Выпадали на нашу долю и веселые минуты, и их было немало, несмотря на холод и усталость. Мы испытывали нравственное удовлетворение после тяжелых трудов, когда, поев пеммикана, закутавшись в сделанный из полостей спальный мешок, получив от кока и выпив полджила грогу, завязывали беседу. Она затягивалась иногда на час, и тогда, думается, в палатке было больше веселья, чем в иных дворцах. Люди не скупились на остроумные шутки и колкие замечания, так что бока болели от смеха. Помнится анекдот о том, как старый морской волк советовал молодому матросу, чтобы он не старался быть кем-нибудь выше рядового. С философской мудростью он рассуждал примерно так: «Видишь ли, пока ты простой матрос, тебе не о чем думать; есть старшины, офицеры, капитаны и адмиралы, которым платят за то, чтобы за тобой смотреть и о тебе заботиться».
17 мая сани «Релайанс» и «Тру Блю» расстались, располагая таким запасом провианта, чтобы идти вперед еще пять дней. Капитан Омманни великодушно разрешил мне, своему подчиненному, начать поиски в западном направлении, а сам пошел вдоль пролива на юг, где убедился, что тот заканчивается тупиком[103]. Я прошел примерно 50 миль и, обнаружив, что берег отклоняется к югу, попытался подвинуться на запад через ледяное поле. Сани были легкими, ибо продуктов мы взяли всего на десять дней, а люди уже привыкли к своей тяжелой работе. Но я заметил, что стяжки саней испытывали сильное напряжение, дерево, железо и веревки не могли долго выдержать. Между тем с каждым футом продвигаться было все труднее. Тогда я решил отказаться от продолжения похода; мы находились почти в 300 милях от корабля, и поломка саней могла бы привести к роковым последствиям, если не к гибели моей партии.
Обратный путь был легким, ибо сани наполовину опустели. Форсированными маршами нам удавалось за один день пройти столько, сколько полагалось за два; при этом соответственно выдавался двойной паек.
Наконец на горизонте показался остров Гриффит. Покрыв еще 25 миль мы подошли к острову, а затем, с трудом волоча сани по уже начавшему таять снегу, 12 июня добрались до наших кораблей, пройдя за 58 дней 500 миль по прямой.
Лед вокруг кораблей был залит водой от тающего снега, причем в некоторых местах ее глубина достигала четырех футов. Вода уже быстро растекалась во всех направлениях, когда наконец появились сани отсутствовавшего ровно 80 дней лейтенанта Мак-Клинтока — «Персивиренс». Он побывал в Уинтер-Харборе на острове Мелвилл и посетил все места, известные отряду Парри, но никаких следов Франклина не обнаружил. Мак-Клинток захватил с собой убедительные доказательства поразительного изобилия животного мира в этом отдаленном районе — кожи и головы мускусных быков. Мясо этих животных позволило ему доставить свой отряд на корабли в прекрасном состоянии.
Лейтенанту Мак-Клинтоку по праву принадлежало первенство. За 80 дней он прошел 800 миль, и мы от всего сердца поздравили его с успехом.
Все восточные поисковые группы вернулись в свои английские порты летом 1851 года, ничего не сделав для разгадки тайны исчезновения Франклина, кроме того, что нашли место его зимовки на острове Бичи. Однако на западе Коллинсон и Мак-Клур остались зимовать во льдах и добились некоторых примечательных результатов.
Продвигаясь к югу и востоку, Коллинсон прошел по проливам между материком и прибрежными островами до самого залива Кембридж. Ему не хватило нескольких сотен миль, чтобы доказать наличие Северо-западного прохода в этих более южных водах. После трех зимовок во льдах Коллинсону удалось наконец выйти на чистую воду и направиться на запад, домой.
Тем временем Мак-Клур продвигался дальше на север, следуя проливом Принца Уэльского (между островами Банкс и Виктория), пока его не остановили льды у самого пролива Мелвилл. Здесь его корабль «Инвестигейтор» попал в ледовый плен, как и «Виктория Росса, оказавшийся в гибельных тисках гавани Виктории. Убедившись, что ему не удастся освободить свой корабль изо льдов, Мак-Клур весной 1852 года предпринял санный поход, решившись на эту отчаянную попытку в надежде получить помощь. Он добрался до Уинтер-Харбора на острове Мелвилл (этот остров впервые достигли суда Парри в 1819 году с востока и вторично посетил Мак-Клинток на санях в 1851 году), но никаких следов людей там не обнаружил. Мак-Клур не знал, что вся восточная армада уже возвратилась в Англию, и это помогло ему сохранить душевное спокойствие. Но если Мак-Клур и не нашел помощи, у него по крайней мере было то слабое утешение, что он установил существование Северо-западного прохода, правда постоянно забитого льдами и непроходимого для судов того времени. Оставив записку в Уинтер-Харборе, Мак-Клур вернулся на корабль и провел еще одну зиму во льдах со своим страдавшим от цинги экипажем. Все они, несомненно, погибли бы на следующий год, если бы не нашли записку, оставленную капитаном в Уинтер-Харборе.
