Вот и нужная оградка. Вот памятник деда, крест бабки, мраморная плита моей любимой. А это что? Ноги мои затряслись, сердце остановилось. Трясущимися руками вцепился в ограду – ноги не держали. Ещё три могилы, три креста. Перебирая руками, зашёл за ограду.
Пустота внутри меня громко лопнула, я рухнул на землю – это были могилы моего сына, тестя и тёщи.
Прошёл ещё год. Я сам себя не узнавал в зеркале. Тому мне, «реальному пацану», рубаке и балагуру, тяжело было поверить, что это тощее, чёрное, скукоженное чмо с бегающими глазками битой собаки, параноик с манией преследования – это я.
О прошлой жизни старался не вспоминать. Не вспоминал ни жену, ни сына. Воспоминания мне причиняли боль. Боль снималась только «улётом». А «улёт» требовал всё больших доз. Все средства уходили на наркоту. Денег постоянно не хватало.
Деградация затронула не только душу и сознание. Я сильно отупел. Я стал чаще сыпаться на мелочах. Уже не мог просчитать всех вариантов, воровать стало сложнее. А на авось полагаться – я ещё не настолько отупел.
Я всегда любил почитать. И чтоб книга была посложнее, позаковыристее, чтоб ещё месяц после прочтения ходить и гонять её в голове. Привычка читать осталась, но авторы, хорошо знакомые мне раньше, стали как иностранцы – непонятны. Стал читать книжки в мягких обложках про ментов и воров в законе. Написанные просто, примитивно. Чем проще, тем лучше. Чтоб идей ноль, но через страницу – секс, ещё через одну – драка. Вот это то!
Работу стало сложнее найти. Собеседования стало сложнее проходить. Если год назад пара фраз – я принят, то сейчас чаще мне отвечали, что позвонят. И я ведь верил, что позвонят. Отупел.
Я в очередной раз сменил город. Уже не помню, который раз по счёту. Мания преследования гнала меня с места. В этот раз с работой было совсем кисло. И с халтурой тоже. Ну, перестали мне попадаться «лохи». Пытался стянуть брелок с ключами у мужика от сохи, но тот почуял, накинулся, стал избивать. Еле сбежал. Вот ведь ирония – меня избил простой мужик. Я, выстаивавший один на шестерых, был бит обычным пахарем.
В очередном офисе мне пообещали позвонить. Но в этот раз правда позвонили. Назначили встречу.
Складской комплекс в пригороде у железнодорожного разъезда. Межрайбаза. Менеджер, что со мной разговаривал, всё ходил вокруг да около, всё разговоры разговаривал, вопросы спрашивал. Я уже думал, до дела и не доберётся. Добрался. Предложил мне быть наркокурьером. За неплохие деньги и постоянное снабжение наркотой. Только не ширевом, а синтетикой. Естественно, если меня прихватывают – всё это «моё». Конечно, я согласился.
Работа моя заключалась в следующем – мне выдавали машину попроще, неброскую, но способную доехать без поломок. Я, с накладными и товаром, ехал в нужное место, где загонял авто в нужный гараж, ночевал в предоставленной комнате, пользовался предоставленными услугами, разнящимися от заказчика к заказчику, и выезжал на этой же машине на базу. В машине был загружен какой-нибудь груз, по мелочи, на него у меня на руках были бумаги, а в тайниках лежал другой груз, бумаг на который у меня, естественно, не было.
Жил я тут же, на межрайбазе, в каморке, где был старый диван, старый же телевизор и не менее старый холодильник, который громко ревел и прыгал по полу. Собачья конура. Но мне было всё параллельно. Я жил в миру грёз синтетических наркотиков. В этих грёзах иногда приходил мираж нормальной жизни, где я пахал на работе, сын учился, жена радовала своей красотой и вкусной стряпнёй. А иногда приходили другие наркотические грёзы, где я насмерть бился с врагами, грыз их зубами, умирал за Родину. Выживал, снова бился насмерть, вёл за собой людей. Был героем. А потом наркотические сны рассеивались, и возвращалась реальность.
Тоска. Безнадёга. Тьма разума. Сплин. «Скоро рассвет, а выхода нет».
Судьба Голума
(наше время)
Неотвратимость и Высшее вмешательство
В рейс я выезжал, когда действие препарата сходило, а ломка ещё не должна была наступить. Обычно успевал обернуться до ломки.
Так я выехал и в этот раз. Выдали мне произведение международного автопрома, на которое ни один мент даже не взглянет. Но паранойя моя стала меня терзать сразу по выезде с базы. Поэтому я был предельно собран и аккуратен. Ехать было далеко – на Украину. Границу пересёк легко, до места добрался тоже без происшествий. Пока машину подготавливали, поспал в «полузвёздочном» отеле. Гостеприимные хозяева даже выделили мне компанию в виде толстой обрюзгшей хохлушки с пропитой мордой. От неё несло перегаром, гнилыми зубами, прокисшим потом, немытыми ногами и тухлой рыбой от промежности. Но я же не привереда. Беру то, что дают. На халяву и уксус сладкий.
