Прямой отказ
«Это твоя жизнь. Я не хочу вмешиваться. Решение ты можешь принять только сам. Твоя жизнь – твоя ответственность».
Когда вы понимаете, что с вами разыгрывают сценарий треугольника, вы имеете право отказаться от предлагаемой коммуникации. Когда ваш друг, коллега или супруг начинает разыгрывать эти роли, он это делает чаще всего бессознательно. Потому что так делали его родители или это хорошо знакомый способ взаимодействия.
Помощь не советом, а участием
«Я в тебя верю. Я знаю, что ты справишься. У тебя все получится».
Каждый человек в глубине души знает, как решить свои проблемы. Но иногда нужно просто почувствовать рядом с собой неравнодушного человека. Получить тепло, эмпатию и эмоциональный заряд. Доброе слово и улыбка творят чудеса.
Перевести стрелки
«Компетентен в этом вопросе другой…»
Это манипулятивный способ. Но рациональное зерно в нем есть. Если у вас просят совета из позиции жертвы, настаивают, а вам действительно небезразлична судьба этого человека, вы просто можете перенаправить его запрос компетентному человеку. Так вы, возможно, выведете человека из состояния беспомощности к более адекватному тестированию реальности. Если ты хочешь развестись, тебе поможет юрист. Если ты в депрессии – психолог.
Косвенные советы
«Посмотри с этой стороны и с этой».
Если вам все-таки хочется дать совет, дайте его в такой форме, чтобы ваш собеседник все равно сам принимал решение и брал на себя ответственность. Накидайте «простыню» вариантов и предложите выбирать самому. Или оформите свой совет в историю из жизни либо похожий случай.
Распределить ответственность
Этот вариант мне как психологу нравится больше всего: все стороны садятся за стол переговоров и четко решают, где начинается чья зона ответственности. Как в бизнесе. Договор с четким перечислением функций и претензий за невыполнение.
Как психолог и пациент в равной мере несут ответственность за удачу терапии: психолог вносит свои знания, опыт и время, а клиент – деньги и готовность к сотрудничеству.
Глава 19АринаСемейный вечер
Предполагаемая дата родов была за день до дня рождения Арины. Поэтому она расслабилась и решила ничего не организовывать, так как будет в роддоме. Ей казалось немыслимым, что ребенок может быть непунктуален и появится на свет не в точно назначенное ему время. Но ее ждало существенное разочарование. Утром своего двадцать шестого дня рождения она проснулась и поняла, что ей придется принимать гостей. Она позвонила маме, и та охотно вызвалась помочь. Конечно, сначала она хотела приготовить типично итальянские угощения, но путем уговоров и угроз получилось свернуть ее с намеченного курса. Они начали думать от обратного: кто что будет выпивать, – и когда поняли, что Арина, Федор, ее папа и Кристина не планируют пить алкоголь, то решение было принято в сторону кухни а-ля рус. Потому что бабушки уважали крепкий советский напиток, а под него решили готовить запеченную утку, селедку под шубой и оливье с раковыми шейками.
Все утро они с мамой провели на кухне. От Арины было мало толку, ей было тяжеловато сидеть и ходить. Хоть они и ждали девочку, вес у нее был не по-женски велик – на последнем УЗИ предположили более четырех килограммов. Арина смотрела на утку, которую ее мама тщательно обмазывала соусом, и думала.
– Мам, сколько весит эта утка?
– Не помню. А что?
– Мне интересно: больше или меньше четырех килограммов? – ответила Арина.
– Не поняла тебя.
– Мне на последнем УЗИ сказали, что девочка весит около четырех кило, вот и прикидываю, – усмехнулась Арина.
– Не думай об этом. Все будет хорошо.
– Я знаю, но все равно тревожно. Как я рождалась? Это было долго?
– Меня привезли вечером еще. Это была пятница, и я знала, что или сегодня, или ждать до понедельника. Ты как почувствовала, что пора, и в субботу утром появилась на свет.
– Тебе было очень больно?
– Уже не помню. Помню только, что я думала про остальных в палате: ну зачем они так орут, ночь же на дворе? Что они кому-то спать не дают, мешают. А потом до меня дошло. Но я уже не помню, кричала ли я или сдерживалась.
– Понятно.
Это было в духе ее мамы, подумала Арина. Как невоспитанно кричать во время родов!
– Что улыбаешься? – спросила Лидия Николаевна.
– Ничего. А потом? Как это было?
– Не знаю. Мне казалось все таким естественным, будто ты всегда была с нами. Я тебя только грудью не кормила, ну, ты знаешь. А в остальном все как у всех.
– Я болела?
– Не помню уже. Почти тридцать лет прошло. Хотя если бы мы лежали с тобой в больнице, я бы запомнила. Помню, у тебя были газики и запор.
– Ой, ладно, давай без этого!
– Ты знаешь, все готово. Утку в духовку, сервировать стол – и все. Справишься?
– А ты куда-то собираешься? – спросила Арина.
– Не хочу видеть твоего отца, к тому же он будет не один. Лучше пойду, чтобы не было скандала, – сказала женщина, снимая передник.
– Мам, может, все-таки останешься?
– Нет, дочка. Не хочу.
– Жаль. Вы могли бы помириться, – не надеясь на успех, сказала Арина.
– В другой раз.
Лидия Николаевна суетливо собралась, торопливо поцеловала Арину и ушла.
