- Повезло, и голова, и кости, и то, что внутри, - всё цело, - невнятно проговорила «врач», прополоскав рот – видно, и у неё язык и челюсти занемели, как кожа вокруг ранок. – Вставай!
Джейн сделала пару неуверенных шагов. Хуже не стало – вот и всё, что она могла сказать. Она отхлебнула из фляжки с отваром курруи, - Джагулы отшатнулись, прикрывая носы.
- Снадобье карликов! Ладно, лишь бы не во вред. Идём, еда готова!
…Ни стульев, ни скамеек, - набросанные на «пол» (или «палубу», раз уж речь о живом, но транспорте?..) истрёпанные шкуры, если повезло – в два слоя… или край можно подвернуть. Джагулы сидели, чуть откинувшись назад и скрестив босые ноги. Джейн отметила, что безволосые участки ступней – чёрные, а не красные или фиолетовые… похоже, и шерсть, и руки, и «лицо» тут красили, не жалея пигментов, и эти пигменты между покраской не смывались и не стирались. «Может, как моются, так и краску наносят вместе с мылом?» - думала девушка, вгрызаясь в кусок чего-то очень жилистого и костлявого. «Гиены» вокруг – как и полагалось «гиенам» - перемалывали куски целиком, с костями, - только треск стоял. «Или очень стойкий пигмент, или моются часто… или, наоборот, редко – потому и не смывается!»
- Все они видели мой луч, - доносилось из соседней «залы» - длинного обеденного «отсека»; дети, женщины и мужчины ели по отдельности, и Хассинельг ожидаемо попал к самцам – Джейн его даже не видела. – Все, у кого есть глаза, - все прочли мой рассказ. И теперь – я видел десятки разумных ответов. Даже Гор отозвался – он перехватит караван из Тогота, развернёт от Холма Мены. Ни один Скогн в день Земли не должен попасть в ловушку!
- И мы послали эшку-тэй к чёрным племенам, - прорычал кто-то из вождей. – Тем, кто с жёлтыми не знается. Жёлтые ходят под Кьюссами – явно уже в плену. А вот чёрные… может, наши эшку-тэй вернутся живыми.
Джейн вспомнила убитую «динокариду» в Омтурру, потом – гиганта, взрывающегося изнутри у небесной лаборатории. «Много животных гибнет из-за чужой дури. Повезло ещё, что наши успели попрятаться… Хорошо бы, эшку-тэй вернулись!»
В задумчивости она разгрызла тонкий отросток чьей-то кости – и сплюнула осколки вместе с кровью, - что-то из них расцарапало десну. «Гиена», сидящая напротив, рявкнула на соседку.
- Джагзуу! Не видишь – у Джегуу ни челюстей, ни зубов! Что за еду ты ей дала?!
- Урррх, - отозвалась Джагулка, посмотрев на костяк в руках Джейн. – Верно. Жди, Джегуу. Принесу то, что ты разжуёшь. Как вы живёте с плоским лицом и такими зубёшками?!
Самка нырнула под соседний навес и вернулась с чашкой-конусом. Внутри было что-то, нарезанное крупными кусками и так проваренное, что мелкие кости размягчились, - Джейн, радостно взявшись за ложку, ощутила на языке пористую жестковатую полоску, потом ещё одну, вторую, десяток, - но это можно было жевать, не отрастив гиеньи челюсти. Еда была пресновата – видно, такой тут кормили детей – но черпак соуса исправил дело. «А ничего! Куда как лучше походной каши… О, тут что, колбаса накрошена? Они и колбасу умеют делать?!»
- Да, вот так всю жизнь – ни челюстей, ни зубов, - вполголоса рассказывала Джагзуу; на Джейн косились с нескрываемым сочувствием. – Детей Пламени не видела, что ли?! Они пьют свою жижу. А этот народ… делает жижу из всего, что ест, наверное. Из чего себе кости растят? А вожди Дома Пламени из чего растили? Скажешь, они хиляки?!
Она резко придвинулась к другой «гиене», показывая клыки. Та хрипло рявкнула.
- Вот уже не спроси!
…В длинном углублении у «переборки» Джейн могла развернуть спальный кокон и вытянуться во весь рост. Хассинельгу пришлось сворачиваться клубком в «гнезде» из шкур и войлока – их тут сваливали в «спальную яму», у кого сколько было, и как-то ими обкладывались или заматывались – «кроватей» Джейн, пока шла к выделенной «спальне», видела много, спящих Джагулов – ни одного. Живой «дом» не унимался – кто-то носился по коридорам, неподалёку самка ругала охотника за попорченную шкуру добычи, кто-то хрустел костями – доедал ужин, отовсюду неслись обрывки голосов – про удачную охоту, про небесную ракушку, так и висящую над долиной, про Кьюссов (сунутся ночью, как у них заведено, или не посмеют?), про дозор и оружие, нацеленное в небо… Джагулам легко было не спать ночью – они не возились ни с факелами, ни со свечами, все «отсеки» освещали узоры на стенах – и они не гасли с тех пор, как их нанесли, а наносили их, куда только могли.
- Племя Хеллуг первым пришло под руку сарматов, - вздохнул Хассинельг, зарываясь в «гнездо». – С тех пор у них всего в избытке. Хорошей церы, оружия и брони… Дим-мин и Вепуат даже научили их делать стекло. Повезло всё-таки, что они так вовремя поехали в Уру-Джагзур и там задержались. Теперь у нас могучие союзники.
