Зло, следующее за Молли, не могло причинить ей вреда из-за амулета, который она носила на шее. Тем не менее оно шло за ней по пятам и ждало своего шанса, ждало терпеливо, готовое при любой возможности этот шанс создать. Зло было древним, очень древним, и рано или поздно удача всегда выпадала на его долю.
Сеолар стоял под окном у Молли и расширившимися глазами смотрел на одну-единственную радужную чешуйку, которая лежала на плотном снежном насте, потом нагнулся и дрожащими пальцами поднял ее. Он все понял, уже когда Молли рассказывала ему о своем кошмаре и о ветке, которая так ее напугала. Она смеялась, и он тоже сумел улыбнуться, словно история его очень позабавила. Но он все понял. Ведь вокруг Грейвиндза нет ни деревьев, ни кустов, вообще нет высоких растений. Территория была тщательно расчищена, чтобы хорошо простреливаться в случае, если обитатели Грейвиндза вдруг подвергнутся нападению. Деревья и кусты в таких обстоятельствах стали бы укрытием для врага.
Молли этого не знала. И никто ей не скажет. Сеолар оставит эту тайну при себе. Рроны не тронут ее, но если напугают, она может захотеть вернуться на Землю. Тогда рроны победят, города вейяров сдадутся им, за ними последуют города и земли остальных народов Ории.
— Под моим окном нет никаких кустов и ветвей, — проговорила за его спиной Молли.
Сеолар подпрыгнул от неожиданности, обернулся, уронил чешуйку и наступил на нее ногой — чтобы не заметила Молли.
— Ты напугала меня, — сказал он и рассмеялся, сам чувствуя, как фальшиво звучит этот смех. Надо надеяться, что она недостаточно знает его и не заметит фальши.
Молли улыбнулась:
— Я вижу.
— Я… я вышел только посмотреть, можно ли отправляться в путь. Но… сама видишь, слишком много снега.
Она подняла руку, останавливая эту сбивчивую речь:
— Сеолар, я кое-чему научилась в жизни. Кое-какой житейской мудрости, если хочешь. Первое: не путать противников и врагов. Ты и я, полагаю, противники. Ты от меня чего-то хочешь, а что — не говоришь. Что-то такое, над чем я имею власть и что, по твоему мнению, не захочу тебе дать. Такая позиция ставит нас по разные стороны баррикад. Но я — не враг. От меня не нужно таиться. И второе: если за тобой охотятся, это не значит, что будут охотиться всегда. То, что ты прячешь под ногой, может оказаться вовсе не важным.
— Я не прячу… — смущенно отозвался он.
Молли снова его остановила:
— Ложь ослабляет твою позицию в переговорах. — Она засунула руки внутрь куртки, поглубже спрятав их под мышками, чтобы согреть. И только тут Сеолар заметил, что она выскочила без шапки, без перчаток, и даже не застегнув куртки. — Я хочу быть с тобой честной, — продолжала Молли. — Ты мне нравишься. И вейяры — тоже. Нравится этот мир. Черт возьми, здесь я намного счастливее, чем на Земле. Я даже думаю, какая-то может быть… химия, что ли, между тобой и мной… Хотя все это надо хорошенько обдумать, тут у меня много вопросов. Мое первое побуждение — остаться здесь, помочь вам, выполнить то, для чего предназначали меня родители.
Сеолар снова начал улыбаться, но Молли покачала головой.
— Это — первое побуждение. Но… — Она помолчала. — Ты утаиваешь факты. Важные факты. Что-то происходит с ожерельем, которое ты мне подарил. И штука у тебя под ногой тоже имеет значение. И почему ты решился на конную прогулку в день, когда погода так сильно испортилась… И почему мы поскакали не в Медный Дом, а от него, ведь Грейвиндз намного дальше?
Сеолар смотрел на нее, пытаясь отыскать хоть какую-нибудь щель, уголок, где можно спрятать истину, придумать объяснение, которое позволит не открывать ей всю правду прямо сейчас. Ничего не приходило в голову. Он кивнул:
— Намного дальше.
— Спасибо. Я так и думала. Полагаю, ты обязан сказать мне правду.
— Думаю, да. — Он нервно взглянул на небо. Но там было пусто, только облака. Все равно, лучше вернуться под крышу. Крышу, защищенную медью. — Пройдемся, — сказал он и повел Молли к конюшне. Пока они пробирались по снегу, он объяснял ей: — На самом деле я даже не знаю, с чего начать.
— Это ожерелье… — напомнила ему Молли. — У меня от него ночные кошмары, и не только ночные.
Сеолар вздохнул.
— Расскажу тебе, что знаю. Одна из Старых Богинь создала его для ребенка, которого она родила от мужчины моего народа. Судя по хроникам, это было около семи тысяч лет тому назад, но когда точно, мне не известно. Думаю, и никому не известно, разве что другим Старым Богам, а уж они-то не скажут.
— Давным-давно, за тридевять миров… — улыбнулась Молли. — Ладно, продолжай.
— Оно защищало девочку. Пока она носила это ожерелье, Старые Боги не могли ни убить ее, ни покалечить, ни воздействовать на нее какой-нибудь магией. И пока ожерелье на ней, оно всегда благополучно вернет ее в Орию.
Молли спросила:
— Она была вроде меня? Наполовину вейяр, наполовину еще что-то?
