— Им выдано мелких ссуд самому себе, на общую сумму двадцать тысяч флоринов, — ответил я, — поскольку это мелкие ссуды до десяти флоринов, то не видно на общем фоне, но за несколько лет сумма набралась приличная.
— Ты ведь увидел, что все свои ссуды он возвращает? — заметил Козимо.
— Тем самым он накручивает статистику выданных сумм, повышая своё вознаграждение за хорошую работу отделения, — согласился я, — что позволяет ему снова занимать деньги в своём же филиале. Отличный план, как по мне.
— Но сам филиал не развивается, и это определённо мошенничество с отчётностью, — не согласился с моей шуткой Козимо Медичи, — но я поражён, всего пару часов и такой результат. Браво!
Я театрально ему поклонился и поведал ему о своих сомнениях и в отношении Лионского филиала.
— Так что насчёт моих кораблей, синьор Козимо? — я закончил свой рассказ и внимательно посмотрел на него.
— Поскольку я лично убедился, что вы весьма компетентны в банковском деле синьор Иньиго, у меня к вам встречное предложение, — Медичи задумчиво посмотрел на меня, — Пиренейский полуостров всегда был мало интересен нам из-за своей удалённости, плохой логистики и внутренней закрытости. Кастилия и Арагон занимаются в основном торговлей шерсти, а вся банковская деятельность отошла либо местным товариществам на основе складчины, либо евреям и мудехарам. Всё же Реконкиста создала в ваших королевствах уникальное сочетание культур, национальностей и религий, которые мало возможны в других частях Европы.
— Это так, синьор Козимо, — согласился я с ним.
— Так вот моё предложение к вам такое, синьор Иньиго, станьте главным управляющим банка Медичи на всём Пиренейском полуострове, с самыми широкими полномочиями.
— Зачем мне это, синьор Козимо? — удивился я, — работать на конкурента, это не то, что мне нужно. Да, соглашусь пока моя финансовая деятельность весьма ограничена, но это лишь пока.
— С такой формулировкой я полностью согласен, синьор Иньиго, — кивнул он, — я давно слежу за вашей судьбой, ещё со времён вашей работы на меня в Риме, и могу с большой уверенностью сказать, что вас ждёт блестящее будущее и мне бы хотелось, чтобы часть этого золотого дождя пролилось и на моё семейство. Поэтому я сейчас, когда вы ещё не достигли своего расцвета, готов предоставить вам самые широкие полномочия, которые никогда никому ранее не предлагал: найм людей, открытие филиалов, подключение вас к системе международной банковской торговли, наши корабли, курьеры, гонцы, перевозчики денег. Всё это станет вам доступно, а я буду осуществлять за вами только аудиторский контроль.
— Насколько я слышал синьор Козимо, банковской сферой занимается сейчас ваш сын Джованни, — я задумчиво на него посмотрел, поскольку Медичи был прав, мне нужен был толчок, влияние со стороны, чтобы раскрутить свои ломбарды, и предложение Медичи давало мне такой шанс, несмотря на очевидные недостатки, такие как кроме своего дела, мне придётся ещё тратить много времени на раскрутку чужого бизнеса.
— Это так, — тяжело вздохнул Козимо, — но я показал ему эти две книги и он не нашёл в них изъянов, сказав что они идеальны.
— В этом-то и заключаются мои сомнения, синьор Козимо, — хмыкнул я, — я готов работать на себя, но не на Медичи.
— Банк «Медичи и Мендоса», на тех территориях, где вы сам откроете филиалы, вас устроит, синьор Иньиго? — без малейших колебаний предложил он, — мы составим такой договор, что после моей смерти вы можете предложить моему наследнику выкупить его долю в этом банке и он должен согласиться, если не захочет выкупить её у вас сам.
— Зачем вам это синьор Козимо? — удивился я, — такие вложения в неизвестного человека?
Медичи недоумённо посмотрел на меня, затем рассмеялся.
— Ох синьор Иньиго, как же вы недооцениваете себя, — сквозь смех проговорил он, — вы неизвестны? Пожалуйста, не смешите меня так больше.
Я растерянно почесал себя за ухом.
— Вы алмаз, который папа по своему скудоумию вместо того, чтобы отшлифовать и вставить в свою корону, выбросил в мусорку, — отсмеявшись, он снова стал серьёзным, — но поверьте мне, уже следующий, обязательно воспользуется вашими талантами. Привезти две трети годового бюджета всей Папской канцелярии всего из одной поездки в Неаполь, при этом не только не поссорившись с королём, а ещё и став при этом его любимчиком, таким не может похвастаться никто из ныне живущих кардиналов или инквизиторов.
— Я любимчик у Альфонсо V? — скептически поинтересовался я.
— Многие так думают синьор Иньиго, и это главное, — кивнул он, — а на фоне того, что ему будет скорее всего наследовать его брат Хуан, с которым вы, как я слышал, тоже в хороших отношениях, говорить о том, что вы простой человек, будет просто неприлично, синьор Иньиго. Так что я полностью отдавая себе отчёт в том, кто вы и что вы можете, делаю вам такое предложение. Другие подумали бы, что оно очень щедрое с моей стороны, я же просто делаю инвестицию в будущее, конкретно сейчас в вас.
