ла тоже какая-то смутно знакомая песня, но ее Инна уже не могла угадать. Впрочем, ей было все равно, потому что она уже подъехала к месту работы.
Через полчаса начали собираться участницы группы. Больше всего Инна боялась, что все разом заболеют и никто не придет, но это – нормальный страх начинающего ведущего группы. Так же боятся ведущие других групп, это ее успокаивало. Если взрослые бездетные люди могут взять и не прийти, то и ее мамочки, конечно, тоже. Но здесь они могли говорить о том, что их волнует, и это была смена домашней обстановки, которая многих тяготила, – Инна знала это по себе. Дефицит социальных контактов после рождения ребенка ощущается довольно остро.
Сегодня на группу пришли трое. Арина, которая никогда не пропускала и была у нее в личной терапии, Наташа, пациентка ее коллеги, она забеременела с помощью ЭКО, но стыдилась этого и никому об этом не рассказывала. И Виктория – она была пациенткой Инны давным-давно, но увидела приглашение в группу в соцсетях и присоединилась.
Когда все удобно расселись, Инна Васильевна начала.
– Сегодня я хотела бы немножко поговорить о детях. И хотела бы зачитать вам два отрывка из книги, о которой я, кажется, уже упоминала. Психолог пытается описать, как чувствует мир ребенок. Сейчас я прочитаю вам про Джоя, которому шесть недель, он только что проснулся и пристально смотрит на пятно солнечного света на стене за его кроваткой.
Инна взяла книгу, открыла заложенную страницу и начала медленно читать:
Там сияет пространство.
Нежный магнит притягивает.
Пространство теплеет и оживает.
Там внутри в медленном танце
начинают кружиться друг с другом
какие-то силы.
Танец приближается.
Все устремляется навстречу ему.
Он все ближе и ближе,
но никогда не оказывается здесь.
Возбуждение начинает спадать.
Она закончила, отложила книгу, обвела взглядом потрясенных женщин и спросила, не хочет ли кто-нибудь высказаться.
– Вы серьезно думаете, что ребенок так чувствует мир? – спросила Наташа.
– Я не знаю, но вполне может быть. Что вы чувствовали, когда я читала?
– Не знаю. Ребенок или поэт, или психолог, – ответила Наташа.
– Я читала, что ребенок до шести месяцев не различает цвета, только черный и белый. Но что он мыслит категориями спокойствия и возбуждения, я первый раз слышу, – сказала Арина.
Инна Васильевна улыбнулась: Арина ей нравилась, но иногда своими замашками отличницы выводила из себя.
– Интересно, а младенцы в таком возрасте воспринимают время? – спросила Виктория.
– Сомневаюсь, – ответила Инна Васильевна. – Вы последите за своими детьми, они очень эмоциональные. Они на все реагируют, но у них нет опыта – что интересное, а что нет; что веселое, а что грустное; что живое, а что нет. Поэтому все эти реакции интуитивные и инстинктивные. Потом ребенок может разделить мир на близкий и далекий. И далекий – это все то, до чего не дотянуться руками. Нашего воображаемого Джоя заинтересовал солнечный зайчик – для него это стимул, но не очень сильный и раздражающий. Он не пугает, а захватывает.
Инна Васильевна посмотрела на женщин: они выглядели так, будто им самим хочется посмотреть на солнечный зайчик, а не слушать ее. Психолог подавила желание встать и выйти из кабинета, чтобы больше не позориться, и спокойным голосом продолжала:
– Давайте я прочитаю второй отрывок, когда Джою уже четыре с половиной месяца.
«В то же утро, через некоторое время, отец идет на завтрак к друзьям, живущим по соседству, и берет с собой Джоя. Мама подойдет туда позже. Папа несет его на бедре, придерживая руками. Некоторые гости уже собрались, и отец Джоя с малышом на руках приветствует каждого. Люди ходят по комнате, наливают кофе, усаживаются в разных местах с чашками и тарелками. Отец садится в глубокое кресло с малышом на коленях лицом от себя – так, чтобы Джой мог осматривать комнату и людей. Кажется, Джой вслушивается в общий разговор. Временами он смотрит в окно, расположенное на противоположной стене. Временами он кажется рассеянным. Один из гостей рассказывает что-то смешное. Все смеются. Женщина в другом конце комнаты взрывается резким, громким смехом. Джой стремительно поворачивается к ней, но скоро расслабляется и прислоняется спиной к отцу.
Я еду с папой по воздуху…
Мы попадаем в место, где беспорядочно двигаются вещи и люди. Каждая луна, планета или комета следует своим собственным курсом к неизвестной цели. Каждый движется со своей собственной скоростью и в свое время… Мы усаживаемся…
Вокруг нас от одного человека к другому переливается музыка. Папа вступает в этот поток. Его музыка вибрирует у моей спины. И она течет куда-то дальше…
Меня поднимает и опускает тихий прибой ее дыхания… Там, на той стороне, – рама. Внутри – сильное теплое сияние. Когда кто-нибудь проходит мимо нее, сияние исчезает и рама пустеет, затем быстро наполняется вновь. Дома, в моей комнате, теплое свечение танцует и движется медленнее… Музыка появляется снова и нарастает. Она стремительно мчится по комнате и обрушивается на лицо женщины. Моя голова резко поворачивается к ней… Папа прижимает меня к себе, и мне становится лучше».
