— Все равно будь осторожен, — посоветовал Вейдеманис и продиктовал номер телефона.
Дронго набрал его. Ждать ему пришлось довольно долго. Солагашвили ответил только после шестого гудка.
— Слушаю вас. — По-русски он говорил без акцента.
Было очевидно, что этот человек вырос в России, а не в Грузии. Люди, родившиеся в южной республике и начавшие с детства говорить на грузинском языке, почти никогда не могли избавиться от своего характерного произношения.
— Добрый вечер, Леван Шалвович, — начал эксперт. — Извините, что вас беспокою.
— Кто это говорит?
— Меня обычно называют Дронго. Я провожу частное расследование по поручению Сергея Владиленовича Монахова. Он попросил меня заняться убийством его младшего брата…
— Сергей никак не может успокоиться! — перебил его Солагашвили.
— Ему хочется установить истину.
— Не нужно ничего устанавливать, — резко заявил Солагашвили. — Там и так все понятно. Этот охранник влез в дом, чтобы поживиться, и случайно попал на Монахова. Тот пытался его застрелить, но упал и выронил пистолет. Охранник подобрал ствол, пальнул в хозяина дома и попытался сбежать. Это ему удалось, но наша доблестная милиция — нет, давно уже полиция — сумела его найти и арестовать.
— Там не все так однозначно.
— Я слышал. Что вы хотите от меня?
— Мне хотелось бы с вами встретиться.
— Зачем? Чем я могу помочь эксперту, которого нанял старший брат Алексея Монахова? К этому убийству я не имею никакого отношения и знаю о нем только то, что уже озвучил сейчас. А с погибшим Монаховым я вообще встречался нечасто, всего несколько раз. Мы должны были парафировать наше соглашение, уже практически достигнутое, но его убили. Получается, что основной удар нанесли именно по моим интересам. А вы звоните мне и хотите со мной встретиться.
— Вы отказываетесь?
— Не вижу смысла. Но если вы настаиваете…
— Именно так. Настаиваю.
— В таком случае давайте увидимся. Уверен, что если вы сумели узнать мой номер мобильного телефона, то наверняка в курсе, где находится мой офис. Я буду вас ждать у себя в кабинете. Когда вы сможете приехать?
— Через час, — сказал Дронго, взглянув на часы.
— Договорились, — заявил Солагашвили и отключился.
Дронго позвонил Вейдеманису и сообщил, что едет в офис Солагашвили.
— У тебя есть с собой оружие? — встревожился Эдгар.
— Ты прекрасно знаешь, что я не люблю носить его при себе. Тем более в Москве, где подобное пристрастие вызывает массу ненужных вопросов.
— Я бы так не рисковал, — сказал Вейдеманис. — Знаешь, я обязательно приеду туда и буду ждать тебя около твоей машины. А ты будь осторожен. Возможно, что убийство Монахова организовал именно этот вот самый Леван Шалвович. Во всяком случае, у него были для этого более чем веские основания.
— Сначала нужно с ним переговорить, — ответил Дронго. — Очень интересно будет узнать его отношение ко всем тем людям, которые окружали погибшего бизнесмена.
Дронго немного не рассчитал. Его машина оказалась у офиса Солагашвили через час пятнадцать минут.
На проходной его остановил дежурный, который уточнил, куда именно он направляется.
Офис Солагашвили занимал восьмой и девятый этажи, отделенные от других решетками. У лифта сидели двое крепких парней, которые не только проверили документы гостя, прибывшего к их боссу, но и тщательно обыскали его. Только после этого один из них провел Дронго в кабинет Левана Шалвовича Солагашвили.
Помещение было даже не большим, а воистину огромным, метров сорок в длину. Мебель, явно изготовленная на заказ, картины современных российских художников, ворсистые ковры на полу, современная техника, стоявшая на полках и столах. Все это должно было производить впечатление на посетителей, попавших сюда впервые.
Солагашвили оказался высоким мужчиной с каштановыми волосами. Этот цвет был слишком ярким для естественного. Без краски тут явно не обошлось. Ему было лет шестьдесят или чуть меньше. Нос с горбинкой, немного кустистые брови, тонкие губы. Он был одет в темно-серый костюм и белую рубашку без галстука. На носу очки в модной оправе, которые он быстро снял, когда открылась дверь.
Увидев входившего гостя, Леван поднялся с места и прошел навстречу. Он протянул руку и крепко сжал ладонь Дронго.
— Садитесь. — Хозяин кабинета показал в угол, где стояли небольшой столик и два глубоких кожаных кресла.
Дронго сел в одно из них.
Солагашвили расположился напротив.
— Коньяк или виски? Может, что-то другое? — спросил он.
— Спасибо. Ничего не нужно, — ответил Дронго.
— Как хотите. Не знаю, чем именно могу вам помочь, но готов выслушать и ответить на ваши вопросы. Только с одним непременным условием.
— Вы уже ставите мне условия! — Дронго усмехнулся.
— Разумеется. Иначе было бы глупо терять столько времени и сил. Мое условие очень простое. Вы должны будете проинформировать своего нанимателя о том, что я любезно согласился ответить на все ваши вопросы.
— «Наниматель» — слово не очень приятное.
