Сопровождаемая толпой женщин, она поспешила к дверям, продолжая перечислять томящихся в клетках зверей, словно блюда в меню.
Поставив чайную чашку на передвижной столик, стоявший специально для подобных целей, я пролила несколько капель буроватой жидкости на белоснежно-белую скатерть. Коричневое пятно быстро впиталось в ткань. Не знай я, что это работа слуг, я бы тотчас промокнула его и застирала – если не сделать этого вовремя, скатерть будет безнадежно испорчена. Но, возможно, серафцам и дела до этого нет, одернула я себя. В конце концов я не у себя дома, не в этой развалюхе с протекающей крышей, где я не могла надышаться на каждое кухонное полотенце, на каждую дощечку для нарезки хлеба, понимая, что любая поломка, любое небрежение больно ударит по моему карману.
Я покинула комнату и незаметно проскользнула на тихий балкон с видом на фонтаны у входа в парк. В лучах солнечного света брызги, разлетавшиеся в воздухе, образовали радугу.
– Прошу прощения. Сегодня я вела себя несколько несдержанно перед представительницами Галатии.
Вздрогнув, я оглянулась и увидела квайсианку, сидевшую в уголке балкона.
– Вам не за что извиняться, – ответила я. – Вы имели полное право сказать то, что думаете, а они – отправиться поглазеть на диких котов и саламандр.
– Дикие коты и саламандры, – усмехнулась она. – Согласитесь, неплохая метафора для большинства делегатов этого саммита. Половина из них скалит зубы и огрызается, другая половина лежит по уши в грязи и поджидает жертву. Опять я за свое! Все время забываю, что я не в Квайсете. – Она улыбнулась, и в холодных голубых глазах ее зажглись радостные смешинки. – Я састра-сет Альба, дочь высокородного дома Преата, посвященная ордену Золотой сферы.
– Я… Я очень рада с вами познакомиться.
– Все эти звания – такая глупость, – расхохоталась она. – В вашем языке даже понятия такого нет – «састра-сет», в Галатии ведь не существует религиозных орденов. Наверное, будет проще, если я назовусь «верховной сестрой».
– Это сродни священнику?
– Ничего общего с этими несносными занудами. Я глава своего дома в своем ордене. В переводе на галатинский – дворянка с имением. Религиозные ордены отстранены от участия в официальных дискуссиях, поэтому здесь я состою в свите брата.
Я кивнула и вдруг сообразила, что забыла представиться.
– Я сопровождаю делегацию принца Теодора, мое имя Софи Ба…
– Я знаю, как ваше имя, – она рассмеялась, и лучики-морщинки разбежались по уголкам ее глаз. – Все знают Софи Балстрад, ведьму-белошвейку.
Прикусив губу, я отошла к белым колоннам балкона. В Квайсете – я это знала – строжайше запрещалось любое колдовство, и большинство квайсов питало к нему глубокую неприязнь. Однако Альба не выказывала ни вражды, ни отвращения.
– Вы верно меня охарактеризовали, – отозвалась я.
– А еще вы революционерка, да? – Альба тепло мне улыбнулась, но ее вопрос поставил меня в тупик.
– Не особо активная, – уклончиво ответила я.
– Ваш принц – реформатор, ваш брат – лидер революции, да вы в революции целиком и полностью!
«Ваш принц» явно означало не только то, что Теодор – принц моей страны.
– Наверное, не стоит так откровенничать здесь, где полным-полно диких котов и саламандр, однако Квайсет и мой дом выступают за реформы. Мы не станем открыто поддерживать измену и революцию, но ваши идеалы нам близки.
Я не знала, что ей ответить. Мы были не на официальной встрече, не на переговорах саммита, но Альба, по-видимому, не бросала слов на ветер и говорила со всей серьезностью.
Засунув палец за кромку головного покрывала, она почесалась.
– Если бы вы знали, как мне не хватает в этой адовой жаре прохладных березовых рощ Квайсета. Вот возьмем и предложим провести следующий саммит зимой в Квайсете и посмотрим, как серафцам это понравится. А горячий чай – брр! Я заказала нам лимонад, вы не против?
Я согласно кивнула, мысленно радуясь, какую же невероятную союзницу я, возможно, нашла в лице этой странной квайсианки.
27
Утро, приветствуя меня, залило комнату ярким солнечным светом, и я пробудилась раньше, чем мне бы того хотелось. Вчера Теодор допоздна задержался на заседании, где обсуждал с двумя эйнирами из Западного Серафа импорт галатинских товаров и излагал свою позицию по вопросу Соглашения об Открытом море. Я уснула, так его и не дождавшись. И странное дело – хотя здесь мы спали в нескольких метрах друг от друга, разделенные смежной дверью, я скучала по Теодору гораздо сильнее, чем дома в Галатии, когда нас разделяла половина города.
Предвкушая, как сегодня мы с Джеем отправимся в университетскую библиотеку, я начала одеваться. На сей раз мой выбор пал на хлопковое платье. Жара не унималась, и несмотря на то, что шелка мои были легки и воздушны, в полуденный зной я в них прямо-таки задыхалась.
– Как эти серафки умудряются все лето ходить в шелках! – проворчала я.
Оникс, единственный мой слушатель, навострил уши и рысью припустил ко мне, шмыгнув через открытую балконную дверь.