Через час начали собираться гости. Первыми приехали по-военному пунктуальные бабушка с дедушкой по материнской линии – Элла Яковлевна и Николай Петрович.
– Привет! – сказала Арина. – Проходите, располагайтесь. Федор сбежал за тортом и свечами.
– Какая ты хорошенькая! – сказал дедушка и осторожно обнял Арину. – Как ты кушаешь? Беременность – это практически единственное время в твоей жизни, когда можно есть все, что хочешь. Пользуйся этим!
– Не могу больше. Она мне иногда так на желудок давит, что есть уже и не хочется, – сказала Арина и повела их к столу. – Выбирайте места, присаживайтесь.
– А Лида когда будет? – спросила бабушка.
– Вы с ней разминулись. Она помогала готовить, была тут все утро.
– Понятно: папаша твой кобеляка будет и…
– Бабушка, хватит. Пожалуйста, держи себя в руках. Никакого скандала. Еще бабушка Валя будет.
– И она! – Элла Яковлевна картинно заламывала руки. – Риша, если бы не ты, мы бы сейчас встали и ушли.
– Беременных нельзя расстраивать, а я точно расстроюсь, если вы устроите склоку.
Раздался звонок в дверь. Пришел Аринин папа, у Кристины в руках была переноска со Львом. Сзади стояли бабушка Валя с цветами и Федор с тортом.
– Как хорошо! – сказала Арина. – Все в сборе, пора за стол. Ешьте быстро, а то я могу начать рожать. А торт должен быть очень вкусным.
– Не переживай, мы завернем с собой, и тебе тоже, – сказал Аринин папа.
– Волшебно выглядишь, Эллочка, никогда бы не подумала, что тебе в следующем году семьдесят, – проворковала бабушка Валя, недобро сверкнув глазами.
У Эллы Яковлевны дернулось лицо, но она смолчала и вежливо парировала:
– Спасибо. Ты тоже, Валюша. Почти не постарела с нашей последней встречи.
Дальше все было довольно тихо и спокойно. Кристина покормила малыша, и он почти сразу уснул.
«Мне бы такого, – подумала Арина. – Интересно, это через гены передается?..»
– Дима, как вы его назвали? – начала светскую беседу Элла Яковлевна.
– Львом, а теперь думаем, может, Леонидом. Не можем решить, – сказал Дмитрий Борисович.
– Зачем мальчику еврейское имя?
– Что, Элла Яковлевна, боитесь, что он ваши серебряные ложки стащит?
– Почему мои? Ваши!
Бабушка Валя пока сдерживалась, но градус дискуссии повышался пропорционально тому, как пустел запотевший графин водки.
Бабушка Валя в какой-то момент завела свою любимую тему, что раньше все было лучше.
– И Б. Д. всегда говорил, что эти либералы профукают все и останемся мы опять с носом, без последних порток.
Арина не понимала, как закончить этот вильнувший не туда разговор, потому что разгоряченное старшее поколение уже втянулось в дискуссию.
– Валентина Васильевна, а почему вы своего мужа всегда «биде» называете? – подала голос Кристина из кресла, где она сидела со спящим сыном на руках.
Эта сцена заслуживала мхатовской паузы: вилки повисли в воздухе, казалось, никто не дышал. Элла Яковлевна восхищенно смотрела на Кристину. Арина была в ужасе и не знала, чего ожидать. Федор непонимающе смотрел на нее – словно он прослушал и не понял, что случилось, потому что секунду назад о чем-то тихо переговаривался с ее дедушкой. Первым оглушительно рассмеялся Дмитрий Борисович, к нему присоединились остальные. Бабушке Вале тоже пришлось неохотно улыбнуться.
– Милая, это его инициалы, от «Борис Дмитриевич». Его так всегда студенты называли, вот и прижилось как-то.
Арина поняла, что кризис миновал, и пересела поближе к Кристине, чтобы поддержать ее после такого грандиозного фиаско. Хотя она выглядела так, будто ничего и не случилось.
– Ну как? – почти шепотом спросила она.
– Пока не поняла. Всего-то три месяца прошло. О своих политических взглядах и музыкальных предпочтениях он пока не говорил. Хотя нет… Ему нравится фиолетовая пчелка, у которой есть мелодия со звуками биения сердца. Меня она тоже успокаивает, – пожала плечами Кристина.
– Как он кушает, как спит? – продолжила допрос Арина.
Если бы она могла, она бы сейчас записывала.
– Спит, как видишь, как мужик: в объятиях – отлично, в кроватке – хуже. Кушает тоже нормально. Я вызывала специальную женщину по налаживанию грудного вскармливания (потом дам тебе ее контакты), и после этого проблем не было. Мы еще на днях впервые были в бассейне. Такая умора! Потом ролик тебе пришлю, хочу смонтировать и музыку наложить, – Кристина улыбалась. – Ты волнуешься, что не справишься, что ли? – удивилась она.
– Честно говоря, да, – ответила Арина. – Ты так умиротворенно выглядишь, будто всю жизнь с младенцем на руках сидела.
– Да брось! Я никогда с первого раза не угадываю, почему он плачет. Вроде и поел, и в чистом подгузнике. Но у нас от всех бед помогают обнимашки. Беру его на ручки, пою – и он успокаивается. Правда, я где-то читала, или это ты мне говорила, что если мама без музыкального слуха будет петь ребенку, то и у него слуха не будет.