— Замените на слово «заказчик». Или «клиент». Мне все равно, как вы его назовете. Хоть благодетелем. Или меценатом. Только вот на такового он совсем не похож, слишком уж жаден. Вы понимаете, что речь идет о старшем брате Алексея Монахова. Можете даже назвать его партнером. Если это вам нравится.
— Вы все еще хотите, чтобы их компания провела вашу сделку? — осведомился Дронго.
— Конечно, хочу, — откровенно признался Солагашвили. — Все дело в том, что у обоих братьев какие-то пещерные, националистические взгляды. Особенно они были заметны у младшего, который вообще не желал иметь никаких дел с кавказцами. Такая вот совершенно неадекватная позиция. Хотя он явно терял свои деньги.
— Поэтому вы решили договориться с Апрелевым?
— Кто вам сказал? Сам Апрелев?
— Он-то как раз ничего не сказал. Более того, Дима довольно долго не мог вспомнить вашу фамилию, пока мы не пригрозили ему узнать ее у первой супруги Монахова, его тети. Только тогда он наконец-то сумел вспомнить, как вас зовут.
— Очень уж короткая амнезия, — сказал Солагашвили и криво усмехнулся. — Я никогда особо не доверял этому молодому человеку. Он всегда был себе на уме. Теперь мне придется иметь дело со старшим Монаховым. Этот господин — не самый оптимальный переговорщик. Хотя он гораздо лучше своего младшего брата. Тот просто уперся, как каменный столб, и не хотел иметь со мной никаких дел. Старший куда больший прагматик. Если он узнает, что может неплохо заработать, то сто раз подумает, прежде чем отказать.
— Тогда получается, что смерть Алексея Монахова была более всего нужна именно вам, — подытожил Дронго.
— Не нужно все время вспоминать про убийство, — заявил Солагашвили и поморщился. — Это был просто несчастный случай. А вы постоянно вспоминаете эту трагедию. Я уже вам сказал, что не имею никакого отношения к такой вот беде. Это не мой стиль. Я вообще очень миролюбивый человек…
— Настолько миролюбивый, что меня так тщательно обыскивали ваши охранники, проверяли, нет ли при мне какого-то оружия. Неужели у вас так много недоброжелателей?
— Это самая обычная превентивная мера, — не смутился Солагашвили. — Но вы правы. К сожалению, у меня слишком много личных врагов. Как и у любого человека в моем возрасте.
— Но у вас есть и хорошие друзья, — заметил Дронго. — Например, первая супруга Алексея Монахова, с которой вы весьма близки.
— Это вам сказала сама Регина? — насторожился Леван Шалвович.
— Конечно, нет. Она-то как раз не собиралась рассказывать про вас, даже вспоминать вашу фамилию. Я спросил ее о ваших отношениях, и милая дама предпочла ограничиться дежурными фразами.
— Узнаю Регину. У нее весьма сложный характер, — с усмешкой проговорил Солагашвили. — Мне кажется, что теперь вы получили всю информацию, которую я мог предоставить вам. Что еще вы от меня хотите?
— Вы знали, что Монахов категорически отказался от сотрудничества с вами?
— Не совсем категорически. Я все-таки надеялся его уговорить. В конце концов, у солидных бизнесменов не может быть таких понятий, как безусловное «нет» или такое же «да». Все, что полезно и нужно для бизнеса, необходимо приветствовать и развивать. Иначе вы не деловой человек, а просто обычный покупатель, даже натуральный лох, который не хочет понимать своей выгоды.
— Я могу узнать, сколько денег вы собирались вложить в вашу сделку?
— До десяти миллионов долларов, — со вздохом ответил Солагашвили. — При этом можно было гарантировать почти десятипроцентную ежегодную прибыль. Согласитесь, что это очень выгодная сделка. Компания Монахова должна была обеспечить нам техническую поддержку и возможность размещения через них наших акций на Лондонской бирже.
— Теперь понятно. Вас не пускали на биржу, учитывая непрозрачный характер вашей компании и не очень светлое прошлое ее хозяина.
— У меня погашены обе судимости, — быстро сказал Леван Шалвович.
— Кто бы сомневался. Но они были. Англичане очень щепетильны в подобных вопросах. Если они узнают, что у вас были такие серьезные проблемы с законом в вашей стране, то не только не выдадут вам визы, но и не пустят вас к себе на биржу.
— Самые настоящие идиоты! — в сердцах произнес Солагашвили. — Невозможно работать в наших условиях и не нарушать законов.
— Англичане — народ консервативный. Как и почти все остальные европейцы. Я думаю, что вы знаете, как важна репутация. И не только в Великобритании.
— Меня в первый раз осудили по советским законам, которые ныне во всем мире признаны несправедливыми и недемократическими, — с пафосом напомнил визитеру Леван Шалвович.
— То есть вы почти диссидент, боровшийся с проклятым советским режимом? — иронично осведомился Дронго.
— Не нужно смеяться, — мрачно проговорил Солагашвили. — А во второй раз вообще были подтасованы факты. Меня незаконно осудили на пять лет, но достаточно скоро отпустили.
— Через три с половиной года, когда вы отсидели две трети срока, — закончил за него Дронго.