— Просто открытый урок откровенного цинизма, — с усмешкой проговорил Дронго.
— Вы же умный и очень опытный человек, — продолжал адвокат. — Вам прекрасно известно, что практически все уголовные дела раскрываются не умными следователями, а агентурой. Эти люди сдают своих подельников, поставляют нужную информацию. Просто об этом никто и никогда не напишет и не скажет. Следователи подтасовывают нужные доказательства, уголовный розыск задерживает подозреваемых с помощью своих агентов, а прокуроры и судьи закрывают на все глаза. Нельзя быть в системе и бичевать ее скрытые пороки. Никто не разрешит и не простит вам чего-то подобного.
— Спасибо за наставление, — не скрывая сарказма, произнес Дронго. — Итак, в результате дело вернули на доследование. А теперь Вавилов нашел свидетеля, который видел, как Хасмамедов бросил оружие на пол. Хотя ваш подзащитный и утверждает, что не трогал пистолета.
— Это уже не имеет принципиального значения, если даже он трогал оружие. В материалах дела будет указано, что гражданин Хасмамедов пытался помочь Монахову, — пояснил Арутюнян. — Все мы постараемся обойти этот щекотливый момент. Но если удастся доказать, что убийца был не Хасмамедов, то я выиграю судебный процесс, который может оказаться самым громким в Москве за весь этот год.
— В таком случае вы должны предъявить суду настоящего убийцу, — вставил Вейдеманис.
— Именно поэтому я с такой радостью и готовностью согласился вас принять, — сказал Арутюнян. — Легенда о чудесном эксперте вышла далеко за пределы нашего города. Про вас говорят, что вы можете раскрыть любое, самое запутанное преступление. Такой новый Эркюль Пуаро или Шерлок Холмс. Не знаю, кто из них вам больше нравится.
— Один был типичный интроверт с массой комплексов, второй — наркоман и женоненавистник, — с улыбкой проговорил Дронго. — Хотя откровенно признаюсь в том, что уважаю обоих великих сыщиков. Добавьте еще Ниро Вульфа, комиссара Мегрэ и патера Брауна для хорошей компании.
— Неважно, как вас будут называть, — отмахнулся адвокат. — Главное в том, что вы умеете делать свое дело, находить разгадку самого запутанного преступления. Так найдите настоящего убийцу. Выбор не так уж велик и не столь сложен. Это его секретарь и любовница по совместительству, то есть Мила Левшова. Либо племянник первой супруги Алексея Монахова и его помощник, то есть Дмитрий Апрелев. Если эти два варианта покажутся вам не очень убедительными, то в доме были еще два человека. Водитель и домработница. Они могли сговориться и вместе не услышать второй выстрел. Возможно, это только мои домыслы. Но в любом случае рядом не было больше никого. В поселке повсюду установлены камеры наблюдения. Если бы там появился чужой, то его сразу же засекли бы. Вдобавок охранники каждый час совершают обход территории. Поэтому я облегчил ваш выбор. Назовите одного из четверых, кто на самом деле стрелял в Монахова, и мой подзащитный будет оправдан.
— Теперь я понимаю, какой же вы предусмотрительный человек, — сказал Дронго. — Хотите, чтобы мы сделали вашу победу абсолютной?
— Я всего лишь хочу защитить невиновного человека. В конце концов, это моя профессия.
— Только давайте без ложного пафоса. — Дронго поморщился. — Вы хотите выиграть громкое дело. Между прочим, я вспоминаю одного нашего преподавателя с юридического факультета, который искренне доказывал, что член партии не имеет права быть адвокатом и защищать преступников. Я рассказывал об этом отцу, и он весело смеялся.
— Я слышал про вашего отца, — вспомнил Арутюнян. — Кажется, он совсем молодым человеком стал генералом и прокурором автономной республики. А потом долгие годы был руководителем всех адвокатов в Азербайджане.
— Вы хорошо осведомлены.
— Вы будете смеяться, но я помню и этого преподавателя. Он нам тоже читал лекции. Только вы учились на дневном, а я на заочном и еще работал.
— Это вы тоже про меня узнали?
— Нет. Догадался. Чтобы сын прокурора республики учился на заочном — нет, такого просто никак не могло быть.
— Когда я учился, он не был прокурором.
— Какая разница? Значит, был руководителем нашей адвокатуры. Все равно очень большим человеком. Но того преподавателя я действительно помню. Было очень забавно слушать, как он негодует по поводу института адвокатуры. Но это мнение сложилось в нашей бывшей стране еще в тридцатые годы. Тогда институт адвокатуры был вообще сведен к нулю. Приговоры выносились в упрощенном порядке. Людей сразу расстреливали.
— Только не доказывайте мне, что вы боретесь за мир во всем мире и за справедливость в наших судах. На самом деле у вас совсем иные мотивы. Вы желаете, чтобы все газеты написали о вашем невероятном успехе. Лишняя реклама даст вам новых обеспеченных клиентов. А такое громкое дело позволит еще больше утвердиться.
