– Но мы же тогда не увидим твою реакцию.
От этих слов Винни напрягается. Страх мурашками взбегает по ее рукам, словно коробка сделана из слез банши. Это какой-нибудь жестокий розыгрыш. Наверняка внутри собачья какашка. Винни откроет коробку, они снимут все на телефон и покажут в школе.
Хотя нет. Винни качает головой. Близняшки не такие. В отличие от остальных жителей Цугута-фоллз, они всегда были по-настоящему добры к Винни. Правила светочей насчет обхождения с изгоями предельно ясны: «Игнорируйте их». Но близняшки не поступали так никогда.
Винни поправляет очки, делает тягостный вдох и все же приступает к раздиранию обертки. В предрассветной тишине получается очень громко. Не проходит и секунды, как перед Винни возникают золотые завитушки надписи «Цугута Мода» – такие же, как на витринах бутика в центре города.
У Винни захватывает дух, и она злится на свой внезапный восторг. Ее злит, что близнецы, судя по весу коробки, вручили ей что-то дорогое. И что ей это, вероятно, понравится. Уж лучше бы какашка, честное слово.
Но отступать уже поздно. Рядом Эмма и Бретта так и прыгают от нетерпения.
Она поднимает крышку и обнаруживает кожаную куртку. Такую Винни никогда не смогла бы себе позволить. Если только изношенную в хлам. Подобная вещь – это стиль на все времена.
У Винни вновь перехватывает дыхание. Ведь это тот самый оттенок корицы, который идеально сочетается с ее каштановыми волосами.
– Ты же постоянно мерзнешь на дежурствах, – объясняет Эмма. – А в ней тебе будет тепло!
Она-то, конечно, говорит это без задней мысли, но от подтекста никуда не денешься – такова реальность: «Ты всегда мерзнешь и дальше будешь мерзнуть, потому что мы скоро перестанем ходить на трупное дежурство, а ты, Винни Среданс, будешь заниматься этим всю жизнь».
– Ну примерь же! – настаивает Бретта (ямочки снова на месте). – Мы поменяем, если не подойдет.
Винни подчиняется, и куртка, как назло, садится безупречно. Даже поверх ее зеленого худи с надписью «Спасите китов». Винни сгибает локти. Новенькая кожа скрипит. Винни пробует замок молнии. Тот скользит вверх-вниз, словно скальпель в утробе вампа.
Она должна отказаться. Да, отказаться от этого подарка. Вежливо поблагодарить близняшек и объяснить: куртка слишком хороша, чтобы принять ее в дар.
Винни не отказывается. Уж больно крутой она себя в этом чувствует. Вылитая бабушка Вайнона с фотографии, которая хранится у мамы: в руке лук, по всему телу кошмарьи ошметки, а на лице зловещая ухмылка – яркая, как встающее за спиной солнце.
Винни пытается скопировать ту улыбку, даже зубы показать, и говорит:
– Спасибо. Это правда… ну, мило с вашей стороны. Спасибо.
Эмма вся лучится, Бретта хлопает в ладоши, и Винни в очередной раз думает: лучше бы они были обычными вредными девицами, как им и положено. Она знает свое место среди остальных горожан, понимает, как держаться с сопляками вроде Маркуса. А как быть с близняшками – почти друзьями, но не совсем…
От этой промежуточной неопределенности у нее внутри все переворачивается. Словом, неуютно.
Кашлянув, она расстегивает куртку. Потом застегивает обратно. Снова и снова, ее пальцы почему-то не могут остановиться – с такой легкостью ходит бегунок.
– А у вас когда днюха? – спрашивает Маркус близняшек.
Энтузиазм в его голосе в ближайшем будущем сулит сестрам нелепые букетики.
– На следующей неделе, – отзывается Эмма в одно мгновение с Бреттой.
Они смеются. Их смех вырывается, как облачко мыльных пузырей. Они всегда так звучат, когда говорят одновременно.
Пальцы Винни замирают, примерзая к молнии. Выходит, у нее совсем мало времени на поиск ответного подарка.
– Мы надеемся устроить вечеринку, – продолжает Эмма. – Вы оба приглашены.
Маркус, похоже, готов хлопнуться в обморок от счастья. А у Винни легкий приступ дурноты. Обычно на вечеринках светочей изгоям не рады.
Она предпочитает сменить тему. Как старшая в группе, Винни руководит дежурством.
– Значит, у нас тут… эмм… – начинает она. Вжик, вжик, вжик. – У нас тут половинный рядом с усадьбой Пятницки. Начнем оттуда?
– Есть, капитан! – говорит Бретта, изящным жестом отдавая честь. Потом она, Эмма и Маркус влезают на прицеп-платформу. Винни заводит двигатель. Выхлоп с тарахтением вырывается и становится частью тумана.
Жемчужно-серая заря встает над деревьями. Но Винни включает фары – хуже не будет. Лесные тени рассеиваются. Зимняя серость – нет.
Глава 2
План у Винни простой: пройти все три испытания, восстановить положение своей семьи среди светочей и стать охотником за кошмарами, как ей и написано на роду.
Ее мама была охотником.
Бабушка Вайнона была охотником.
Прабабушка Мария была охотником.
Если бы не злополучный «инцидент», Винни бы как следует подготовили к сегодняшнему – первому – испытанию и встретили с распростертыми объятиями. Но раз выяснилось, что твой папа шпион и работает на древнейших врагов светочей, пощады не жди. Даже если ни ты, ни твоя мама, ни твой брат понятия не имели, что происходит. Вот в чем Винни убедилась на собственной шкуре.
