— Что все это значит? — спросила я.
Молчание. Он продолжал мешать соус.
— Кто звонил? — не унималась я.
Молчание. Он по-прежнему возился с соусом.
Я подошла к нему, убавила огонь под сковородкой и выхватила у него из рук ложку.
— Расскажи мне, что происходит, — потребовала я.
Он подошел к столу, где я оставила бутылку «Кьянти», налил себе бокал и залпом осушил его. После чего сказал:
— Сегодня вечером ты должна отвезти меня в Канаду.
Глава девятая
До меня дошло не сразу.
— Что ты сейчас сказал? — тихо спросила я.
Он посмотрел мне в глаза:
— Сегодня вечером ты должна отвезти меня в Канаду.
Меня задел его приказной тон. Не «Могла бы ты?..». А именно «Ты должна», как будто у меня нет выбора.
Я внимательно вгляделась в него, и его глаза тотчас выдали страх.
— Я ничего не должна, Тоби, — произнесла я так же решительно, как и он.
— Должна. Иначе федералы появятся здесь в любую минуту…
Федералы. Федеральное бюро расследований. Меня охватила дикая паника, но я старалась держать себя в руках.
— А с чего вдруг сюда явятся федералы? — резонно спросила я.
— Потому что они ищут меня.
— Но почему они тебя ищут?
— Потому…
Он замолчал.
— Потому что, мистер Джек Дэниелс? Так, кажется, звучат твоя кличка или как это у вас называется?
— Мы никогда не называем друг друга по именам, когда говорим по телефону, на случай прослушки.
— И кто же прослушивает твои разговоры?
— Те, кому интересен я и то, чем я занимаюсь.
— Да, но ты всего лишь подстрекатель толпы, осаждаешь здания университетской администрации, строчишь обличительные статейки для малотиражных левацких газет.
— Верно, но я также связан с определенной группировкой…
— Какой еще группировкой?
Он налил себе еще бокал вина и опять выпил залпом.
— «Метеорологи»[39].
О, черт, черт, черт! «Метеорологи» — самое жесткое, радикальное крыло студенческого протестного движения, сборище мутных «революционеров», которые признают лишь динамит в качестве средства достижения своих так называемых политических целей.
— Так ты «метеоролог»? — спросила я.
— Не совсем. Как я уже сказал, я аффилирован с ними…
— Аффилирован? Что это значит — ты у них что, на субподряде?
— Когда я возглавлял ячейку «Студенты за демократическое общество» в Колумбийском университете, мне приходилось контактировать с целым рядом радикальных группировок — от «Пантер» до «Метеорологов». И поскольку большинство «метеорологов» — выходцы из СДО[40], мы были особенно близки с ними. Настолько близки, что, когда я переехал в Чикаго, некоторые члены местной группировки вошли в контакт со мной. Я никогда не приветствовал их экстремизм и насильственные методы, хотя действительно полагаю, что для революционных изменений…
— Почему за тобой охотятся федералы?
Пауза. Он снова потянулся к бутылке.
— Совсем не обязательно пить, чтобы ответить на мой вопрос, — сказала я.
Он отдернул руку и вместо бутылки схватил мою пачку сигарет. Закурив, сделал две глубокие затяжки и сказал:
— Ты читала о взрывах в Чикаго пару недель назад?
— Это когда взорвали правительственное учреждение или что-то в этом роде?
— Региональный офис Министерства обороны, если точнее.
— Это ты взорвал?
— Черт возьми, нет. Говорю же, я противник насилия.
— Ты просто поддерживаешь людей, которые этим занимаются.
— Политические перемены требуют участия теоретиков, активистов и анархистов. И да, здание взорвали «метеорологи». Проблема в том, что… они поставили часовой механизм, который должен был привести бомбу в действие среди ночи, когда в здании никого нет. Но они не знали, что Министерство обороны решило обратиться к услугам частной охранной фирмы для ночного дежурства в здании. Вышло так, что в ту ночь дежурили двое охранников. Оба они погибли.
— Послушай, это всего лишь пара рабочих лошадок. Судя по твоим высказываниям, это малая цена, которую можно заплатить за политические перемены.
— Я так не думаю.
— Вздор, но это к делу не относится. Разве у этих охранников не было жен и детей?
Он жадно затянулся сигаретой.
— Думаю, да, — сказал он.
— Ты думаешь?
— Оба женаты, пятеро детей на двоих.
— Должно быть, ты очень гордишься своими друзьями-«метеорологами».
— Они не были моими друзьями, — раздраженно произнес он.
— Значит, товарищи?
— Это имеет значение?
— Так если ты не закладывал бомбу, — продолжила я, игнорируя его вопрос, — тогда почему ты в бегах?
— Потому что после неудачного взрыва двое исполнителей пару дней отсиживались у меня.
— Другими словами, ты приютил двух убийц.
— Я просто дал им возможность пересидеть у меня дома, вот и все.
— Но разве это не уголовное преступление — скрывать убийц?
