Грусть. Всего лишь грусть.
В следующее мгновение у нее каменеют очки, а руки рефлекторно выставляют вперед вешку – чистая паника и никакого изящества.
Чешуя. Ребра. Сердце. Вешка пронзает монстра.
И где-то там, за каменными линзами, василиск умирает.
Очки Винни приходится выбросить. Их уже не спасти. На ней теперь еще больше крови василиска, а раз кошмар уже мертв, адреналин уступает место боли.
Однажды на уроке химии (Винни приходилось посещать их с шестью другими студентами, которые не ходили в усадьбу Воскресенингов) Винни пролила себе на запястье капельку соляной кислоты. Это похоже, но в тысячу раз хуже. Винни приходится немилосердно кусать губу, чтобы не застонать.
Винни лежит на земле с горящей кожей и близоруким размазанным пятном вместо зрения и лишь через мгновение вспоминает, зачем она здесь и ради кого в первую очередь заколола василиска.
Эмма.
Винни вытаскивает вешку из сердца василиска. Оттуда тоже брызжет кровь, но Винни удается увернуться, и она вытирает деревянный наконечник о землю. Ее движения резки, небрежны, и ужас от пережитой встречи с василиском начинает отступать. Остается только боль в ладонях, но Винни сумеет отвлечься. Ей просто придется отвлечься от боли, а заодно и от холода, который без остановки заползает в нее, как василиск в чащу леса.
Крепко зажав в руке вешку, Винни направляется туда, где она, кажется, слышала крик Эммы. Продвигаясь по неровной, покрытой тенями земле с толстым слоем сосновых иголок, она все думает: «Куда запропастились чертовы охотники?» Должен же был крик Эммы кого-то привлечь. Но Винни никого не слышит. И не видит. И не только потому, что лишилась четкости зрения. Просто видеть нечего.
Винни выходит на просторную поляну (если угодно, почти поле), где из земли торчат валуны. Это место называется Каменной ямой. Именно здесь любят охотиться гарпии. Тусклый лунный свет скользит по гранитным мегалитам. Винни щурится, пытаясь сфокусировать зрение, чтобы вовремя заметить опасность или обнаружить Эмму.
На одном из камней она различает полоску чего-то похожего на кровь.
Метнув взгляд на небо, чтобы убедиться в отсутствии гарпий, Винни спешит к обточенному временем мегалиту. Так и есть – кровь: три полоски. Явно от пальцев, судя по расстоянию между ними. А рядом на земле валяется туфелька.
Одна из шпилек Эммы. Винни быстро поднимает туфлю, высматривая помет василиска, паутину мантикоры – словом, любые намеки на то, какой кошмар напал на Эмму. Но глянцевая кожа туфельки оказывается совершенно чистой. Ни подсказок, ни грязи – ничегошеньки.
Винни бросает туфлю и принимается сканировать землю. Вдруг трава где-то примята. Вдруг на том камне в двадцати шагах тоже есть кровь.
Винни идет дальше, и с каждым шагом в ее голове все громче звучит голос: «Где все охотники?» Этот голос перекрывает не затыкающийся ни на минуту «Справочник…». Он перекрывает голос Джея, постоянно звучащий басовой линией. Где охотники? Где тетя Рейчел?
Винни подходит ко второму мегалиту. Здесь действительно тоже есть кровь. Кровавый след тянется по траве и уходит вглубь леса.
Винни собирается идти по этому следу, но тут она слышит его – шипение, как от сломанной машины времени. Шепот, похожий на звук сдувающегося воздушного шара.
Винни запрокидывает голову: ей кажется, что эти звуки идут именно оттуда. Она все щурится и щурится, но там ничего нет. Ни искажений, ни изгибов, ничего похожего на кошмар. Только лунный свет на камне.
Тут из-за деревьев выбегает стадо призрачных оленей. Они выскакивают на поляну галопом, двигаясь со скоростью жертвы, предчувствующей неминуемую гибель. Винни думает, что это та самая олениха с оленятами. Их силуэты для ее близоруких глаз сливаются в одно сияющее пятно.
Один из оленят останавливается, издавая странный звук, который Винни не ожидала услышать от оленя, тем более призрачного.
Олень исчезает. Доносится звук неисправного блендера. И Винни догадывается, что Ворчун прямо здесь. Просто без очков она его не видит.
Винни прыгает в сторону деревьев, размахивая руками и высоко поднимая колени. Как призрачные олени, она движется со скоростью преследуемой охотником дичи. Отсутствие очков ей почти на пользу: знание о том, что ее окружает, не тормозит ее.
Светящиеся белые полоски проносятся мимо нее, размываясь на краях ее поля зрения. «Нет! – хочет закричать Винни. – Идите другой дорогой». Они ведут Ворчуна прямо к ней.
Однако, дойдя до небольшого ручейка, олени сворачивают влево, избегая проточной воды. Теперь они в панике бегут на север. А Винни топает прямо через ручей. В ее лодыжки вгрызается ледяная вода, и бумажно-тоненькие балетки промокают насквозь.
Винни несется вперед. Потусторонний шепот затихает. Она выиграла минутку безопасности, а лес пустой – Ворчун распугал всех кошмаров. Но охотники почему-то до сих пор не явились.
