— Никто не знал шифра. Монахов никому его не говорил, — возразил Дронго. — Но давайте предположим, что вы правы. Значит, Апрелев каким-то образом помог Хасмамедову овладеть оружием…
— Тот был уже в кабинете, когда выстрелил первый раз в Монахова. Эта пуля и была смертельной, — перебил его Вавилов. — Потом, когда захлопнулась дверь, прозвучал второй выстрел, который не услышали из-за этого стука. Хасмамедов спокойно выбрался из кабинета. Ведь раньше вы сомневались в правоте моей версии, считали, что у Хасмамедова просто не было времени взять оружие, выстрелить два раза и затем сбежать. А если ему помогал Апрелев, то все совпадает.
— Вы же видели Апрелева, — напомнил Дронго. — Неужели считаете, что молодой человек со столь скромными физическими данными мог задушить такую женщину, как Левшова? Да он побоялся бы даже близко к ней подойти, чтобы она не выколола ему глаза. Скорее Мила могла задушить его.
— Это уже ваши предположения, — с усмешкой заметил Вавилов. — В любом случае теперь можно не сомневаться в том, что Апрелев так или иначе связан с этими двумя убийствами. Но я могу признать, что в первом случае он был всего лишь организатором, а во втором — исполнителем. Возможно, что Левшова что-то поняла или заподозрила, и Апрелев решил избавиться от опасного свидетеля.
— Вы делаете монстра из ничтожества, — убежденно произнес Дронго. — Но Дмитрий не идиот. Он должен был понять, что его могут заподозрить, когда пришел к Левшовой. Конечно, этот парень не мог ее задушить. Я думаю, что он поехал к ней разбираться из-за их общего знакомого.
— Кого?
— Левана Солагашвили. Это знакомец его тети. Тот самый человек, который пытался договориться с погибшим Монаховым.
— Мы его допрашивали, — ответил Вавилов. — У него есть алиби. В день убийства Монахова он не мог быть за городом.
— Я не говорил, что он убийца. Сегодня утром я разговаривал с Апрелевым и сообщил ему, что Левшова ездила с Леваном Шалвовичем в Финляндию. Именно он помог ей устроиться в офис сенатора.
— Вот вам и доказательство! — Вавилов хлопнул ладонью по столу. — Значит, вы оказались невольным соучастником этого убийства, господин эксперт. Я вообще всегда выступал против того, чтобы в нашей сфере работали частные лица, которые не являются представителями государства. Вы рассказали Апрелеву о поездке барышни в Финляндию вместе с господином Солагашвили. Дмитрий понял, что она пыталась его обойти. В ярости он отправился к Левшовой и задушил ее. Все правильно. Неужели вы после этого еще можете оспаривать мою мозаику? Не исключено, что нам придется допросить и вас, господин эксперт.
— Повторяю: он не мог ее задушить, — устало произнес Дронго. — А самое главное в том, что Дмитрий и Мила не могли решить вопрос с инвестициями Солагашвили без согласия старшего Монахова. Поэтому Апрелев не стал бы совершать подобные нелогичные поступки.
— Он был в ее доме и зафиксирован на камерах. — Вавилов заметно разозлился. — А потом нашли убитую Левшову. Вы еще распалили этого несчастного молодого человека. Возможно, он теперь уже далеко от Москвы и мы его вообще никогда не найдем. Именно из-за вас.
В этот момент зазвонил служебный телефон. Гайдаев снял трубку и выслушал какое-то короткое сообщение.
— Понял, — сказал он, взглянул на мужчин, сидящих в его кабинете, и пояснил: — Нашли клочок бумаги в руках у Левшовой. Видимо, из какого-то медицинского учреждения. Но точно установить невозможно, — сообщил Гайдаев. — Следователь говорит, что обычно на подобных бумагах бывают напечатаны анализы.
«Фейшелевич!..» — вспомнил Дронго, достал телефон, набрал номер Вейдеманиса и быстро спросил:
— Что-нибудь узнал?
— Юлий Лазаревич Фейшелевич, — ответил Эдгар. — Один из самых известных в Москве врачей-гинекологов. Доктор наук, заслуженный деятель, профессор, имеет кучу международных дипломов и наград. Ему уже под восемьдесят. Очень известный и уважаемый человек.
— Ясно. — Дронго убрал телефон.
— Опять пустой номер, — проговорил Вавилов. — Вам лучше вообще не заниматься этим расследованием. Оно оказалось слишком запутанным. И вообще я думаю, что вам стоит отсюда уйти. Это тот самый случай, когда известный эксперт Дронго потерпел поражение. В конце концов, вы не должны все время выигрывать. Бегство Апрелева и убийство Левшовой будут, конечно, на вашей совести.
Дронго молчал.
— Нужно дать срочную ориентировку на задержание Апрелева, — предложил Вавилов. — Он достаточно состоятельный человек, чтобы куда-нибудь сбежать. Например, на Украину, где мы не сможем его достать. Стоит послать людей к ним в офис.
Гайдаев угрюмо кивнул.
Дронго поднялся.
— Все-таки он не мог этого сделать, — убежденно сказал он.
В этот момент зазвонил его телефон.
Дронго взглянул на аппарат.
— Это Дмитрий Апрелев, — проговорил он ровным голосом. — Мне ответить ему? Может, вы попытаетесь засечь его местонахождение?
Глава 15
Вавилов рванулся к нему, но усилием воли заставил себя успокоиться и посмотрел на Гайдаева, явно ожидая его реакции.
— Спросите, где он, — проговорил Леонид Леонидович.
