– Слушай, Моррисон! Оставь меня в покое, прошу тебя.
– Да перестань уже быть такой… недотрогой, – сказал он, хотя собирался сказать «заразой».
– Я серьезно отношусь к работе жнеца, – покачала головой Анастасия. – И тебя я больше уважала бы, если бы ты относился к ней так же.
– Да никаких проблем! – ответил Моррисон. – Ты забыла, что это я поддержал выдвижение Госпожи Смерть. Я знал, что таким образом стану врагом всем «новым», но я ведь это сделал!
Анастасия почувствовала, что ее втягивают в какую-то драму. И она зря тратит драгоценное время.
– Если хочешь помочь, Моррисон, – сказала она, – тогда используй все свое обаяние и внешность, чтобы обеспечить Жнецу Кюри как можно больше голосов.
– Так ты считаешь, что я обаятельный? – улыбнулся Моррисон.
Нет, с нее довольно. Она скользнула мимо него, но Моррисон сказал нечто, что заставило ее притормозить.
– Странно, что Годдард – как бы не вполне Годдард, верно?
Анастасия резко обернулась, а его слова так врезались в ее сознание, что это причинило ей почти физическую боль.
Видя, что вновь овладел вниманием девушки, Моррисон продолжал:
– Я имею в виду, голова составляет всего семь процентов от тела.
– Семь процентов, – повторила Анастасия, вспомнив этот факт из уроков анатомии. Колеса ее сознания, которые еще минуту назад беспомощно буксовали, теперь энергично крутились с бешеной скоростью.
– Моррисон! Ты гений. То есть я хотела сказать, что ты идиот. Но ты еще и гений!
– Спасибо! Голова на плечах у меня пока есть.
Двери в зал уже открылись, и жнецы входили и рассаживались. Анастасия металась в толпе в поисках дружественных лиц, которые могли бы, пусть и рискуя, помочь ей. Жнец Кюри уже была в зале, да она бы и не стала просить Мари ни о чем. С нее и так довольно. Жнеца Манделу она в любом случае просить не станет – он был председателем лицензионного комитета, и сейчас начнет раздавать кольца новоиспеченным жнецам. Можно было обратиться к Жнецу Аль-Фараби, но тот уже пожурил ее за плохое знание парламентской процедуры, и теперь может высмеять вновь. Анастасии был нужен тот, кого она могла назвать другом и кто мог просветить ее по части внутренних механизмов работы конклава и, вообще, сообщества жнецов.
Как тут делаются вещи. И как они не делаются.
Анастасия вспомнила про «Гипероблако». Про то, как «Гипероблако» нашло лазейку в собственных законах и сумело поговорить с ней, когда она находилась между жизнью и смертью. Сказало ей, что она – особенная. Что она сыграет важную роль, может быть, даже определяющую. Анастасия подозревала, что слова «Гипероблака» относились как раз к сегодняшнему дню. Теперь пришел черед Анастасии искать лазейку, причем достаточно широкую, чтобы протащить через нее все сообщество жнецов. Наконец она нашла того, кто был достоин ее тайного плана.
– Жнец Сервантес! – произнесла Анастасия, мягко взяв того под руку. – Могу я переговорить с вами?
Двое учеников получили кольца жнецов, еще двоим было отказано. По иронии судьбы, тот ученик, что искал монетку, получил имя Жнец Торп – по имени олимпийского атлета, знаменитого своей скоростью. Девушка-ученица получила имя Жнеца Маколифф, в честь женщины-астронавта, погибшей в катастрофе, случившейся с американским шаттлом задолго до грандиозных космических катастроф, потрясших человечество уже в эпоху бессмертных.
Ко времени, когда начались испытания учеников, многие из жнецов уже пребывали на грани истерики: на уме у них было лишь голосование по кандидатуре на пост Высокого Лезвия. Но Ксенократ решил провести его после того, как конклав разберется с учениками: если бы сначала шло голосование, то, вне зависимости от его результатов, жнецов к решению текущих дел было бы уже не вернуть.
Испытание проводил Жнец Солк, и состояло оно в демонстрации знания ядов. Каждому ученику дали задание приготовить яд и антидот к нему, а потом принять и то, и другое. Шестеро из девяти учеников успешно справились с заданием, а вот троих пришлось срочно отправлять в восстановительные центры.
– Отлично, – кивнул головой Ксенократ после того, как увезли последнего мертвого ученика. – Есть еще неотложные дела? Или приступаем к голосованию?
– Давно пора! – крикнул кто-то из числа самых нетерпеливых.
– Отлично, – резюмировал Ксенократ. – Подготовьте ваши планшеты.
Он подождал, пока жнецы подготовятся к электронному голосованию и спрячут свои планшеты в складках мантий, чтобы никто не смог подсмотреть за своим соседом.
– Голосование начнется по моей команде и продолжится десять секунд. Тот, кто не уложится в данное время, считается воздержавшимся.
Анастасия ничего не сказала Жнецу Кюри. Вместо этого она встретилась глазами со Жнецом Сервантесом, который кивнул ей. Анастасия сделала глубокий вдох и задержала дыхание.
– Начали! – провозгласил Ксенократ, и голосование началось.
Анастасия проголосовала в первую секунду. Затем, не дыша, принялась ждать. Время должно быть выдержано до долей секунды. Любая ошибка фатальна. Наконец, когда прошло восемь секунд, Анастасия встала и произнесла громко – чтобы слышал каждый из жнецов в зале:
– У меня официальный запрос!
