— Подождите, — услышал он за спиной. — Стойте.
Дронго остановился, не поворачиваясь к ней.
Она шагнула ближе, обошла его, встала напротив, взглянула ему в глаза.
— Вы думаете, я могу заслужить прощение? — спросила Тамара.
— Не знаю, — ответил Дронго. — Я не могу решать. Но судьи…
— Нет, — перебила она гостя. — Я говорю не о земном, а о другом суде, вечном. Неужели вы считаете, что и там меня не простят? Или хотя бы не поймут?
Дронго прошел к двери, открыл ее, обернулся и сказал:
— Вы совершенно зря считаете, что я могу отвечать на такие вопросы.
Внизу он уселся в машину и пробормотал какое-то весьма вычурное ругательство.
Вейдеманис взглянул на него и спросил:
— Ты все ей сказал?
— Да.
— Думаешь, она пойдет к Гайдаеву?
— Не уверен.
— Ты сообщил ей о самоубийстве Хасмамедова?
— Да.
— Как она теперь будет с этим жить?
— Сложно. Мне показалась, что она поняла, насколько страшный и опасный путь выбрала… — Он не успел договорить.
С шестого этажа вниз полетела женщина. Без крика. Она глухо стукнулась об асфальт. Рядом кто-то истошно закричал.
— Это Тамара, — печально произнес Дронго, даже не глядя в ту сторону. — Она сделала свой выбор еще раз.