Так завершился самый грозный единовременный штурм, которому когда-либо подвергались арктические льды. Моряки получили много сведений — об Арктическом архипелаге, но ничего не узнали о судьбе Франклина. Основная причина этой неудачи заключалась в том, что адмиралтейство с необъяснимым тупоумием отказывалось принять во внимание свои первоначальные приказания Франклину. Распорядившись, чтобы тот искал проход к югу от пролива Ланкастер, адмиралтейство затем приказало поисковым экспедициям сосредоточить свою деятельность в самом этом проливе и в водах к северу от него. Нелепые инструкции адмиралтейства в сочетании с тяжелыми ледовыми условиями 1850 года, помешавшими спасательным судам пройти дальше острова Корнуоллис, фактически предрешили провал экспедиции.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯСудьба Франклина
Нельзя было надеяться на разгадку тайны исчезновения Франклина, пока оставался неизменным характер официальных спасательных экспедиций. Леди Франклин, которую поддерживали некоторые арктические путешественники, бывшие не в чести у адмиралтейства, добивалась, чтобы поиски были сосредоточены в районе к югу от пролива Ланкастер. Но морские лорды оставались глухи к ее просьбам. Итак, в 1852 году, когда адмиралтейство предприняло свою последнюю попытку, оно опять направило спасателей не в тех направлениях.
В этом году сэр Эдуард Белчер, которого по праву можно назвать одним из самых невежественных и тупоголовых деятелей, был поставлен во главе экспедиции, направленной для окончательного разрешения загадки. С этой целью снарядили те же четыре корабля, которые в 1850 году участвовали в экспедиции Остина. «Резольют» и «Пайонир» (которым по-прежнему командовал Осборн) получили распоряжение следовать проливом Веллингтон, а «Ассистанс» и «Интрепид» (командование которым было доверено Мак-Клинтоку) должны были идти на запад через пролив Ланкастер в пролив Мелвилл. Последние два корабля дошли до Уинтер-Харбора, но решили там не оставаться и проследовали далее на запад, не найдя записки Мак-Клура. К счастью, одна из их санных партий, направленных весной 1853 года, еще раз посетила Уинтер-Харбор, подобрала эту записку, что и позволило спасти Мак-Клура и его людей. Когда санная группа подошла к «Инвестигейтору», почти все находившиеся на его борту были тяжело больны цингой. «Инвестигейтор» оставался во льдах, а его команду разместили на «Ассистансе» и «Интрепиде».
Экипажи этих двух кораблей под командованием капитана Генри Келлетта за две зимы, проведенные экспедицией во льдах, совершили ряд замечательных санных походов в исследовательских целях, что позволило нанести на карту берега островов Мелвилл и Принс-Патрик. Новый прорыв на северо-запад был сделан совсем не в том направлении и не дал никаких дополнительных сведений об экспедиции Франклина.
Тем временем Белчер совершал вылазки в районе пролива Веллингтон и почти также далеко отошел от района, где, согласно инструкциям адмиралтейства, должен был действовать Франклин, как и Келлетт. Затем, весной 1854 года, Белчер по совершенно непонятной причине приказал бросить все четыре поисковых корабля, отозвал все команды на остров Бичи, разместил их на транспортных судах и поспешил отбыть в Англию. Ироническим комментарием к этому паническому бегству явился следующий факт. Флагманский корабль Белчера — старый «Резольют» примерно через 16 месяцев спустя после того, как его бросили, самостоятельно вырвался из ледового плена и, не имея ни одного человека на борту, прошел дрейфуя свыше тысячи миль до мыса Дайер в Девисовом проливе. Здесь с ним встретилось американское китобойное судно. Когда китобои пришли в себя от изумления, вызванного столь неожиданным появлением одинокого судна, они снарядили туда команду, и по истечении некоторого времени корабль величественно пересек Западное море и возвратился в Англию, где его прибытие явно должно было произвести весьма своеобразное впечатление на Белчера.
После постигшей Белчера катастрофы официальные поиски Франклина были прекращены. Хотя флотилия Белчера не отыскала никаких следов исчезнувших участников экспедиции Франклина, она все же исследовала обширную часть арктических вод и островов. Не меньшее значение имеет и тот факт, что она помогла сформироваться совсем новому поколению полярных путешественников. Самыми яркими его представителями были два человека — Джон Рей и Леопольд Мак-Клинток.
По заданию «Компании Гудзонова залива» Рей до 1852 года совершил два замечательных сухопутных похода в Арктику и скоро понял, что выжить на севере можно, лишь приняв условия, которые диктует специфика этого края. Он первым пришел к само собой напрашивающемуся выводу, что, раз эскимосы могут жить, путешествовать и преуспевать в Арктике, исследователям целесообразно подражать коренному населению.
Мак-Клинток тоже ближе других своих современников подходил к такому выводу и, подобно Рею, проявил умение приспосабливаться к обстановке, чего нельзя сказать ни об одном из более ранних исследователей, за исключением разве Джона Росса. В годы, последовавшие за крупнейшей неудачей Белчера, Рею и Мак-Клинтоку было суждено довести до общего понимания, что победы в Арктике не добьешься только одной силой.