— Они не убийцы.
— По мне, если они убили двух человек, значит, они убийцы… и только не говори мне, что, поскольку речь идет о политическом акте, это не убийство.
— Думай что хочешь, — сказал, он. — Факт остается фактом: как только страсти улеглись, эти ребята улизнули из города… куда — неизвестно… и тогда люди из организации предложили мне тоже на время исчезнуть, на случай, если федералы все-таки смекнут, что именно я укрывал исполнителей. Что, собственно, и произошло.
— Как они догадались?
— По телефону я не смог узнать подробности, но, похоже, у федералов был свой осведомитель в организации, потому что прошлой ночью в моей квартире провели обыск. И, как сказал парень, который звонил, они нашли записку с номером рейса «Истерн Эйрлайнз». А отсюда они уже смогли…
— Постой-ка, — перебила я его. — Ты же говорил, что добирался сюда автостопом.
Он затушил сигарету и тут же потянулся за следующей. Снова закурив, он сказал:
— Я тебя обманул. Я вылетел из О’Хара в Ла Гардиа[41], а там пересел на рейс до Портленда.
— Почему Портленд?
— Тебе будет неприятно это слышать.
— Давай вываливай.
— Потому что, когда просочились слухи, что к нам внедрили провокатора… и мне посоветовали исчезнуть… я в панике позвонил твоему отцу.
— Ты что сделал?
— Послушай, твой отец всегда был моим верным другом, и я часто обращался к нему за советом.
Я не верила ушам своим.
— И он подкинул тебе идею использовать мой дом в Мэне как временное убежище?
Теперь он старательно избегал моего гневного взгляда.
— Не совсем. Но он сказал, что, если мне случится оказаться в Мэне…
— Какой бред! — крикнула я. — Тебе приказали исчезнуть, ты обратился за советом к Джону Уинтропу Лэтаму, и он сказал…
Я запнулась, вдруг отчетливо вспомнив свой разговор с отцом в тот вечер — когда я упомянула о том, что мне позвонил Тоби и сообщил, что путешествует по стране, «сбежав» от своей докторской диссертации в Чикагском университете. И что же ответил отец?
Это вполне в духе Тоби — вот так свалиться как снег на голову. Может, он и самый яркий парнишка, который встретился мне за последние тридцать лет, но для забега на длинную дистанцию совершенно не пригоден. Это один из самых блестящих ораторов — живой, остроумный, невероятно начитанный, да к тому же сам отлично пишет. Ты бы видела статьи, которые он публиковал в «Рэмпатс» и «Нейшн». Великолепный слог и непревзойденное аналитическое мышление.
И потом:
Ты не могла бы приютить его на пару дней?
Выходит, отец с самого начала знал, что совершил Тоби, как знал и о том, что он в бегах. Отец подставил меня.
— …и он сказал: «Моя дочь осела в Мэне. В маленьком тихом городке, всего в паре часов от канадской границы. И как раз сейчас ее муж в отъезде…»
— Нет, он не так сказал.
— Позволь задать тебе вопрос, — перебила я его. — Если твоя фотография маячит во всех газетах…
— Парень, который звонил, сказал, что федералы еще не предали это дело широкой огласке. Пока они только обыскали мою квартиру, хотят встретиться со мной, но в розыск меня не объявили. Они знают, кто заложил бомбу, и полагают, что я просто «помогал и содействовал».
— И все-таки, почему же ты сразу не побежал за границу?
— Эта мысль приходила мне в голову, и я даже обсуждал ее со своими товарищами. Но изначально было подозрение, что, если федералы уже открыли охоту на меня, они будут контролировать границу. В любом случае, даже если бы они не проявили ко мне интереса, у любого, на кого в ФБР имеется пухлое досье, возникает проблема с пересечением границы. Как только ты оказываешься в Канаде, обратно в Штаты ты можешь вернуться, лишь получив специальное разрешение от американских властей.
— Значит, ты решил — с благословения моего отца — воспользоваться этой убогой квартиркой как убежищем, в надежде на то, что тебе не придется исполнять «Регтайм Кленового листа»[42]?
— Да, что-то вроде этого.
— И пока ты наслаждаешься гостеприимством дочери Великого профессора-радикала, почему бы заодно не трахнуть ее?
— Мне казалось, это было обоюдное решение.
— Да, но если бы ты не стал клеиться ко мне, я бы никогда не осмелилась сделать первый шаг. И теперь не оказалась бы в таком дерьме.
Я сжала кулаки и попыталась собраться с мыслями. После некоторых раздумий я сказала:
— Если тебе необходимо бежать в Канаду, можешь собирать свои вещи и отправляться в путь немедленно. Теперь, когда я знаю то, что знаю, я не подвезу тебя даже до окраины Пелхэма, не говоря уже о канадской границе.
— У тебя нет выбора.
— О, только давай без мелодрамы. Даже если федералы отследили твои передвижения до самого Мэна, они не догадаются…