– Вы сумасшедший. Зачем искать неприятности на свою голову? Если вы упадете и сломаете себе обе ноги, то не бегите ко мне жаловаться. – Лили покраснела, поняв, что сказала глупость. – Фигурально выражаясь… конечно.
– Конечно. – Рауль с улыбкой протянул ей поводья. – Тогда поехали со мной и убедитесь, что я хороший мальчик.
Лили выразительно на него посмотрела:
– Вы и ваш жеребец совсем не похожи на хороших мальчиков.
Его глаза сверкнули.
– Он только кажется злым, внутри он нежный и ласковый.
После некоторых колебаний Лили взяла поводья. Прежде чем сесть в седло, она погладила Марди по плечу:
– Хорошая девочка. Стой спокойно. Вот так.
Ей удалось взобраться на лошадь с первого раза, хотя и не так грациозно, как хотелось бы.
– Хорошая посадка.
– Будем надеяться, – пробормотала она.
Ей потребовалось совсем немного времени, чтобы найти свой ритм. Кобыла была спокойная и тихая, с ровной и уверенной походкой. Другое дело жеребец Рауля. Он скакал и фыркал, но, казалось, у наездника не возникает никаких проблем с тем, чтобы удержаться в седле. Он выглядел очень довольным, расслабленным и счастливым. Улыбка делала его лицо моложе и беззаботнее, чем когда-либо. Глядя на Рауля, никто и никогда не подумал бы, что он не может ходить. В седле он выглядел просто великолепно: спортивный, сильный и невероятно красивый. Он – самый замечательный, порядочный и честный человек, которого она когда-либо встречала. Разве последние две недели это не доказывают? Он поддерживал в их отношениях вежливую дистанцию, уважая решение, которое Лили приняла той ночью в бассейне. Он не давил на нее, не заставлял рассказывать о своем прошлом. Он подарил ей пространство, которое позволило ей быть самой собой, помог ей почувствовать себя в безопасности. Ее сердце сжалось, когда она подумала о том, что, когда она закончит с ним работать, ей придется вернуться к своей обычной жизни в Лондоне, вернуться к своим клиенткам, к одиноким вечерам, к просмотру какой-нибудь чепухи по телевизору лишь для того, чтобы скоротать несколько часов до сна, вернуться к чтению книг, описывающих чувства и ощущения, которые она никогда не сможет испытать. Например, любовь. Лили закусила губу. А может, ей уже не нужны книги, что понять, что это такое? Разве она не чувствовала, что немного влюблена в Рауля? Конечно, это полное безумие. Сумасшествие. Он даже не посмотрел бы в сторону такой девушки, как она, если бы по воле случая они не оказались вместе в этом замке. Лили нашла в интернете фото его бывшей невесты, Клариссы Монкриф. Она была действительно красива – стройная длинноногая блондинка с белоснежной улыбкой. Глядя на этот снимок, Лили чувствовала себя маленьким серым мотыльком, встретившимся лицом к лицу с экзотической бабочкой. Да, Рауль пару раз поцеловал ее, но это совершенно ничего не значит. Почему это должно что-то означать? Он целовал сотни женщин. Возможно, он и переспал бы с ней, если бы она позволила, ведь он привык к интрижкам. До встречи с Клариссой он никогда не встречался с одной женщиной более шести или восьми недель. Его интерес к Лили, скорее всего, связан с тем, что они оказались в похожей ситуации, и ей лучше не забывать об этом.
– Как насчет того, чтобы доскакать галопом до рощи и обратно?
Голос Рауля отвлек ее от грустных мыслей.
– Разве Марди способна скакать галопом?
– Да, если вы хорошенько ее подбодрите.
Лили легонько пришпорила лошадь, и после медленного старта кобыла побежала рысцой, а затем перешла на прекрасный ровный галоп. Как чудесно было вновь почувствовать ветер, дующий в лицо и возвращающий счастливые воспоминания о том времени, когда Лили казалось, что все еще впереди. Через некоторое время Рауль тоже ослабил поводья и позволил своему жеребцу размять ноги. Рауль явно был в своей стихии – темный рыцарь верхом на великолепном коне. Он остановил лошадь и подождал Лили.
– Все хорошо?
Лили не могла скрыть улыбку:
– Великолепно.
– Вы очень красивы, когда улыбаетесь.
Она действительно чувствовала себя красивой, когда Рауль смотрел на нее своими темными сексуальными глазами.
– Вы голодны? – спросил он.
– Очень.
Он говорит о еде? А она?
– Но сначала мне нужно слезть с лошади.
– Но как вы…
– Смотрите.
Рауль щелкнул языком, и жеребец, подогнув колени, улегся на землю. Затем Рауль выбрался из седла и, используя лошадь как опору, спустился на плед. На какую-то долю секунды Лили показалось, что он перенес вес своего тела на левую ногу. Лили была уверена, что ей это не почудилось. Неужели у него получилось? Он отдал команду лошади на французском, жеребец отошел и начал жевать траву с таким видом, словно нет на свете лошади спокойнее, чем он.
– Да, впечатляет. Он всегда умел это делать или вы только что его научили?
– Я научил его этому много лет назад, когда и представить себе не мог, что мне может пригодиться этот его навык.
