Фитцджеральд наклонился и откусил кончик черной сигары.
— Так, — протянул он медленно, по-техасски растягивая слова. Когда он говорил, его сигара быстро передвигалась из одного уголка рта в другой. — Мне кажется, друзья мои, что заниматься этим делом должен просто одержимый обвинитель.
— Прекрасно, — радостно сказал Гроуман, взглянув на Стеллу, а затем снова на окружного прокурора. — Значит, ты готов осадить этих настырных псов и дать несчастной женщине возможность спокойно выспаться?
— Нет-нет, подожди минутку, Гроуман, — сказал Фитцджеральд, беспокойно ерзая на стуле. — Я ведь этого не говорил, разве нет? Я сказал только, что, на мой взгляд, рассказ миссис Каталони кажется мне весьма правдоподобным. Но прямо сейчас я не готов давать вам какие-либо обещания. Мне необходимо посоветоваться со своими сотрудниками.
Гроуман повысил голос, выдавая свое нетерпение.
— Ты можешь представить себе, какой это удар для бедной женщины? Поставь себя на ее место, Джек. Ты мог бы спокойно ждать, что из всего этого выйдет? Черт возьми! Дай же нам хоть небольшой перерыв! По крайней мере расскажи ей о своих намерениях. Стелла — самый ценный сотрудник моего агентства, и я хочу знать, что ее ожидает.
Окружной прокурор потер нос сучковатым пальцем, на котором ярко блеснуло в лучах солнца красивое обручальное кольцо.
— Именно это я и собираюсь сделать, — сказал он спокойно, выпустив облако сигарного дыма. — Оставьте мне номер своего телефона. Я переговорю с людьми, обдумаю эту проблему вечером, а рано утром сообщу вам свое решение.
Гроуман надеялся в душе, что их поездка в Хьюстон будет более успешной.
— Ты допустишь серьезную ошибку, если позволишь им продолжать это дело, — предупредил он Фитцджеральда. — Похоже, вы собираетесь обвинять в убийстве совершенно невинную женщину. — Он решил подлить масла в огонь и продолжил: — Имей в виду, моя прокуратура поддержит Стеллу на все сто процентов. Это значит, что мы бросим на помощь ей своих лучших следователей и окажем любое содействие, какое только может потребоваться.
В маленьких глазах Фитцджеральда отразилось сомнение. Если Гроуман действительно подкрепит свое решительное заявление мощью своей агентуры и своим весьма значительным влиянием в обществе, то доказать любое обвинение против женщины будет чрезвычайно сложно, не говоря о том, чтобы обвинить ее в убийстве.
— Полагаю, это в высшей степени любезно с твоей стороны, — сказал он, стараясь всеми силами скрыть испуг. — Мне всегда приятно встретиться с человеком, который готов постоять за своих подопечных. — Он повернулся и посмотрел на Стеллу. — Вам, моя дорогая леди, удалось добиться расположения высокопоставленных друзей.
— Похоже, что оно мне действительно сейчас необходимо, — сказала Стелла, грустно вздыхая.
Они встали одновременно, подчеркивая тем самым, что разговор окончен. Стелла быстро написала на листке бумаги телефон брата и положила его на стол Фитцджеральда. Она решила провести ночь в Хьюстоне, чтобы дождаться ответа. Если они не оставят это дело, то ей придется немедленно переговорить с защитниками и выработать план дальнейшего поведения. У нее было немало полезных контактов в Далласе, особенно среди адвокатов, занимающихся частной практикой, но представлять ее интересы в другом округе они могли согласиться только за очень большие деньги, а она была небогата. Следовательно, ей придется нанять местного защитника.
— Послушайте, — обратился к ним Марио, когда все трое вышли из кабинета Фитцджеральда и спустились в холл, — я хочу пригласить вас на обед в Лоун-Стар-Стикс. Это совсем недалеко отсюда, на шоссе, ведущем к Национальному управлению по аэронавтике и исследованию космического пространства. Там подают самую лучшую говядину в городе.
— Сегодня вечером у моей дочери день рождения, — сказал Гроуман, — но я с превеликим удовольствием составлю вам компанию в следующий раз.
Стелла сообщила ему о своем решении остаться в Хьюстоне на ночь, и он согласился с тем, что это правильная мысль.
— Я взяла машину напрокат, Бен, — сказала Стелла. — Если хочешь, я отвезу тебя в аэропорт.
Гроуман все же предпочел вызвать такси. Марио извинился и пошел в мужскую комнату. Он вернулся, когда перед зданием уже стояло такси. Перед тем как уехать, Гроуман подошел к Стелле.
— Все утрясется, Стелла, — уверенно сказал он. — Поверь мне. Ровно через неделю все твои проблемы покажутся смешными, и ты скоро забудешь о них.
Марио стоял перед входом, облокотившись на колонну, и механически жевал свою зубочистку.
— Не стоит вселять в нее напрасные надежды, — едко бросил он, выплюнув зубочистку. — Этот старый козел не внушает мне никакого доверия. Абсолютно никакого, старина. — Он покачал головой. — Если хотите знать, он напоминает мне коварную змею, ожидающую момента, когда жертва повернется к нему спиной.
Гроуман недовольно нахмурился: ему не нравилось, что брат негативно воздействует на Стеллу.
— Не кажется ли тебе, сынок, что лучше не терять оптимизм? — произнес он.