— Да, — цинично признался Арутюнян. — А почему нет? Все мы стараемся ради возможных преференций. Одному платят солидные гонорары, другому нужна посмертная слава, третьему — всенародная любовь. Кого-то гложет тщеславие и честолюбие, а кто-то просто хочет заработать деньги на своем мастерстве. Я не вижу в этом совершенно ничего предосудительного. Такая вот у нас работа, господин эксперт. Или вы со мной не согласны? Может, вы видите некую высокую миссию в вашем розыске преступников? Но ведь это тоже один из видов тщеславия. Фу, как нескромно. Считать себя почти мессией, посланным сюда, чтобы воевать за справедливость, вещь весьма относительную. Как и все прочее в нашем мире. Вы должны знать это не хуже меня.
— Бог и сатана все-таки находятся на разных полюсах, — возразил Дронго. — Как добро и зло.
— В таком случае почему Всевышний создал сатану? Ведь получается, что если вы верите в бога, то не можете сомневаться и в существовании дьявола, — проговорил Арутюнян и победно усмехнулся.
— Об этом рассуждал еще великий аргентинский писатель Борхес, — вспомнил Дронго. — Он сам отвечал на данный вопрос. Бог намеренно создал дьявола, чтобы дать людям возможность выбора. Если у вас появился такой шанс, то не лучше ли принять бога?
— Защитить невинного, наказать убийцу и установить истину — что может быть лучше? — выдал адвокат и широко развел руками.
— Различие целей, — пояснил Дронго. — Мы хотим найти настоящего преступника. А вы желаете всего лишь провести очередную пиар-кампанию. Не нужно говорить о защите невинного. Если бы понадобилось осудить Хасмамедова, то вы сделали бы это запросто, особо не задумываясь.
— Понятно. Значит, вы еще и националист. Хотите сделать из меня плохого армянина?
— Нет, не хочу. Вы проявили себе как настоящий профессионал, когда не поверили в версию следователя и решили довериться своему чутью. Этим качеством обладают не все представители нашей профессии. Позвольте вернуть вам комплимент. С этой точки зрения вы действительно настоящий профессионал.
— Будем считать, что мы обменялись любезностями. Теперь вы можете наконец-то выпить свой чай, а господин Вейдеманис — кофе. Я не ошибся, ничего не перепутал?
— Все правильно. Или же мы можем выпить коньяк, который вы предпочитаете любому другому напитку, — заявил Дронго.
— Значит, вы тоже наводили обо мне справки, — заявил Арутюнян и покачал головой.
— Пришлось. Мы тоже должны были знать, к кому именно идем, — ответил гость.
Глава 9
На часах было чуть больше одиннадцати, когда они вышли из офиса адвоката.
Вейдеманис взглянул на своего друга и сказал:
— Этот говорун был достаточно убедителен. Тебе так не показалось?
— Он рассказывал нам о секретах правоохранительных служб. — Дронго покачал головой. — Кажется, Бальзак говорил, что священники, юристы и врачи не очень уважают людей, так как слишком хорошо знают их пороки. Вот и господин Макбет Арутюнян решил поведать нам о жутких недостатках российской судебно-следственной системы. Но вся беда в том, что он умело использует эти пороки в своих интересах. Давай подумаем. У нас остался водитель, который был в доме в момент преступления и не сумел догнать убийцу. Есть еще этот непонятный Леван, которого знают все участники происшедшей драмы, в том числе и первая супруга погибшего бизнесмена. Я думаю, для начала нужно встретиться именно с ней.
— Она может тоже не захотеть с нами разговаривать, — предупредил Эдгар.
— Наоборот. Эта женщина должна быть максимально откровенной с нами. Ведь сейчас на кону стоит большое наследство бывшего мужа, половина из которого может достаться дочери этой особы. Нужно узнать ее телефон у Сергея Владиленовича и попытаться пообщаться с ней. — Дронго достал мобильник, связался с Монаховым и проговорил: — Здравствуйте. Извините, что беспокою. Мне нужен номер телефона первой супруги вашего брата.
— Доброе утро. У меня нет ее номера. Сами подумайте, зачем он мне нужен? После их развода я с ней не встречался и не разговаривал. Позвоните Апрелеву, он знает ее телефон.
— Я бы не хотел, чтобы он проведал о нашей предстоящей встрече, — признался Дронго. — Будет правильно, если мы поедем туда и Дмитрий не сможет заранее узнать об этом.
— Понятно. Тогда немного подождите. У меня есть номер телефона моей племянницы. Я позвоню ей и узнаю, как поговорить с ее матерью. Только вот не совсем понимаю, для чего вам нужна Регина. Она никогда не бывала в этом новом доме и не может ничего знать об убийстве Алексея.
— Для успеха расследования важны и другие факты, — пояснил Дронго.
— Тогда подождите, — еще раз попросил Монахов.
Он перезвонил Дронго через десять минут и продиктовал номер телефона.
Эксперт поблагодарил Монахова и попытался связаться с Региной. Ее номер был занят. Очевидно, дочь сразу перезвонила матери, чтобы предупредить ее. Дронго смог услышать ее только на третий раз.
— Алло, — раздался уверенный женский голос.
— Доброе утро, — начал Дронго. — Простите, что беспокою вас. Это Регина?
— Да, это я.
— С вами говорит эксперт Дронго. Сергей Владиленович попросил меня провести дополнительное расследование по поводу смерти его брата, вашего бывшего мужа. Вы, очевидно, уже знаете, что я должен вам позвонить.