И как вишенка на этом жутковатом тортике – выгоревшая башня на западной стороне. Судя по черно-белым фотографиям, которые развешаны в тяжелых рамах по коридорам усадьбы, когда-то эта башня была округлой и величественной. Теперь от нее остался только обугленный скелет. Она лишилась крыши, верхнего этажа и всякого намека на былое достоинство.
Облака ненадолго покинули свой привычный пост, позволив просочиться солнцу. Обычно весной оно придает Цугута-фоллз бодрый вид, но на здании усадьбы Пятницки смотрится вопиюще. Этот дом создан для мрака.
Вообще-то все усадьбы существуют для деятельности кланов, но Пятницки – самая тоненькая веточка на древе светочей, и «работой» этого клана всегда было принято заполнять любые вакантные места в экосистеме Цугута-фоллз, будь то уборка, доставка еды или управление «Неупокоенной дочерью» (Арчи, например, – четвероюродный брат Джея).
Четыре года назад Винни не задумывалась о том, как странно выглядит этот набор занятий. Пятницки казались ей просто одной из семей, члены которой всегда среди лучших охотников, и все. Теперь, подъезжая к дому, Винни впервые задумалась, как это в действительности чудно́. У всех остальных кланов есть какая-то роль в мировом сообществе. Воскресенинги обучают новых светочей, Средансы обеспечивают базовые жизненные потребности и логистику, Четвергссоны следят за тем, чтобы никто никогда не узнал о лесах, духах и сообществе. Но вот Пятницки…
Они просто существуют. Единственный клан без четко прописанной роли. Это из-за того, что их так мало? И почему Винни раньше об этом не задумывалась?
Культура гуще крови. Эта истина верна не только для отдельных кланов с их идеалами, она определяет светочей в целом. Но Винни однажды застряла с краю, и с тех пор культура в ее крови… нет, не исчезла, конечно, но стала несколько жиже. Настолько, чтобы у нее появились вопросы там, где их не было раньше.
Джей ждет на нижней ступеньке из шести, ведущих наверх, к черной передней двери. Он неподвижен, как те горгульи. Смотрит в землю. Даже грохот гравия под колесами подъезжающего вольво не выводит его из оцепенения.
«Вот таким я могла бы его нарисовать», – думает Винни, делая мысленный снимок, хотя она не рисовала Джея уже несколько лет. Хотя она не притронулась к линерам с тех пор, как рисовала перед испытанием. Прямо сейчас в нем есть что-то такое, что просится на бумагу: он вот здесь, совсем рядом, и одновременно так далеко.
– Когда тебя забирать? – спрашивает мама, настороженно разглядывая Джея через очки, которые носит только во время вождения.
– Меня может отвезти Джей, – отвечает Винни. Мама поджимает губы, все еще не доверяя мотивам Джея, но все же кивает.
Винни выходит из машины, и Джей наконец реагирует. Словно робот, выходящий из энергосберегающего режима: спина выпрямляется, взгляд фокусируется, и даже губы складываются в нечто вроде улыбки. На нем свободный спортивный костюм черного цвета, подобный тому, в котором Винни ходила на тренировку в усадьбу Воскресенингов. Кстати, ее костюм тоже все еще на ней. Вот только у Джея худи и штаны свежие. А Винни насквозь пропотела, да еще и пропахла ароматом закусочной, прокатившись в машине с мамой.
Почему-то, когда Джей приближается, а мама уезжает, Винни остро ощущает, какая она грязная. С чего бы это? Ведь это Джей обычно бывает в разобранном состоянии.
– Охотничье снаряжение с собой? – спрашивает он.
Винни поднимает черный рюкзак, который когда-то принадлежал Дэриану.
– Супер. Тогда за мной. – Джей заводит руки в карманы.
Свободные штаны обтягивают те выпуклости его тела, которых Винни предпочла бы не замечать. Она не помнит, чтобы у Джея раньше проступали мускулы на бедрах.
Он направляется к восточному углу усадьбы, такой же безучастный к пристальным взглядам Винни, как и к восторгам остальных жителей Цугута-фоллз. Сквозь гравий пробивается трава и несколько стебельков львиного зева.
Они доходят до рощицы, которую пересекает каменная дорожка. При виде этой дорожки сердце Винни испускает легкий вздох. Как Винни ее любила! Сколько волшебства таилось в этих больших плоских камнях, таких некошмарных. Словно, перешагивая с одного на другой, Винни могла добраться до какого-нибудь далекого замка. Земли вокруг усадьбы Пятницки давно заросли и превратились из хаотичного сада в настоящий уголок дикой природы. Но эта дорожка расчищена, а молодые деревца и кустики знают свое место и не подбираются слишком близко к камням.
Джей выводит Винни из рощицы, и они оказываются на знакомой тренировочной площадке. В былые времена им с Эрикой нравилось тайком прибегать сюда и играть в прятки среди деревянных платформ, веревочных лестниц, канав и стен. Площадка почему-то выглядит еще более запущенной, чем дом. На мишенях в форме человеческих силуэтов созвездиями зияют дыры от самого разного оружия, а пластиковый слой облезает зловещими завитками. Деревянные платформы подгнили, а веревочные лестницы… теперь это просто веревки.
Это, кроме шуток, опасный набор препятствий. Винни подозревает, что любое из них способно ее убить, стоит сойти с фарватера.