— Где вы находитесь? Почему ваш телефон не отвечал? — спросил Дронго.
— Столько событий навалилось, что я вчера забыл поставить его на зарядку. А сегодня утром еще довольно долго говорил с вами. В результате запаса совсем не осталось. Сейчас приехал на работу и поставил телефон заряжаться.
— Вы в офисе?
— Да. У себя в кабинете. Что случилось?
— Он в офисе, на своем месте, — сообщил Дронго следователям.
Вавилов покачал головой.
— Понял, что никуда не сможет сбежать, и сейчас дурачка разыгрывает, — сказал он.
Гайдаев промолчал.
— Срочно наряд к ним в компанию, — предложил Вавилов.
— Я приезжал к вам и даже встретил старшего Монахова, — сказал Дронго. Вы его не застали?
— Нет. Мне говорили, что он приезжал, но когда я вернулся, его уже не было. Сергей Владиленович куда-то срочно уехал.
— А где вы были? Куда ездили?
— К Левшовой, конечно. Сначала позвонил и предупредил, что я буду. Вас не дождался и решил поехать.
— Мы попали в пробку. Перед нами произошла авария. Моему водителю долго не удавалось выбраться из затора. Поэтому я опоздал. А почему вы так неожиданно поехали к Левшовой?
— Когда вы сказали про Финляндию, я понял, что она не просто пыталась устроить дела Солагашвили, а была его, мягко говоря, другом. Настолько близким, что выдавала всю служебную информацию этому типу. Я поехал к ней, чтобы выразить свое недовольство по этому поводу.
— Оперативную группу!.. — довольно громко потребовал Вавилов, но Гайдаев тут же сделал успокаивающий жест.
— Поговорили с ней? — осведомился Дронго.
— Скорее поцапался. Высказал все, что о ней думал. Даже с процентами. Пусть знает.
— Как она к этому отнеслась?
— Начала орать, что это ее дело. Она может спать и встречаться с кем хочет. В общем, я не захотел спорить в таком тоне, плюнул и поехал обратно в офис.
— В квартире никого больше не было?
— Нет. Никого. Мы были вдвоем.
Вавилов делал отчаянные жесты.
Дронго покосился на него и спросил Апрелева:
— Вы можете прямо сейчас приехать в следственный комитет к Леониду Леонидовичу Гайдаеву?
— У нас масса дел. Я думал, что вы приедете к нам. А почему я так срочно понадобился этому Гайдаеву?
— Не знаю. У него появились какие-то вопросы к вам. Я тоже туда еду. Он говорит, что это очень срочно.
— Я еще не обедал, — сообщил Дима. — Но если нужно, то, конечно, приеду. Хотя меня никто не вызывал.
— Еще успеют вызвать, — пробормотал Дронго. — Постарайтесь приехать прямо сейчас, никуда не заезжая и ни с кем не разговаривая. Это очень важно. Вы меня поняли?
— Да, отправляюсь. Нужно предупредить, чтобы оставили мне пропуск, — несколько озадаченно произнес Апрелев.
— Он будет ждать вас, — заверил его Дронго, положил телефон на стол перед собой и посмотрел на Вавилова.
— Это еще ничего не доказывает, — упрямо произнес молодой следователь. — Парень понял, что мы все равно его возьмем, и решил разыграть комедию.
— Он признался, что был в гостях у Левшовой и даже успел с ней поссориться. Если бы Апрелев был убийцей, то никогда не стал бы говорить ничего подобного. Он еще не знает, что она погибла.
— Опять ваши умозаключения?
— Нет. Обычная логика. Во‑первых, можно проверить, действительно ли отключился его телефон. Во‑вторых, посмотреть входящие звонки к Левшовой и выяснить, говорил он с ней до своего приезда или нет. Наконец, если камеры зафиксировали визит Апрелева, то там можно увидеть, когда именно он выходил. Потом опять же проверить телефон Левшовой. Если она разговаривала с кем-то после его ухода, значит, была еще жива.
— У вас все просто, — процедил Вавилов. — А если у него вообще нет алиби? Может, он ушел и после этого она ни с кем не разговаривала? Тогда мы получим даже не косвенное, а почти прямое доказательство его вины. Интересно, что вы скажете в этом случае? Согласитесь, что это он задушил Левшову?
— Даже в этом случае не соглашусь. Я вам сказал, что это невозможно. Он физически не смог бы ее задушить. Для этого нужен куда более крупный мужчина.
— Апрелев признался, что успел с ней поцапаться. Когда человек приходит в ярость или злится, его силы могут удвоиться, даже утроиться. В таком состоянии он вполне мог задушить Левшову.
— Не мог он ее задушить, — упрямо повторил Дронго. — Она занималась спортом, а у него слабые руки.
— Это не доказательство, — не хотел сдаваться Вавилов. — Вы должны понимать, что…
— Когда он сюда приедет, вы сможете сами с ним переговорить и допросить его, — сказал Дронго. — Только учтите, что я вас предупреждал. Это бесперспективный путь. Он не убийца.
— Я больше не буду с вами спорить, — сказал Вавилов, поднялся и вышел из кабинета.
— Он нервничает, — пояснил Гайдаев, когда за его молодым коллегой захлопнулась дверь. — Вся мозаика была так красиво выстроена, а вы ее опрокинули. Да еще и оказалось, что вы были правы насчет Апрелева. Ему обидно. Теперь все снова вернется к обвинению Хасмамедова и единственному свидетелю, которого я вызвал сегодня на два часа дня, чтобы перепроверить его показания.