Но остановиться Винни уже не может. Если остановится, холод, яд и страх от того, что она делает, где находится и от чего убегает, – все сойдется в одну точку. От этого будет уже не убежать. И тогда она умрет прямо здесь, каменея, как ее очки.
А ей еще надо выяснить, куда делась Эмма. И разобраться, что за чертовщина тут происходит.
Глава 38
Винни уже близка к тому, чтобы сдаться. Найти дерево и попытаться выжить до утра и не околеть от холода. И тут она слышит вой, исполненный пустоты.
Нет. У нее внутри все переворачивается. Не идти же драться с вервольфом с одной вешкой. Надо искать дерево, и немедленно. Но когда Винни подходит к досадно маленькому клену, единственному дереву с достаточно низкими ветками, которое ей удается найти с размытым зрением, до нее долетает крик Эммы.
Утробный, полный боли, он раздается где-то неподалеку.
Вервольф добрался до нее. Это Винни понимает сразу, несмотря на все пробелы в этой истории: зачем Эмма сюда пошла? И где охотники?
Эмма снова кричит, это крик ужаса. Это хрип страдания. И Винни бросается в ту сторону. Высоко подняв руку с вешкой, она бежит по корням деревьев, которых не видит, и по камням, которые так и норовят подставить ей подножку. Это наш лес, говорят они. Убирайся. Ты здесь чужая.
Еще один вопль, и Винни замечает сквозь деревья мелькание фуксии. Винни хочет крикнуть Эмме: «Держись, я иду!» Но вместо этого просто ускоряет бег.
На земле виднеется кровь. Пятнами на сосновых иголках.
Подобравшись ближе к фуксии, Винни различает нечеткий силуэт.
Эмма хромает, словно неупокоенный, только выбравшийся из могилы, и скулит. Шатаясь, она идет зигзагами от дерева к дереву.
И тут появляется волк. Он кидается к Эмме и опрокидывает ее на землю. Легко пригвождает ее к земле, оскалив пасть. Он крупнее обычного волка, с косматыми плечами под густой белой шерстью.
Эмма снова кричит.
Винни бросает вешку как дротик.
Она не представляет, что еще можно сделать. А если ничего не делать, волк перегрызет Эмме шею, поэтому рука Винни действует сама по себе. Специально для этого движения пробуждается какой-то долго спавший мускул. Вешка, красная, как кровь Эммы, просвистев в воздухе, втыкается волку в спину.
Зверь визжит, его пронзительный визг перекрывает крики Эммы, задевая более тонкую струну. Потом волк спрыгивает с Эммы и несется прямо к Винни. Красная вешка торчит из спины, напоминая Винни картину, которую она однажды видела, где бык боролся с матадором. Она безоружна, беззащитна. Она примерзла к месту.
Волк мчится к ней во весь опор. Скачок, еще скачок. Зверь прыгает – передние лапы бьют Винни со всей мощью грузового поезда. И, как мгновением раньше Эмма, Винни падает.
Ее спина ударяется о землю, вышибая воздух из легких, и на сбивающую с толку долю секунды Винни кажется, что она снова на поляне с Джеем. Что это просто он повалил ее на землю после того, как она в очередной раз промазала.
Но это не Джей. Это чудовище, чьи зубы все ближе к ее лицу. С клыков капает пена. Глаза сияют серебром, как луна, до жути разумные. И, как у василиска, пустые и грустные.
Винни борется. Бьет волка, выворачивается, впивается ногтями в шерсть, мягкую, как разодранный шелк ее платья. Но если этот зверь перенес прямое попадание вешки в спину, чем тут помогут человеческие мышцы? Неужели она раньше действительно думала, что это мог быть просто обычный волк? Неужели сочувствовала такому чудовищу?
В своем зверином обличье оборотни практически неуязвимы. Однако, как гласят легенды нонов, их можно поразить серебром или, в отдельных редких случаях, золотом.
Винни хватается за медальон, срывает его с шеи и пытается сунуть волку в морду. Но промахивается. Кулак с медальоном попадает в густой мех шеи.
И это срабатывает. Лес почему-то решает, что именно этот волк чувствителен к золоту, и медальон срабатывает. Чудовище снова тявкает от новой кошмарной боли и отдаляется от лица Винни.
Она прижимает медальон сильнее, и волк отзывается воем. Этот звук привлечет других кошмаров. Или, того хуже, Ворчуна. Но Винни не в силах остановиться. Это все, что у нее есть.
Наконец волк высвобождается и уносится прочь белым пятном. Оставляет Винни, исчезая в лесу вместе с ее медальоном в густой шерсти.
Винни надо как-то восстановить дыхание. Ей бы минутку – убедиться, что все кости целы, что на коже нет ран от укусов. Но она нужна Эмме. И она тащит себя на трясущихся руках и ногах – наполовину пешком, наполовину ползком. Тащит себя к лежащей девушке.
А с ней дело плохо. Намного хуже, чем Винни опасалась, когда разыскивала Эмму по следу крови, тянущемуся через поляну. Вся левая нога Эммы окровавлена, а в районе бедра видно кость.
– Ты не обратишься, – говорит Винни в панике.
Полная бессмыслица, но даже теперь Винни не может выйти из режима «Справочника…».
– Местная разновидность вервольфа не способна обращать укусом.
Эмма ничего не отвечает. Ее дыхание прерывисто, а глаза закрыты.
Винни хватает ее за щеки: они ледяные.