— Полувейяр, получеловек. Все Води — полулюди, полувейяры. И раньше бывало потомство от вейяров и других Старых Богов или от Старых Богов и других Истинных Людей, но никто никогда не становился Води. Не знаю почему. — Сеолар пожал плечами. — Это магия. А про магию я могу только рассказывать.
— Значит, эту девочку мать родила специально, чтобы она стала первой Води.
— Так гласит легенда. Первая Води была посредником между вейярами и Старыми Богами. Она смягчала их гнев, она выступала в их судах и советах от имени вейяров.
— И, проработав в качестве Води… сколько там сотен лет?., она умерла в своей постели в зрелом возрасте, прожив чудесную и полезную жизнь?
Сеолар оглянулся и поймал взгляд сузившихся глаз и циничную, злую усмешку.
— Не совсем так.
— Да ну! Как же я не догадалась!
Они вошли в конюшню, Молли подхватила кучку соломы, уселась на нее, посмотрела на лошадей в стойлах, на стражей, потом на Сеолара.
Сеолар остался стоять, не желая садиться и оказаться с ней на одном уровне, глаза в глаза.
— Существуют разные версии ее смерти, — продолжал он. — Некоторые говорят, что она замерзла, другие — что ее убили в самом первом доме, который стоял на этом месте, третьи — что она умерла в чужом мире, далеко-далеко от дома. Однако в большинстве источников говорится, что однажды она сняла ожерелье, положила его в шкатулку, заперла шкатулку, спрятала его в самом тайном хранилище Медного Дома, закрыла его на ключ и ушла.
— И больше о ней никогда ничего не слышали?
— Не совсем так. В легендах говорится, что она ушла в лес за стенами Медного Дома и ее сразу убили… — Сеолар огляделся и шепотом закончил: —…кетты.
— Просто чудесно.
— С тех пор ожерелье носили семь следующих Води. И все семеро прожили долгую жизнь.
Он наблюдал, как пальцы Молли пробегают по гладкому, тяжелому золоту, как она невидящими глазами смотрит прямо перед собой и молчит. Он стоял и молился, чтобы сказанное им не направило мысли Молли назад, в ее родной мир. Она ничего не знает о кеттах, не понимает, что значит быть посредницей между Старыми Богами и вейярами. Однако он видел: она начинает понимать, что это небезопасно.
— Хоть кто-нибудь из них умер своей смертью?
Сеолару так хотелось солгать ей, но он чувствовал, никакие его действия не удержат ее, если она решит уйти. И если он солжет, а она разоблачит его, то это оттолкнет ее сильнее, чем что-либо иное.
— Нет, — сказал он и не стал уточнять.
— Ну, дела… — пробормотала Молли, убрала руку с ожерелья и задумалась. — Ладно. Теперь у меня по крайней мере есть понятие, во что я влипла. Итак… Зачем понадобилось увозить меня из Медного Дома, несмотря на приближающуюся метель?
— Если тебе придется встать между вейярами и Старыми Богами, ты должна быть с ними на равных. Должна владеть магией. Не только лечить, но и бороться, уметь изменять вещи, уметь распутывать заклинания, которые они могут на тебя наслать. Если ты научишься справляться с их магией, они не смогут запугать тебя.
— В этом есть смысл.
— Я не знаю, как действует магия, Молли. Никто из вейяров не знает. Знаю только, что в нижнем по отношению к Ории мире я тоже мог бы ею владеть. Знаю, что здесь, у нас, ты, как никто, способна к магии. Раз я не могу научить тебя тому, что тебе следует знать, я… заполучил… учителей для тебя. — Сеолар с явным трудом подбирал слова.
— И эти учителя придут сюда?
— Нет. В Медный Дом.
— Тогда почему мы здесь, а не там?
— Потому что я не хочу, чтобы ты оказалась поблизости от людей, которые доставят твоих учителей. Не хочу, чтобы они знали, что ты существуешь. Потому что они… люди Старых Богов. Я боялся, что, если ты останешься в Медном Доме, они это поймут.
Сеолар чувствовал, что она смотрит на него, но не мог заставить себя встретиться с ней взглядом.
— Вот теперь, мне кажется, это правда, — поразмыслив, сказала Молли. — Но ведь ты не говоришь мне всю правду об этих учителях, так?
Он посмотрел на нее и рассмеялся.
— Не хотел бы я, чтобы моя жизнь зависела от того, можно ли что-нибудь от тебя утаить.
— И что ты утаиваешь?
— Я нанял нескольких очень дурных людей, чтобы они похитили твоих учителей с Земли. Все они — сентинелы, и те, кого я нанял, и те, кого похитили. Мне стыдно, что пришлось пойти на это, но мой народ и мой мир зависят от тебя. У тебя должны быть учителя, которые смогут по-настоящему тебя научить. Нельзя, чтобы ты оказалась неподготовленной, когда наступит час столкнуться с самыми страшными из Старых Богов. Многие из Старых Богов — страшны. Некоторые из них — очень страшны. Но рроны… и кетты…
— У тебя куча сюрпризов, — с иронией проговорила Молли, глядя на него с выражением, смысл которого Сеолару оставался неясен. Интересно, что она о нем думает? Останется ли она, или его бесчестное поведение вызовет в ней такое отвращение, что она покинет этот мир? Сеолар боялся ответа, да ему никто и не предлагал ответа, потому что Молли встала и заявила:
— Неплохо бы перекусить и вздремнуть.