Будильник поднял меня ещё затемно. Я выбрался из-под вонючего чудовища, что храпело рядом. Чудовище даже бровью не повело, раскидав губы по серой подушке. Как на это может встать? Но встал же. Налил желтоватой воды в грязный электрический чайник, густо заросший накипью. Нажал кнопку. Сполоснул кружку, высыпал в неё содержимое сразу двух пакетиков «три в одном». Заглотил полпачки обезболивающих. Чайник забурлил, отстрелил кнопку. Буквально отстрелил – она отлетела под диван. Пох. Не полезу. Подождал, пока муть в чайнике хоть немного отстоится. Залил смесь химических порошков, имеющих отдалённых привкус кофе с молоком. Пока пил, просыпался под действием синтетического кофеина. Вместе со мной просыпалась и паранойя.
С плохим предчувствием проверил машину, выехал.
Государственную границу тоже пересёк благополучно. Сонные таможенники вскользь посмотрели накладные, мазнули взглядами по мне, пожелали счастливого пути.
Вот я и в России.
Солнце только начало окрашивать восток в красно-жёлтое. Дорога была пуста. Утренняя свежесть бодрила. Всё было нормально. Пока.
По объездной дороге обошёл областной центр, ещё пилил три часа к границе области. Там, в соседней области, дорога станет похуже. Переход из этой области в следующую хорошо различим – пропадает асфальт. Почти совсем. Дорога становится бетонкой с зубовыбивающей тряской на стыке бетонных плит. Я снизил скорость.
А на границе области стояли гаишники. Серая машина с синей полосой, один стоял перед капотом авто на обочине, лениво помахивая полосатой палкой. На спине – автомат. Второй – в машине.
Паранойя моя взвыла собакой, прищемившей хвост – гаишник был в кроссовках. В этот раз в красных. И стальной взгляд. Не глаза посмотрели – два ствола. Равнодушные и смертоносные. «Гаишник» взмахнул палкой. На дороге была только одна машина – моя. Они нашли меня!
Отворачивать поздно. А стреляют они метко.
Выдавил педаль газа в пол, пригнувшись к самому рулю. Двигатель взревел, машина подпрыгнула, как мустанг, полетела мимо лжегаишников. Выстрелов я не слышал, но услышал, как что-то забарабанило по корпусу. Стекло пошло паутинками от дырок пробоев. Я пригнулся ещё ниже, переключился на пятую, опять выдавил газ. Я уже не видел дороги, мчал наугад.
– Господи! Спаси! – завопил я, когда огненный ветер вздул волосы на моём затылке и лобовое стекло осыпалось в салон.
Стрельба и удары пуль по машине сразу прекратились, машина стала прыгать вверх-вниз, как по пашне, почему-то стали мелькать какие-то тени. И тут же последовал сильнейший удар спереди.
Когда я очнулся, стал ощупывать себя. Грудина отбита об руль, лицо разбито, колено сильно болит – ударилось о приборную панель. Залез в потайной карман, выбрал из таблеток нужную, проглотил. Боль ушла, стало сразу легче и красочнее. Искусственная эйфория бурлила кровь.
Я вспомнил, что лжегаишники могут меня преследовать, но уже не с ужасом, а с усмешкой – химия работала.
Двигатель не хотел запускаться – капот обнимал толстенное дерево. Из-под смятого железа бил гейзер пара из радиатора. Приехал. Откуда тут деревья? Я вообще в лесу оказался. Кругом одни деревья.
Дверь тоже не хотела открываться. Заклинило намертво. Вылез через разбитое ветровое окно.
Правая нога уже сильно опухла, в колене не гнулась. Похромал назад. Багажник был изрешечен дырками, как дуршлаг. Но вот ведь меткие бестии! Все дырки – с водительской стороны. Как же я уцелел? А, вот в чём дело! Несколько коробок с бумагой для офисной техники, разлохмаченные в труху, спасли меня. Даже не они – спасли меня неведомые ребята, решившие поставить бумагу именно здесь.
Тут взвыла моя паранойя. Таинственные убийцы уже, может быть, наводят на меня стволы своих автоматов! Пригнувшись, похромал к заклинившей двери, смог достать сумку, но не смог дотянуться до упрятанного дробовика. А, дрын на него, всё одно помповик против автоматов не катит.
Похромал прочь от машины. Через некоторое время продирания через абсолютно дикие заросли вывалился на опушку. Растительность здесь была пореже. А, болото!
Блин, это где же я оказался? Сколько ездил, не знал, что тут есть настолько дикие места.
В кармане завибрировало. Блин! Телефон! Они же меня по нему найдут! Достал мобилу – разрядилась батарея. Немного успокоился – мобильник не находил сети. Пока искал – разрядился. Мобильник не видит сети – сеть не видит меня, лжегаишники не могут установить моё местоположение. Ну, и хорошо. И сотовый полетел в болото. От греха. Густая чёрная вода неохотно проглотила коробочку телефона, толстый слой ряски сомкнулся над ним, затянув чёрное пятно. Как и не было ничего.
Я пошёл вдоль болота, ковыляя на негнущейся ноге. Куда я шёл? Не знаю. Никуда. Как там в песне: «У меня есть ноги, и поэтому иду». Как-то так. Не сидеть же на месте? Так можно и этих, в кроссовках, дождаться.
Так и ковылял, куда глаза глядят. Закончилось действие таблетки, ввинтилась в мозг боль, нога взвыла бордовой вспышкой в глазах. Заглотил ещё одну. Почапал дальше.