— Ну ещё бы, — ответил я ему. — Ты ещё не все долги мне отдал.
Кофе оказался слишком горячим, я слегка обжёг язык и шумно выдохнул. Никак, сидевший на пассажирском сиденье, покосился на меня с немым укором.
— Ну, а тогда чего надо? Если ты опять вляпался в какую-то аферу...
— Слушай... — он резко понизил голос, — тут Нина Семёновна, моя соседка снизу. К ней эти...
На фоне послышался старушечий кашель. Роман прикрыл трубку рукой, но я всё равно разобрал его шипение: "Нина Семёновна, дайте я ему объясню!"
— Какие «эти»? — я начал прижиматься к обочине. Никак насторожился, уловив перемену в моём голосе.
— Риелторы, мля! — Роман выдохнул. — Только с нездорово шоколадными условиями. Предлагают её двушку на дом в Подмосковье быстро поменять. Красивый такой, со всеми удобствами...
— И что, она сама пришла к тебе советоваться?
— Не... — голос брата дрогнул. — Они её совсем припёрли. Вчера трое этих типов у подъезда ждали. Вежливые, улыбчивые... А один наклонился ей в ухо что-то шепнуть, так она потом вся тряслась. Свой корвалол кончился — у меня просить пришла.
Я машинально сжал руль. Метка на ладони заныла — тупо, как гнилой зуб.
— Что шепнул?
— «Согласишься — будешь пироги в своём доме печь. Откажешься...» —
Роман замолчал.
— Давай заканчивай.
— «...откажешься — твои пироги в духовке сгорят. Вместе с тобой и кухней».
Заднее стекло машины вдруг запотело — будто снаружи на него дыхнули горячим воздухом. Я резко обернулся: за мной была только пустая дорога.
— Где она сейчас?
— У меня в подсобке. Боится домой. — Роман шумно вдохнул. — Стас, у одного из них... руки. Все в ожогах, будто в костре копался.
Никак внезапно зарычал, уставившись в телефон.
— Жди. Через двадцать минут буду.
Я бросил трубку и резко рванул с места. Мне показалось, что по зеркалам побежали тени, но когда взглянул в них снова — ничего не увидел, никаких теней там не было.
Никак, почуяв моё напряжение, сел на сиденье, внимательно глядя на меня.
— Да, пёс, — я потёр ладонь. — Похоже, "люди в чёрном" не дремлют.
Рынок встретил нас запахом шашлыка и несвежих овощей. Я занял место на парковке, недалеко от точки, где торговал Роман.
Он вышел навстречу, нервно оглядываясь. Его обычно растрёпанные волосы были собраны в смешной хвостик, а под глазами залегли тёмные круги.
— Здорово, брат, — он хлопнул меня по плечу, но улыбка получилась натянутой. — Готов к детективу про злых риелторов?
— Где бабулька?
Роман кивнул в сторону своего павильона. Там, с обратной стороны был виден вход в подсобку.
За столом, обхватив руками стакан чая, сидела худая старушка. На вид ей было уже лет за семьдесят. Руки бабушки дрожали, отчего чай слегка расплёскивался.
— Нина Семёновна, это мой брат Стас, — представил Роман. — Он... э-э... лучше разбирается в таких делах, чем я.
Бабушка подняла на меня глаза — тёмные, удивительно живые для её возраста.
— Молодой человек, — её голос дрожал меньше, чем руки. — Я не сумасшедшая. Я знаю, что дармовых домов не бывает. Но...
Она достала из сумки фотографию. На снимке был аккуратный кирпичный дом с зелёной крышей, окружённый соснами. Двор был небольшим и хорошо ухоженным. Судя по приблизительному размеру — насколько можно было оценить его по фото — стоил он гораздо дороже двухкомнатной квартиры в Душино.
— Они возили меня туда. Всё как на фото— чисто, ухожено. Даже дрова у камина в гостиной сложены, будто ждут хозяев.
Я взял фото, и вдруг... метка на ладони опять кольнула.— Где находится этот дом? — спросил я.
— В области, в ближайшем селе под городком Электрочугун, — ответила старушка. — Они так красиво уговаривали, готовыми документами трясли, нотариуса даже приводили. А когда я засомневалась и хотела взять время на раздумья, появились эти... в чёрном. Теперь прохода не дают. Как будто караулят у подъезда.
Она перевела взгляд на Романа, будто прося поддержки.
Никак, дремавший у моих ног, поднял голову и зарычал.Я медленно положил фотографию на стол.— Нина Семёновна, — сказал я. — А давайте мы проводим вас домой и посмотрим на этих людей.
Роман как-то суетливо начал оглядываться и забормотал, что ему до закрытия торговой точки ещё далеко, не хочется закрываться рано, а ещё и на отдачу долга для меня нужно денег насобирать — и не останавливался, пока я не усмехнулся и не сказал:
— Расслабься, Роман. Легко обойдёмся без твоей помощи.
Мы вышли со старушкой из павильона через ту же заднюю дверь и направились к моему автомобилю. Никак уверенно бежал впереди нас.
Я оглянулся. Роман стоял в проходе двери и внимательно смотрел нам вслед. В опущенной правой руке у него был телефон.
Тогда я не придал этому никакого значения.
Глава 10. Квартира
Я поправил зеркало заднего вида, наблюдая как Нина Семёновна осторожно устраивается на заднем сиденье. Её морщинистые пальцы сжимали потрёпанную сумку-"авоську", набитую какими-то пакетами и баночками.