Его слова не просто удивили, а шокировали меня, Козимо Медичи и правда едва ли не по годам следил за моими успехами и перемещениями, а это значило только одно — он хорошо подготовился к этой встрече и всё время присматривался ко мне, пытаясь узнать ещё лучше. Бухгалтерские книги были лишь последней проверкой, которую я прошёл в его глазах. А вот уже зная то, что он делает такое действительно щедрое предложение, не спонтанно, а полностью его осмыслив и взвесив, я решил не отказываться сразу, а послушать, что конкретно он может мне ещё предложить.
— Что же, синьор Козимо, — вздохнул я, выныривая из своих размышлений, а банкир всё это время меня терпеливо ждал, — давайте подробнее расскажите мне, к какой конкретно инфраструктуре я получу доступ, если соглашусь на ваше предложение.
Медичи улыбнулся, словно удав, которому попался на ужин жирный кролик.
— О, синьор Иньиго, я с радостью расскажу вам всё, — ответил он с самой довольной ухмылкой, которую я у него видел за время моего пребывания во Флоренции.
Как-то так неожиданно от обсуждения моих привилегий и обязанностей мы перешли к обсуждению конкретных пунктов и устава банка, где я снова поразил Медичи своими обширными знаниями в юридическом и банковском деле, так что он молча пододвинул мне бумагу, перо и мы вместе накидали примерный проект будущего банка.
— Если бы папа знал, какой он идиот, — Козимо смотрел на черновой результат, когда за окном появились первые лучи солнца, — он бы точно скончался от сердечного удара.
— Судя по его виду, когда я его последний раз лицезрел, до этого не так уж и далеко, синьор Козимо, — пожал я плечами, — весьма скоро будет время нового папы.
— И среди твоих знакомых кардиналов есть претенденты на это место, — он остро посмотрел на меня.
— Как показала практика, кардиналы и папы, это разные люди, — пожал я плечами, — рассчитывать на их благодарность, я бы точно сейчас не стал.
— Как мне пишут из Рима, его непотизм достиг небывалых размахов, римляне ропщут и часто устраивают стычки с кастильцами, которыми называют всех пришлых и занявших все лучшие места у папской кормушки, — согласился со мной Козимо, — Орсини вообще были вынуждены бежать из города почти полным составом.
— Да, кардинал в последнем письме весьма резко отзывался о папе и его ближнем круге, — вздохнул я, поскольку вместе со своими письмами Орсини и Колонна отправлял и небольшие такие векселя на тысячу флоринов, так что ответ на свои письма от них всегда получал, и они даже просили меня писать им почаще.
— Боюсь даже представить, что будет после его смерти, — банкир внимательно посмотрел на меня, — римляне и вернувшиеся Орсини, снесут Колонна и заодно всех кастильцев, арагонцев и итальянцев, которые сейчас работают на папу.
— Это весьма возможный исход, причём сами Борха это прекрасно понимают, в отличие от папы, — согласился я с ним, — я разговаривал с их главой ветви в Валенсии.
— Вы всё так говорите, синьор Иньиго, будто держите руку на пульсе событий, так же как и я, — заметил удивлённо Козимо, — и если для меня это привычно и понятно, то какой ваш интерес в том, кто правит в Риме?
— Ровно тот же что и ваш, синьор Козимо, — улыбнулся я ему, — пропихнуть через церковь свои интересы, если на папском престоле окажется кто-то из моих знакомых.
Медичи тяжело вздохнул.
— И как всё это помещается в таком небольшом теле, как ваше, синьор Иньиго, — он покачал головой, — моим преемникам далеко даже до таких простых истин.
— Тогда получается всё? — я показал ему на наш черновик, — будем отталкиваться от этого?
— Да, я ещё проконсультируюсь с нотариусом и юристами, синьор Иньиго, — согласился он, — но даже в таком виде выглядит весьма перспективно наше дальнейшее сотрудничество. Всё что вам останется сделать, получить согласие у короля Кастилии и Леона на открытие в королевстве банка «Медичи и Мендоса», королю Арагона я напишу сам, мы с ним близко знакомы, и он мне не откажет.
— Сам Энрике IV наверняка мне откажет, иудейское и арабское лобби в королевстве очень сильны, — задумчиво проговорил я, — но у меня есть выход на одного человека, с которым я давно хотел поговорить и сам.
— Я могу узнать кто это? — полюбопытствовал Козимо.
— Да, партнёр, — улыбнулся я, — архиепископ Толедо, Альфонсо Каррильо де Акунья.
— О, я слышал о нём, человек с непростым характером, — кивнул Медичи, — его племянник, Хуана Пачеко нынешний фаворит у короля Энрике.
— Смотрю вы синьор Козимо успеваете следить не только за делами во Флорентийской республике, — покачал я головой, какой раз удивившись его информированности.
— И к моим тайным источникам информации в королевствах вы тоже получите доступ, — улыбнулся мне он.
— Тогда консультируйтесь по поводу устава и остального, мне всё равно есть чем заняться, — сказал я, широко зевнув. За окном уже вовсю светило солнце, а мы оба ещё даже не ложились.
— До скорой встречи, синьор Иньиго, — согласился со мной старик.