Джейн промычала что-то невнятное. То ли она переела, то ли Джагульские лекарства человеку были не впрок, - ближе к ночи её начало мутить, а в глазах поплыли «мушки». «Лягу спать, может, переварится? Врачей тут всё равно нет…» - она покосилась на «ночной горшок» - точнее, целое ведро, вставленное в углубление «палубы». Ведро было сшито из кожи, натянутой на кости-распорки, и прихлопнуто крышкой – и «вмонтировано» с подветренной стороны и «за углом», - нюх у Джагулов был, возможно, острее человеческого, знали они биологию или нет – вонь явно не любили.
- Навкет не ответил, - услышала она слова помрачневшего Хассинельга. – А он должен был видеть луч. Он был в «Элидгене», когда туда уже пришёл Кьюген. Он страж, но… если уж Гварза, держащий в руках силу Пламени…
Он протяжно вздохнул и закопался в шкуры. Ему точно было не до Джейн. А она уже понимала – к ночному ведру придётся идти, иначе вывернет фонтаном прямо на месте.
С «идти» не задалось – стоило сесть, так закружилась голова, что Джейн поползла, шатаясь, на четвереньках. Еле успела – мучительные спазмы накрывали один за другим, в глазах потемнело. Крик стража она слышала, как сквозь подушку, белую вспышку еле различила. Что в неё пытались влить – не поняла, - выворачивало до жёлчи, внутри уже было пусто, но что-то ушло в кровь. «Отравили?!» - Джейн хотела выкрикнуть догадку, но только булькнула, сплёвывая горькую слюну. «Почему меня, не Хассека, - он же сильнее и с оружием…»
Она слышала сквозь звон в ушах испуганное рявканье. Её крепко прижали к стене, выпрямили руку, закатав широкий рукав до плечевого сустава – и она дёрнулась, когда острое лезвие срезало полосу кожи с плеча. Точнее, дёрнулась бы, - зафиксировали её надёжно. Что-то слизистое лилось на надрезы – их сделали три, все на левой руке. Разжали рот, намазали слизью дёсны и щёки.
- Не глотай! – услышала она чуть более ясно. Спазмы ещё накатывали, кто-то вытирал слюну, но вскоре перестал – да было уже и нечего.
- Всё, глотай. Пей! – под нос снова сунули отвар курруи. В этот раз вкус она почувствовала. Изрезанная рука болела. Её снова залили слизью (боль слабее не стала) и обернули пожёванным листом.
- Ложись на другой бок, вот так… - у Джейн отобрали опустевшую флягу. Внутренности больше не дёргались, но и шевелиться не хотелось. То ли в глазах плыл туман, то ли они просто слипались… «Не отравили,» - колыхнулось в мозгу. «Просто случайность. Было бы странно, если… на чужой планете… без такого обошлось.»
18 день Камня месяца Камня. Равнина, «передвижной лагерь» племени Хеллуг
- Пей-пей, ягодами я запасся, - Хассинельг пристроил над жаровней здоровенный кувшин-конус и следил за водой и всплывшими белыми шкурками. – И лежи. Прочистило тебя вчера до самого донышка – но пока яд уйдёт из крови…
Джейн отложила флягу. Сегодня ей нельзя было ничего ни есть, ни пить – только отвар курруи, и тот без ягод. Да ей и не хотелось… как и вставать, и вообще двигаться. По нужде она пыталась было подняться, - Хассек под мышки донёс до ночного ведра и придерживал, и ей было уже не до застенчивости – одежду бы не испачкать… Пару раз заглядывали Джагулы с прижатыми ушами, очень тихо что-то спрашивали, смотрели на Джейн и уходили чуть менее мрачными.
- Ну вот, сварилось, - страж перевесил кувшин на «переборку», плотно его закрыв. Джейн слышала, как жидкость плещется о стенки. «Палуба» и всё вокруг размеренно покачивалось. Сначала Джейн списывала это на головокружение, но жидкость пыталась выплеснуться явно не из-за вчерашнего отравления…
- Мы едем?
- Идём к долине Маалу, - отозвался страж, садясь рядом и зажигая белый свет посоха. – Придётся обойти пару рек, Джагулы с водой не дружат… Но…
Он внезапно ухмыльнулся, показав острые зубы.
- После новостей из Омтурру – алайналь с ней тоже не дружат. А если «Элидген» больше не летает и не ныряет в землю, он оставит такой след, что Гед с Мином разглядят, не снижаясь! Надо следить за Домом Пламени. Кьюгену не он был нужен. Это – как тела для алайналь, - орудие, оружие, не более. А вот что у него в голове…
«И надо же было выйти из строя, когда хоть что-то прояснилось…» - Джейн досадливо поморщилась и покосилась на руку, обмотанную листьями. Рукав так и был закатан доверху и там закреплён завязками.
- Чем я вчера так… поужинала?
- А, моя вина, - Хассек уставился в «палубу». – Ты пришла со мной. Я ем куджаглу, мне от неё хорошо, Джагулам хорошо. Что тебе её нельзя – не сказал. Тебе детскую еду принесли, да? Сейчас куджаглы мало – это лакомство. Тебя и угостили, как почётного гостя. Если бы ещё я узнал сразу…
Он прикрыл лоб ладонью и качнулся из стороны в сторону.
- Если бы не слёзы туманника, ты бы до утра не дожила. Вот, посмотри и понюхай, - этого тебе нельзя!
Джейн посмотрела на обрезок зеленоватого шара в бурых шипах, втянула знакомый запах от размятой буро-зелёной кашицы с короткими волокнами и ошмётками чего-то губчатого внутри.
- Ага. Вчера такое было. Вкусное. Слушай, а почему ты не травишься? Ты же тоже не с Равнины!
- А кто его знает, - Хассек махнул хвостом и отправил грибы в пасть. – Куджагла и в Хессе растёт… Из наших можно всем, кроме Руниена. А из отряда Ауны – одному Коргену, остальные так же отравятся. Слёзы туманника – сильное противоядие, сильнее не сыщешь. Только вот…