— Спасибо, что согласились проводить, Станислав, - прошептала она, и в её голосе я уловил ту же дрожь, что и в разговоре в павильоне у Романа.
— Да ладно вам, мы же в каком-то смысле соседи, - я улыбнулся, включая поворотник. — Роман, брат мой, над вами живёт. Да и до вашего дома от моего не так долго ехать. Если без пробок, конечно.
Никак, вопреки привычке лежать в дороге, засунул голову между передними сиденьями, уставившись на старушку своими тёмными блестящими глазами. Я потрепал его за ухом: "Чуешь что-то, дружище?"
Пёс лишь наклонил голову, будто действительно что-то слышал. За окном мелькали весенние улицы города — молодые липки с клейкими листочками, женщины с колясками на лавочках, дети, гоняющие мяч.
Солнце играло в стёклах высоток, и весь город казался таким... обычным.
Если бы не этот странный холодок у меня в груди.
—Вы давно в этом доме живёте? — спросил я, чтобы разрядить обстановку.
Нина Семёновна задумалась, её пальцы продолжали теребить ручки сумки.
— С девяносто второго года. Когда мы с покойным мужем въехали, это был элитный дом — все хотели жить рядом с метро, — Она вдруг улыбнулась, и на мгновение её лицо помолодело. — А теперь лифт раз в месяц ломается, и трубы текут. Но я не жалуюсь.
Я кивнул, вспоминая периодические жалобы Романа. — А соседи? Хорошие люди живут?
— Раньше все друг друга знали, - вздохнула она. — А теперь... Вот вашего брата я только в лицо знала, пока он однажды не помог мне сумки донести до квартиры.
Я невольно улыбнулся. Роман действительно мог внезапно проявить благородство, особенно если речь шла о пожилых женщинах — что-то в них напоминало ему нашу бабушку.
—А эти... которые вас беспокоят, - осторожно начал я. — Вы их раньше в доме, или там у подъезда не замечали?
Пальцы Нины Семёновны вдруг сжали сумку так, что побелели костяшки.
— Они... они появились две недели назад, — её голос стал тише. — Сначала думала — новые жильцы. Но они...
Я видел в зеркале, как её глаза расширяются.
— Что они сделали? - я старался говорить как можно спокойнее.
— Мне кажется, они стучатся по ночам, - прошептала она. — Не в звонок тычут, нет... Стучат прямо в дверь. А когда выглядываю в глазок — никого. Только...
—Только что? - я притормозил перед светофором и посмотрел на неё в зеркало заднего вида.
— Запах. Как будто кто-то спички жёг.— Она обхватила себя руками. — А вчера... вчера я увидела отметину на своей двери. Как будто... пальцем обугленным провели.
Никак слегка зарычал, шерсть на его загривке встала дыбом. Я почувствовал, как знак на моей ладони — эта странная стрела — слегка кольнула.
— Вот и наш дом, — сказала Нина Семёновна, когда я свернул на знакомую улицу.
Я припарковался у детской площадки — той самой, где мы с Романом в детстве играли в футбол. Теперь здесь красовались новые качели и яркая горка.
— Спасибо вам, милый, — старушка потянулась к двери, но я быстро вышел, чтобы помочь.
—Я вас провожу, — твёрдо сказал я. — И сегодня обязательно встретимся с этими вашими... беспокойными визитёрами.
Никак выскочил за мной через водительскую дверь. Его нос дрожал, улавливая неуловимые для меня запахи. Я посмотрел наверх, на знакомые окна. Где-то там, на пятом этаже, была квартира Нины Семёновны... и, возможно, что-то ещё.
—Пойдёмте, — я предложил руку. — Провожу вас до квартиры. А вы меня чаем напоите.
Она опёрлась на мою руку, и я почувствовал, как дрожат её пальцы. Солнце ярко светило, деревья шелестели молодой листвой, а у меня в груди сжимался холодный ком предчувствия.
Мы с Ниной Семёновной уже почти дошли до подъезда, когда краем глаза я заметил движение у дальнего угла дома. Двое. В тёмных балахонах с надвинутыми капюшонами, хотя на улице было уже вполне тепло. Они стояли неподвижно, будто ждали чего-то.
— Нина Семёновна, — я мягко взял старушку за локоть, — присядьте тут на лавочке, хорошо? Я буквально на секунду.
Она кивнула, не понимая, но послушно опустилась на скамейку у подъезда. Никак остался рядом с ней, его чёрные глаза неотрывно следили за мной.
Я вернулся к машине, делая вид, что что-то забыл. Багажник открылся с глухим щелчком. Под старым коричневым покрывалом с масляными пятнами лежала старая монтировка — вещь, без который уважающий себя водитель не выезжает со стоянки. Безотказный потёртый инструмент, частенько выручавший меня на дороге. Холодный металл приятно отдавал тяжестью в ладони. Я быстро засунул её сзади под ремень, прикрыл курткой. Ледяная полоса коснулась спины.
— Всё в порядке? — Нина Семёновна смотрела на меня с беспокойством, когда я вернулся.
— Всё теперь просто отлично, — я улыбнулся, несмотря на своё внутреннее напряжение. — Пойдёмте.
Подъезд встретил нас знакомым запахом — дезинфекции, старого дерева и едва уловимый аромат чьей-то готовки. Я нажал кнопку вызова лифта. Старая панель с жёлтыми кнопками мигнула тусклым светом.