– Ваши дела идут очень хорошо, Рауль. Похоже, вам удалось перенести вес своего тела на левую ногу. Я уверена, что мне это не почудилось.
На его лице появилось некое подобие улыбки.
– Да, вам не почудилось. У меня уже получается стоять несколько секунд, но все равно я не смогу самостоятельно пойти в церковь на свадьбу брата.
– Единственное, что имеет значение, – это ваше присутствие. Уверена, ваш брат и его невеста хотят именно этого. – Лили выскользнула из седла и отпустила кобылу пастись рядом с жеребцом. – Вы должны быть там, Рауль. У вас нет выбора. Если вы не появитесь, это ранит Рафа и Поппи.
Он нахмурился, сорвал травинку и начал вертеть ее в руках.
– Мы с Рафом стояли плечом к плечу на похоронах родителей. Это было тяжелое испытание, самое тяжелое в моей жизни. – Он нахмурился еще сильнее, будто мысленно вернувшись в то темное трагическое время. – Я научился скрывать свои чувства, чтобы поддерживать его. В тот день я поклялся, что всегда буду стоять рядом с ним и Реми. Именно так должны поступать братья – поддерживать друг друга всегда и во всем.
– Но чтобы поддержать кого-то, не обязательно стоять рядом в прямом смысле этого слова. Есть множество других способов доказать свою заботу.
Например, можно пригласить кого-то на пикник и привести спокойную лошадь, чтобы вернуть этому человеку уверенность в себе.
«Перестань! Ты слишком много выдумываешь».
Рауль посмотрел ей в глаза:
– Раф рассчитывает на мою поддержку. От Реми можно всякого ожидать. Полагаю, мы сами его испортили. Родители умерли, когда он был совсем маленький. Мы пытались защитить его, и в результате он очень многое принимает как должное.
– Вы сделали все, что могли, учитывая трагические обстоятельства, постигшие вашу семью.
Я не могу подвести Рафа, но мне тяжело смириться с тем, что на его свадьбе будет присутствовать только половина меня.
Лили взяла его левую руку, с которой недавно сняли гипс, и легонько ее сжала.
– Это не так. Вы будете присутствовать там целиком. Вы – это нечто большее, чем ваше физическое тело. Значительно большее.
Он взял ее руку и уперся в нее своим щетинистым подбородком. Когда Лили посмотрела в его глаза, то увидела в них грусть и тоску.
– Жаль, что я не встретил вас до несчастного случая.
Ее сердце замерло.
– Почему?
– Думаю, я мог бы влюбиться.
«Будто у тебя есть выбор».
– Что же вас останавливает сейчас?
Она не могла поверить в то, что сказала это. Она что, сама напрашивается на пощечину? Неужели ее самооценке недостаточно досталось? Почему она решила, что он должен в нее влюбиться? Она – невзрачный серый мотылек, а не прекрасная бабочка.
Рауль продолжал поглаживать ее пальцы.
– Разум. Здравый смысл. Ответственность.
Лили было интересно, вспоминает ли он свою бывшую невесту. Даже если он не любил Клариссу, ему наверняка не хватало секса. Он снова посмотрел ей в глаза, и у нее перехватило дыхание.
– Вы понимаете, что я уже очень давно не был одинок?
– Надо же. Наверное, вы поставили своего рода рекорд. Сколько у вас не было секса – шесть или семь недель?
Ее лицо горело. «Ты обсуждаешь с ним его сексуальную жизнь? Что с тобой?»
Он ухмыльнулся:
– Девять.
– О, это действительно долгий срок. Для такого человека, как вы, это, наверное, целая вечность.
«Заткнись!»
Его большой палец неторопливо рисовал круги на ее ладони.
– Полагаю, у вас не было секса гораздо дольше.
В воздухе повисло напряженное молчание.
– Вы…
– Это правда…
Они сказали это почти одновременно.
– Говорите, – сказал Рауль.
Лили покраснела и взглянула на свою руку в его ладони.
– Я больше не садилась в седло, если можно так выразиться. Хотя, честно говоря, не так уж прочно я в нем сидела. Два раза у меня были отношения с мужчинами, но между нами никогда не проскакивала та искра, о которой все говорят.
Та, которую она ощущала, когда большой палец Рауля рисовал очередной круг на ее ладони.
– Полагаю, я не очень страстная натура. В сексуальном смысле я скорее похожа на ванильное мороженое, чем на шоколадное, с орехами и зефиром.
Рауль посмотрел на ее губы:
– Ненавижу шоколадное. Ванильное – простое и знакомое. Сдержанное. Изысканное. И оно идеально сочетается с другими вкусами.
Они все еще говорят о мороженом? Лили хотела, чтобы он смотрел на нее. Неужели он не видит, как сильно она его хочет? Ее тело гудело от желания, кровь мчалась по венам все быстрее, все стремительнее, становилась все горячее. Это мощное, всепоглощающее чувство было не сравнимо ни с чем из того, что Лили когда-либо ощущала. Она забыла про гордость и осторожность, она хотела чувствовать себя женщиной, хотела принадлежать ему. Он посмотрел на нее, и ей показалось, что Вселенная задержала дыхание. Лили увидела в его глазах тепло и страсть. Они потянулись друг к другу.
– Я хочу тебя, – сказали они в один голос.
– Ты уверена? – спросил Рауль.