«Вы должны были знать, – заявил Совет четыре года назад. – Истинный светоч знал бы. Истинный Среданс знал бы». Винни, маме и Дэриану назначили наказание: десять лет изгойства. Этим все и закончилось. Папа исчез, сбежал, и от прежней жизни уважаемого семейства светочей не осталось и следа. Десять лет. Полный финиш.
Казалось бы, куда хуже? Вот и Винни так думала, пока до нее не дошло: на время действия приговора выпадает ее шестнадцатилетие – срок для охотничьих испытаний. Получается, она упустит свой единственный шанс принять в них участие?
Нет, если у Винни серьезные намерения – а они, видит Бог, были и остаются самыми серьезными, – ее шестнадцатилетие не должно пройти впустую. Она задумала попытать счастья на первом испытании, она просто обязана это сделать.
Это единственная возможность все наладить, вернуть то, что пытался отнять папа. И Винни горячо надеется, что новая кожаная куртка принесет ей удачу.
Глава 3
Винни паркует квадроцикл на тропе в тридцати футах от половинного. Фары просвечивают сквозь туман, превращая лес в пиксельную дымку. Винни нашла человеческие останки меньше чем за минуту. За три года трупных дежурств она усвоила, куда кошмары тащат свою добычу. Например, вот на этой поляне, окруженной голубыми елями и кленами, частенько кормятся вампы.
При виде обнаженного позвоночника над растерзанными остатками поясницы Маркус зажимает себе рот. А заметив торчащие кости лодыжек там, где раньше были ступни, он отворачивается и убегает за деревья.
Винни это веселит.
– Добро пожаловать в лес! – кричит она ему вслед, и Бретта вторит ей хихиканьем.
А вот Эмма сочувствует Маркусу, и несколько мгновений спустя ее горло тоже устраивает бунт: вместо сладкого голоска из него на павшую хвою выбрызгивается рвота.
Винни и Бретта их не ждут. Они натягивают одноразовые перчатки цвета васильков, которые только-только проклюнулись в палисаднике у Винни, а Бретта извлекает мешок для трупов из бирюзового рюкзака, который всегда при ней. При этом слышится хруст пачки чипсов. Наверняка с солью и уксусом: Бретта такие любит. А может, сметана и лук, любимый вкус Эммы.
– Документов нет, – сообщает Бретта после тщетного осмотра. Ее перчатки уже стали коричневыми от крови. Но это ерунда по сравнению с джинсами убитого. – А мы обязаны искать вторую половину тела?
– Не-а. – Винни разворачивает мешок для трупов.
По сути, это просто огромный зип-пакет. Он даже прозрачный, как зип-пакет, и с герметичностью у него так же неважно, так что расстегивать лучше аккуратно и без резких движений. То ли дело молния на новой куртке Винни.
Стоит пустить нона в мир светочей, он обязательно ужаснется тому, что трупное дежурство поручают ребятам от тринадцати до пятнадцати лет. «Детишкам! – говорят они. – С их-то впечатлительностью!» На это светочи фыркают и отвечают: «Вот именно».
В Цугута-фоллз смерть – это часть жизни. Жизни возле леса. Ты теряешь близких, теряешь друзей, теряешь самого себя. Чем скорее «детишки» узнают, что с ними может сделать лес, тем больше у них шансов на безопасную и счастливую жизнь.
Винни это знание далось дорогой ценой.
– Это работа вампов, – говорит она Бретте, раскладывая мешок вдоль тела, – судя по тому, что от него осталось. Видишь, нет всех частей с органами? В туловище и голове максимум питательных веществ, которые жизненно необходимы стаям вампов. Они любят куски с высоким содержанием железа.
– Вот как, – хмурится Бретта, присматриваясь к телу, пока Винни вешает свою кожаную куртку на ветку черного ореха.
Потом они берут тело, кряхтя поднимают и укладывают в мешок. Пластик хлюпает. Загустевшая кровь выдавливается, как зубная паста. Девочки берут каждая свой конец молнии и начинают застегивать.
– А почему тогда ступней тоже нет? – спрашивает Бретта.
– Ну, принято считать, что вампы любят ступни, потому что у них нет своих. Но, с другой стороны, у мелюзин и гарпий их тоже нет, – пожимает плечами Винни.
Она однажды спросила об этом профессора Андерса. Это когда ее еще пускали в школу светочей. Но он лишь посмотрел на нее и сказал со своим шведским акцентом: «Если этого нет в „Справочнике…“, значит, это важно».
И Винни проштудировала «Справочник кошмаров», да не карманную версию, которой пользуются охотники, а полную – массивный фолиант размером с ее туловище. Тот, что хранится в библиотеке Понедельниксов. Однако ответа не оказалось и там.
– А ты сама как думаешь, зачем им ступни? – спрашивает Бретта.
Винни обжигает странная смесь эмоций. Это отчасти радость, ведь Бретта поинтересовалась ее теорией. Отчасти стыд, ведь она знает, чем все кончится, если она поделится. Даже если Бретта не будет смеяться, она может рассказать кому-то, а тот еще кому-то, а дальше Винни и глазом моргнуть не успеет, как светочи опять обмотают ее дом туалетной бумагой. Или размалюют дряхлый мамин вольво, а ведь на нем еще с прошлого раза до сих пор остались красные пятна. И тогда Винни еще сильнее возненавидит папу, а заодно и маму, которая когда-то его любила.