– Как вам? – спросила Инна Васильевна.
– Сильно. Но я не понимаю, как так может быть, – ответила Наташа.
– Расскажите тогда, как вы себе представляете восприятие мира младенцем, – попросила Инна Васильевна.
– Так же, как и мы. Только не может говорить и управлять своим телом. Плохо видит и не понимает, где находится. Как будто в наркотическом тумане. Хм, если рассматривать это с такой точки зрения, то может быть похоже, – продолжила Наташа.
– Знаете, зачем я вам сегодня принесла эти два отрывка? У меня была цель показать вам, как воспринимает мир ребенок, чтобы вы лучше поняли его и его потребности. Иногда мы приписываем ребенку то, чего он не может чувствовать. Например, «он надо мной издевается» или «он прикидывается». Для ребенка это еще недоступно, он как в наркотическом бреду, вы хорошо сказали, Наташа. Ребенок воспринимает мир фрагментарно – не зря же была «хорошая и плохая грудь» у классиков психоанализа.
«Дневник младенца» – автор американский психиатр и психоаналитик Дэниэл Н. Стерн, специализирующийся на теории детского развития и по совместительству отец пятерых детей. Эта книга – наполовину художественное произведение. Она описывает жизнь мальчика Джоя в 6 недель, 4 месяца, 12 месяцев, 20 месяцев и 4 года.
Интересно то, что сначала событие описывается так, как его переживает малыш, в тех категориях, которые он может на данном этапе развития воспринимать. Потом идет психологическое объяснение и интерпретация. Любопытно читать, как ребенок может воспринимать мир и что может чувствовать при этом. Как испытывает голод или страх разлуки с матерью, как узнает, что он – это он. Особенно когда это не выдумки и фантазии романиста, а 30-летний опыт исследовательской деятельности, богатая психотерапевтическая практика, анализ огромного количества видеозаписей младенцев и их взаимодействия с мамами и папами.
Конечно, эта книга стала бестселлером и переведена уже на 14 языков, но зацепили меня в ней чуткость, любовь и забота, с которой автор пишет. Внимание к потребностям маленького человека, которое чувствуется между строк.
Я бы рекомендовала эту книгу мамам маленьких детей. Ее нужно читать, когда силы на исходе и ребенок начинает восприниматься уже не чудом и радостью, а наказанием и мучителем. Потому что даже пара страниц этого произведения укутывает, как теплое одеяло, и хочется обнять весь мир, особенно своего маленького тирана, который совершенно не виноват в том, что у вас нет сил, три дня не мыта голова и вы забыли, когда нормально спали и ели.
Глава 26АринаРевность и языки любви
Сегодня Арина первый раз за время знакомства с мужем серьезно с ним поругалась. Ей казалось, что он очень отдалился от нее, что проводит много времени на работе. Часто задерживается и приходит слишком поздно, для того чтобы помочь с дочкой. А она, сидя одна дома с Соней, вдруг подумала, что у него может быть интрижка. С той минуты у Арины не было покоя. Прошел месяц, и с каждым днем эта идея все сильнее ее беспокоила. Она искала следы, заглядывала в глаза Федора. Обнюхивала его рубашки. Ей казалось, что она сошла с ума, но перестать думать об этом у нее не получалось. И сегодня она не могла больше сдерживаться. Она просила Федора прийти пораньше с работы для серьезного разговора. Она не хотела устраивать сцен из мыльных опер, но она так чувствовала, и эти чувства лезли наружу. Федор смотрел на нее как на незнакомую женщину, которую видит впервые, когда она начала объяснять, что ее беспокоит. Она говорила, что если он действительно ей изменяет, то она не будет устраивать скандал, они просто тихо разойдутся.
Взгляд Федора выражал все красноречивее слов. Ужас, непонимание, недоверие, разочарование. Арина поняла, что она зашла не туда и в своем неврозе испортила отношения с любимым человеком, но она не могла придумать, что еще, кроме другой женщины, могло его так от нее отдалить.
Федор молча ее выслушал, сказал, что она ошибается. И попросил дать ему время все обдумать. «Что обдумать?» – не понимала Арина. Если раньше она себя чувствовала обманутой домохозяйкой, то сейчас она была как канатоходец под куполом цирка. Как пройти этот путь до конца и не упасть?
Она давно знала Федора и понимала, что если сейчас начнет извиняться за свои мысли, то сделает только хуже – он не готов. Поэтому ее одиночество и страдание выросли в миллион раз. Ей хотелось плакать, но рядом лежали Федор и Соня, которая окончательно переехала спать к ним в кровать.