– Да-да, ты очень милый котик. – Я нагнулась и погладила его между драными ушами – напоминаниями о лихих подвигах юности. – Но хватит об меня тереться – еще не хватало твоей шерсти на одежде.
Скрипнула, отворяясь, смежная дверь.
– Не возражаешь? – спросил Теодор.
– Конечно, нет. Вы что, вели переговоры всю ночь? – удивилась я, вглядываясь в его осунувшееся лицо.
– Если бы. Полезно слыть лучшими поставщиками зерна и вина – есть чем подпитывать воодушевление делегатов. – Теодор грузно осел на миниатюрную скамеечку возле туалетного столика. – Но вот это меня действительно тревожит.
И он бросил на столешницу письмо. Я подхватила его, узнав Виолин почерк.
– Отправлено сразу же после нашего отплытия, – заметила я и пробежала глазами текст. Дыхание мое пресеклось, горло сжалось – в столице Галатии вспыхнули беспорядки.
– Получается, волнения затронули не только южные провинции и портовые города, – прошептала я, припомнив каменные лица и красные колпаки горожан, их непоколебимую решимость.
– Выборы отменены. Дворяне всем гуртом сбежали из города. – Теодор помолчал. – Виола пишет про беспорядки, но что, если это не обычная смута?
Что, если это – революция? Невысказанная, но осязаемая мысль эта так и застыла в воздухе.
– Но ведь до войны не дойдет, – растерянно произнесла я. – Не может дойти.
– За неделю могло произойти что угодно, а мы будем последними, кто об этом узнает.
– Ты вернешься и все уладишь. А король?! Он ведь держит руку на пульсе, да?
– Я очень надеюсь, что король соблюдает закон и не сдается на уговоры Поммерли, Кресмонта и подобных им. Правда, немного странно, что он до сих пор мне ничего не сообщил. – Теодор побарабанил пальцами по туалетному столику: как по мне, дробь эта больше напоминала военный марш. – Мы могли бы вернуться. Я готов всецело довериться адмиралу Мерхевену и предоставить ему полномочия действовать от моего имени. Однако это насторожит остальных делегатов, они догадаются, что в Галатии далеко не все гладко.
– Но мы все-таки уедем?
– Нет, не сейчас. – Теодор вымученно улыбнулся. – Притворимся, что все в порядке, добьемся подписания Соглашения об Открытом море и поспешим прочь отсюда. Кстати, в этом одеянии ты смахиваешь на куртизанку во всеоружии.
– Очень смешно, – фыркнула я и взглянула на себя в зеркало: искусно уложенная прическа и тщательно подобранные украшения вкупе с корсетом и нижней юбкой и впрямь делали меня похожей на публичную девку, какими их обычно рисовали на шаржах.
– Отнюдь. Была б моя воля, ты бы сейчас щеголяла в ночной сорочке, а я в баньяне, и мы бы ели финики на балконе. – Он обнял меня за талию. – А впереди бы нас ждали долгие дни безделья и празднества…
– Ах, если б ты был богат и знатен! Ах, если б тебе не приходилось зарабатывать на жизнь! – в притворном отчаянии вздохнула я.
– Ах, если бы… Слушай, сегодня у меня намечено затяжное совещание по Открытому морю, а днем – форум по соглашению о военно-морской обороне и воинским укреплениям. На форуме будет адмирал Мерхевен, так что мое появление там будет выглядеть по меньшей мере нелепым. Мы ничего не можем поделать с восстаниями в Галатии, а вот проветриться нам, думаю, не помешает. Давай съездим днем на побережье, что скажешь? Как насчет того, чтобы отправиться на знаменитые пляжи Серафа и искупаться?
– Искупаться! – вскричала я. – Но я не взяла купального костюма!
– В Серафе купальный костюм не нужен, – улыбнулся Теодор.
– Да конечно! – из моего горла раздался булькающий смех. – Представляю, как развеселятся люди в купальниках, когда я бултыхнусь в лагуну в чем мать родила.
– А если я тоже так сделаю?
– С тебя станется, – скривилась я.
– Но поверь мне, я не шучу. Купальные пляжи – пляжи приватные. Прямо в воде построены небольшие кабинки, где ты можешь переодеться и искупаться, и никто тебя не увидит, если, конечно, у него нет подзорной трубы.
– Нет, вы только вообразите – извращенец с подзорной трубой, поджидающий момента, чтобы поглазеть на обнаженных женщин! Как мило!
– Ну, если ты не желаешь съездить на побережье…
– Еще как желаю! А еще больше желаю отправиться куда-нибудь с тобой хоть ненадолго.
– Значит, купание отменяется? – Теодор усадил меня на колено. – Я потрясен.
– Мне нужно одеться. – Я чмокнула его в щеку. – Тебе, кстати, тоже.
Письмо Виолы так и осталось лежать рядом с моей пудрой для волос. Судьба реформ висела на волоске, но мы ничего не могли с этим поделать.
Джей, прислонившись к чаше фонтана, поджидал меня в величественном мраморном холле в центральном корпусе дипломатической резиденции.
– Бесподобно выглядите, леди Софи! – отвесил он мне приветственный поклон. – Наш климат идет вам на пользу.
– Жаловаться не приходится, – ответила я. – Полагаю, здешние жители привыкли к подобной жаре, не так ли?
Здания, купальни на каждом шагу, легкая пища – серафская культура хорошо приспособилась к невыносимому зною.