Пока Джей ведет ее к столу в дальнем углу поля, Винни вспоминает слова, которые однажды сказал ей папа о преуспевающих людях. Она тогда ныла, что у Эрики велосипед красивее, и можно ей тоже велик получше?
«Слушай, Винни Бенни, некоторые из самых выдающихся мировых спортсменов тренировались в самых ужасных условиях. – Он включил свой профессорский голос, которым порой разговаривал до того, как стать светочем, и который всегда означал, что на подходе лекция. – Такие помехи, как полусдутый футбольный мяч или теннисная ракетка двадцатилетней давности, иногда рождают неповторимые таланты, потому что, когда эти спортсмены все же добираются до лучшего снаряжения, у-у-у, тогда это надо видеть. Тогда их не остановить».
Надо же, Винни думает о папе, но в этот раз ее кровь не вскипает – так она поглощена смыслом сказанного. Ведь перед ней живое, дышащее и весьма мускулистое тому подтверждение. Каким бы первоклассным снаряжением ни владели остальные кланы, все знают, что лучшими охотниками всегда оказываются Пятницки.
Джей уже у стола и оглядывается на Винни. На лице никаких эмоций, кроме терпеливого любопытства. Винни спешит к нему, продолжая осмысливать свое открытие. Интересно, а ее собственные помехи смогут ей в итоге помочь?
Ох, не факт.
На столе красный блочный лук. Она тянется к нему, но Джей поднимает руку.
– Сперва доспехи, – говорит он. – Тренироваться лучше в том, в чем потом пойдешь.
Звучит разумно, и, если говорить о помехах, гигантское снаряжение Эндрю как раз одна из них. Винни вытаскивает доспехи из рюкзака. Хррпп, хрррп. Липучка расстегивается. Кррр, крррр. Липучка застегивается. Когда Винни снова поднимает глаза, обнаруживает, что Джей уставился на ее грудь.
– Ну эй! – одергивает она его, хотя всего несколько минут назад сама пожирала его глазами.
– Когти банши, – объясняет Джей.
Винни краснеет. Он-то, конечно, пожирал глазами не ее. Его внимание привлекли три когтя банши, все еще торчащие из нагрудника.
– Можно? – Он делает движение в сторону когтей, и Винни кивает.
Теперь, когда нагрудник на ней, ему будет намного легче это сделать. Хотя очень странно подпускать его так близко. Хотя у нее в груди все так мучительно сжимается, когда он нагибается, чтобы бережно и деликатно вынуть каждый шприцевидный коготь.
– На них есть шипы, – говорит он, покручивая коготь в пальцах. – Но если вращать против часовой стрелки, их можно удалить, почти не повредив броню.
– Я… этого не знала.
«Хотя это должно было быть в „Справочнике…“», – думает Винни. А еще она думает, что у Джея волосы гуще, чем ей запомнилось. И темнее. Не блондинистый пушок, который у него был в детстве, а целое поле жесткой пшеницы.
А пахнет он как всегда – лаймом и бергамотом, а вовсе не табаком или выпивкой. Она смотрит на его макушку сверху вниз, и у нее сползают очки.
Вынув первый коготь, он кладет его на стол возле лука и ловит одобрительный взгляд Винни, прежде чем взяться за остальные. Винни кивает, теперь глядя ему в лицо.
Кожа у него под глазами увядшая, усталая; сквозь нее просвечивают мелкие сосудики. Словно он никогда не видел солнца, хотя Винни знает, что видел. Руки у него такие же бледные. Они стали мозолистыми – четыре года назад так не было.
Пока он возится со вторым когтем, выворачивая его из нагрудника, Винни замечает повязку у него на руке, под манжетой. Непроизвольно она прикасается к повязке, скользя пальцами по его запястью.
Джей замирает.
– Что это было? – спрашивает она.
Он медлит с ответом.
– Гарпия.
– Ясно. – Она облизывает губы. Очки уже съехали на кончик ее носа, но Винни их не поправляет. – Ты убил эту тварь?
– Ее, – поправляет он.
Его глаза всего в нескольких дюймах от глаз Винни, скорбные, потерянные, полные зимней стужи. Такое чувство, будто она снова встретилась взглядом с банши.
– Да, – наконец отвечает он. – Я ее убил.
Затем Джей высвобождает запястье из пальцев Винни.
Глава 21
Три когтя Винни сохраняет. Она хочет рассмотреть шипы под микроскопом. И раз ей теперь можно приходить в усадьбу Понедельниксов, когда она захочет, она готова поспорить, что Марио в свою лабораторию ее тоже пустит.
Они с Джеем не остаются на тренировочной площадке.
– Сейчас народ подтянется, – объясняет он, показывая в сторону дома.
Оттуда до Винни доносится шум моторов и хлопающих автомобильных дверей. Охотники Пятницки прибывают на тренировку. Джей берет блочный лук, и хотя у Винни руки чешутся выхватить у него эту штуку, она заставляет себя терпеливо следовать за Джеем в лес.
Они проходят мимо кедров и осин, кленов и дубов. Птицы поют, зелень светится. Но вскоре они сходят с грунтовой дорожки и сворачивают в царство духа.
Винни даже не нужны красные вешки, чтобы понять: они вошли в лес. Солнечные лучи обрываются, сырая непреодолимая тишина заглушает все звуки. Еще пять минут в этой непролазной чаще, и Джей выводит Винни к маленькому ручейку – по сути, эфемерной струйке – и