Ксенократ встал со своего места.
– Какой запрос? Мы в процессе голосования!
– Голосование закончено, ваше превосходительство. Время истекло, все голоса поданы.
Анастасия не позволила Высокому Лезвию остановить ее и продолжала:
– До того момента, пока результаты не озвучены, любой жнец, взявший голос, имеет право сделать официальный запрос.
Ксенократ взглянул на парламентария, и тот кивнул головой:
– Она права, ваше превосходительство.
По меньшей мере сотня жнецов негодующе взревели, но Ксенократ, который давненько уже не пользовался своим молоточком, с такой яростью набросился на них, что ропот моментально стих.
– Взять себя в руки! – проревел Верховное Лезвие. – Кто не успокоится, вылетит с заседания!
Затем он повернулся к Анастасии:
– По какому поводу запрос? Надеюсь, он принесет нам всем только пользу?
– Запрос следующий: есть ли у мистера Годдарда достаточные основания для того, чтобы занимать пост Верховного Лезвия? Ведь он не является стопроцентным жнецом.
Годдард не смог сдержаться:
– Я протестую! Это намеренное затягивание голосования!
– Голосование уже прошло! – напомнил ему Ксенократ.
– Тогда пусть ваш клерк зачитает результаты, – потребовал Годдард.
– Прошу меня извинить, – заявила Анастасия, – но, поскольку я уже взяла слово, результаты не могут быть оглашены, пока председатель не сделает одно из двух: либо удовлетворит мой запрос, либо отклонит его. Такова процедура.
– Анастасия! – обратился к ней Ксенократ. – Ваш запрос бессмысленен.
– Мне очень жаль, ваше превосходительство, но он имеет смысл. Как это было определено документами первого Всемирного Конклава, жнец должен принадлежать сообществу жнецов и телом, и душой, каковой факт подтверждается собранием регионального сообщества. Но мистер Годдард сохранил всего семь процентов тела, которое было наделено полномочиями жнеца. Все остальное, включая ту его часть, которая носит кольцо, не прошло обряда посвящения.
Ксенократ недоверчиво уставился на Анастасию. Годдард же с пеной у рта возопил:
– Это ни на что не похоже! Абсурд!
– Нет! – возразила Анастасия. – Ни на что не похоже то, что сделали вы, мистер Годдард. Ваши подручные заменили вам тело способом, запрещенным «Гипероблаком».
Вскочила Жнец Рэнд.
– Законы «Гипероблака» не имеют к нам никакого отношения. Никогда в прошлом и никогда в будущем!
Но Анастасия не уступила. Она продолжала спокойно и с достоинством обращаться к Ксенократу.
– Ваше превосходительство! – сказала она. – В мои намерения не входит подвергать сомнению результаты выборов. Зачем я стану делать это, если мы даже не знаем, кто выиграл? Я просто следую правилу, установленному для сообщества жнецов Высоким Лезвием Наполеоном еще в Год Ягуара, цитирую: «Любой спорный вопрос, не имеющий прецедента в парламентской процедуре, может быть вынесен на заседание Всемирного Совета Жнецов в рамках официального запроса».
И тут встал Жнец Сервантес.
– Я поддерживаю запрос Досточтимого Жнеца Анастасии, – сказал он, и сразу же не менее сотни жнецов встали и принялись аплодировать в поддержку Анастасии и Сервантеса. Анастасия глянула на Жнеца Кюри, которая была, мягко говоря, ошеломлена происходящим, хотя и пыталась скрыть это.
– Так ты об этом говорила с Сервантесом? – сказала она с улыбкой. – Хитрый маленький чертенок!
На трибуне Ксенократ вперился взором в парламентария, который только пожал плечами.
– Все правильно, ваше превосходительство! – сказал тот. – Пока результаты не оглашены, она имеет право на запрос.
Взбешенный Годдард вскинул не принадлежащую ему руку и ткнул пальцем в Ксенократа:
– Если вы допустите это, за последствия я не ручаюсь!
Высокое Лезвие пронзил Годдарда горящим взором, из чего стало ясно, что он по-прежнему контролирует собрание.
– Вы открыто угрожаете мне перед лицом всего сообщества жнецов Мидмерики, Годдард?
И Годдард сдал назад:
– Нет, ваше превосходительство. Я и не думал! Просто напоминаю: если вы не огласите результаты голосования, это будет чревато последствиями: до конца расследования по запросу Жнеца Анастасии Мидмерика останется без Высокого Лезвия.
– В этом случае я назначу Жнеца Пейна, нашего блистательного парламентария, временно исполняющим полномочия Высокого Лезвия.
– Что? – удивился Жнец Пейн.
Ксенократ не обратил на него внимания.
– Жнец Пейн верой и правдой служит сообществу жнецов, на его репутации ни единого темного пятна, и он не принадлежит ни к одной из фракций сообщества. Руководствуясь здравым смыслом, он сможет руководить вами, пока поднятый на нынешнем конклаве вопрос не будет разрешен Всемирным Советом. И это будет моим первым делом в должности Члена Всемирного Совета. Мое последнее дело в должности Высокого Лезвия Мидмерики таково: я назначаю расследование по запросу Жнеца Анастасии. Результаты голосования будут запечатаны до его окончания.