— Оптимизм? — гневно переспросил Марио, не скрывая возмущения. — Это ты можешь оставаться оптимистом, Бен, и только потому, что тебя-то никто не собирается обвинять в убийстве. — Марио провел рукой по волосам. — А мы со Стеллой не можем позволить такой роскоши. — Он был возбужден и явно нервничал. — После всего, что мы пережили, нам остается рассчитывать только на худшее. Да, думаю, ты и сам уже готов к этому.
Какое-то время они стояли, в упор глядя друг другу в глаза. Затем Марио взял сестру за руку, и они молча ушли, оставив Гроумана на обочине дороги рядом с такси.
В большом зале церкви Непорочного Зачатия на ежемесячное заседание хьюстонского отделения «Рыцарей Колумба» — братской общины, чем-то напоминающей общество масонов или тамплиеров, собрались ее члены.
Клементин Каталони, стоявший на подиуме, уже заканчивал свою речь. Это был низкорослый, плотно сбитый мужчина. В свои пятьдесят семь лет он казался достаточно сильным и представительным. Глаза отставного капитана полиции выражали решительность и целеустремленность. Они были почти черными, их взгляд, казалось, проникал в самую глубину души собеседника. Упрямый характер выдавали тонкая линия губ и выступающий, почти квадратный подбородок. Несмотря на несколько прядей седины, его густые волосы все еще казались черными. Он гладко зачесывал их назад, они тускло поблескивали в свете электрических ламп благодаря тому, что он нанес на них какой-то специальный состав.
— На сегодняшний день нам удалось собрать свыше десяти тысяч долларов для детского дома в Вестчестере, — сказал Каталони, его громкий голос многократно усилил включенный микрофон. — Таким образом, мы перевыполнили задачи, поставленные в этом году. Я надеюсь, что в будущем мы добьемся еще больших успехов.
После этих слов раздались аплодисменты, и Каталони сошел с подиума. Он спустился в зал, где его немедленно окружили люди.
— Эй, капитан, — обратился к нему мужчина высокого роста с красным лицом, — у тебя есть какие-нибудь новости для меня?
Каталони в тот момент весело смеялся, услышав анекдот одного из своих друзей. Вопрос краснощекого человека прервал его смех. Он стал серьезным, схватил мужчину за руку и быстро отвел в сторону.
— Как только я что-либо узнаю, Элдерс, я сразу же свяжусь с тобой. Договорились? — Он сказал это очень тихо и как будто сквозь зубы.
— Да, конечно, — поспешно согласился тот и опустил глаза. — Я просто подумал…
— Тебе не надо ни о чем думать! — неожиданно гаркнул Каталони с такой силой, что мускулы его лица передернулись. Однако через несколько секунд он полностью овладел собой и снова весело улыбался, похлопывая собеседника по плечу. — Это же моя работа, Чарли. Успокойся и не мешай мне ее выполнять. Как, кстати говоря, поживают твоя жена и детишки? Тебе удается держать под контролем свою рыжеволосую красавицу?
— Понимаешь, дома у меня сейчас не все в порядке, — ответил Чарли Элдерс дрожащим от волнения голосом. Но Каталони этого уже не слышал: он отвернулся к кому-то, и Элдерс замолчал, растерянно уставившись на Клема.
Карл Уинтерс с трудом пробился сквозь плотную толпу, расталкивая людей локтями. Добравшись наконец до Каталони, он дернул того за рукав, чтобы обратить на себя его внимание.
— Я весь день пытался дозвониться до тебя, капитан, — сказал он. — Тебя, наверное, не было дома. Твоя жена передала тебе мое сообщение?
— Не сейчас, Уинтерс. — Каталони окинул взглядом собравшихся вокруг него людей. — Почему бы вам всем не выпить немного кофе, ребята? Я вернусь через несколько минут.
Уинтерс, сдвинув свою широкополую шляпу на затылок, терпеливо ждал, пока рассосется толпа.
— Стелла Каталони, — сказал он коротко. — Слухи подтвердились. Похоже на то, что твоя любимая племянница стремительно падает в пропасть.
Темные глаза Каталони злорадно блеснули. Он взволнованно облизнул губы.
— Я поверю в это только тогда, когда увижу это своими собственными глазами. Шестнадцать лет ты кормишь меня обещаниями, Карл. А ведь я-то всегда выполняю то, что обещаю. Должен сказать, что до сих пор все твои усилия оказывались тщетными.
— Ну, на этот раз все должно сложиться нормально. Ты можешь доставать бинокль, — сказал Уинтерс, хихикая. — На этот раз мы доведем дело до конца. Рэндалл вернулся в город и готов дать показания под присягой.
— Думаешь, ему поверят? — спросил Каталони.
— Конечно, он не самый лучший свидетель из тех, что мне приходилось встречать в своей жизни, — Уинтерс пожал плечами, — но и далеко не худший. Тогда мы допустили прокол, я это признаю, но сейчас, мне кажется, ты будешь доволен.
Каталони подошел к Уинтерсу так близко, что тот почувствовал его горячее дыхание.
— Я сообщу тебе, когда буду доволен, — злобно прошипел он. — Это произойдет тогда, когда мерзкая сука окажется за решеткой — ни минутой раньше.
— Эй, послушай, — энергично запротестовал Уинтерс, — мы не можем прыгнуть выше головы. Если присяжные поверят показаниям Рэндалла, она будет осуждена. А если нет, то, полагаю, нам придется еще немного покопаться, чтобы добыть новые улики и снова представить дело в суд.