убит Глеб(после того как к нему (7, 180) отправился Святополк Изяславич), 23 июля Глебапогребают в Чернигове, а уже 25 августа с половцами приходят Олег и Борис. Куда?К Чернигову, как считают обычно, удивляясь, куда же потом исчезают дуумвиры,чтобы подойти к Чернигову снова.
Налицо была какая-то путаница. Зачем было уходить обоим братьям, когдаследовало укреплять захваченный ими Чернигов? Но были ли они в нём между 25августа и 3 октября? Судя по перечню походов Владимира, не были.
Владимир Всеволодович писал, не оставляя место сомнению, что в то лето онвернулся из Смоленска и прошёл сквозь половцев, биясь с ними, до Переяславля,где и встретил отца, «вернувшегося с битвы». Значит, Всеволод был осаждён вПереяславле, а не в Чернигове? Отсюда, из Переяславля, отец и сын отправились запомощью к Изяславу, потому что, как отметил Владимир Мономах, «снова ходили темже летом с отцом и с Изяславом биться у Чернигова с Борисом и победили Бориса иОлега».
Любопытным дополнением к этому перечню событий оказалось свидетельствоновгородских летописей, по мнению М.Х. Алешковского, сохранивших первоначальныезаписи о событиях на юге. Так, по свидетельству Новгородской Первой летописи«старшего извода», Глеба убили в тот же год, что и Романа, то есть в 1079 году.А в Новгородской Первой летописи «младшего извода» в статье о новгородскихкнязьях против имени Глеба добавлено, что убили его, «изгнав из города». Другимисловами, смерть Глеба была отнюдь не случайной, а преднамеренной и связана сосменой княжений: Новгород должен был достаться Святополку Изяславичу.
События, изложенные в летописях, проверенные последовательностью ихронологией походов Мономаха, не противоречили друг другу. И всё же меня непокидала уверенность, что их расстановка под разными годами ошибочна. В самомделе, как объяснить отсутствие Романа во время похода Олега и Бориса наВсеволода? Кто такой Борис, претендующий на Чернигов в мае 1077 года, а вдальнейшем — инициатор борьбы со Всеволодом и Изяславом? Именно он оказываетсяглавным действующим лицом, а не Олег, потому что в «Поучении» Владимир пишет:«То и пакы ходихом, то же лето, со отцемь и со Изяславом биться Чернигову сБорисом, и победихом Бориса и Олга». Кто он, Борис? Борис Святославич, каксчитал В.Н. Татищев и как подтверждает весь круг фактов? Или же сын ВячеславаЯрославича, князя смоленского, умершего в 1057 году, то есть за двадцать одингод до битвы на Нежатиной Ниве, двоюродный брат Святославичей, за это время ниразу не упомянутый ни в одной летописи?
Непонятно было, почему на следующий год с половцами пришёл один Роман безОлега. И кто эти козаре, которые схватили Олега и отправили его в заточение вЦарьград?
Проще обстояло дело с Борисом, который, так же как Олег, Глеб и Роман, названв летописи без отчества, которое, по мнению летописца, само собой разумелось:для летописца он Святославич, старший брат Олега и Романа, первый претендент наЧернигов, действительно сидевший на княжении в Вышгороде, поскольку это местостало вакантным после его бегства в Чернигов, а потом в Тмуторокан, и лишь послеэтого было занято Ярополком Изяславичем. Вышгород рядом с Киевом, поэтому когдакнязь Изяслав идёт помогать Всеволоду, с ним отправляется не кто-нибудь, аименно Ярополк, который оказывается ближе всех. Откуда же утверждение, что Борис— Вячеславич?
Из двух источников. В летописных статьях Лаврентьевской и Ипатьевскойлетописей сказано, что «первым убили Бориса Вячеславича, сильно похвалявшегося».Когда? Перед кем? Комментаторы связали эту фразу с разговором Бориса и Олегаперед битвой, когда Олег склонял своего спутника на переговоры с дядьями, а тотнепримиримо ответил: дескать если боишься — стой и смотри со стороны, а я с нимимириться не хочу («…аз им противен всем»). Отголосок летописного сообщениянаходим и в «Слове о полку Игореве»: «Бориса же Вячеславича слава на судприведе… за обиду Ольгову, храбра и млада князя». Получился порочный круг:летопись поверялась «Словом…», а известие «Слова…» — летописью.
Кто у кого заимствовал это известие, читающееся в новгородских древнейшихлетописях просто: «бысть сеча у Чернигова и убиена бысть два князя: Изяслав иБорис», сейчас сказать трудно. Забегая вперёд отмечу только, что здесь мневидится скорее влияние «Слова…» на летопись, чем наоборот. Ведь в словахБориса, обращённых к Олегу, никакой похвальбы нет. «Слово о полку Игореве» знаетне «похвальбу», а «славу», что (7, 181) значительно ближе к истине, но тамкем-то из редакторов Борису было присвоено чужое отчество, которое заставилоочередного переписчика или редактора летописного рассказа сделатьсоответствующую вставку, согласующую летопись и «Слово…».
Можно было привести ещё одно соображение в пользу отождествления Бориса сродным братом Олега Святославича. В отличие от своих братьев Святослав Ярославичглубоко чтил память первых русских святых князей Бориса и Глеба, приходившихсяему, кстати сказать, «стрыями», то есть братьями отца. Это он, как показалМ.Х. Алешковский, в большей степени, чем Изяслав и Всеволод, способствовали ихканонизации и перенесению мощей в Вышгород. Нет ничего удивительного, что именапервых русских святых князей появляются у детей Святослава, как христианские —Роман (Борис) и Давид (Глеб), так и языческое — Глеб. В этом случае естественноожидать и Бориса, поскольку сыновей у Святослава было немалое число, но Борисаназывает только В.Н. Татищев — того самого, который пришёл с Олегом на НежатинуНиву.
Конечно в этом случае возникал труднопреодолимый соблазн отождествить Глеба сДавидом (вопреки летописи), а Бориса — с Романом, что сняло бы сразу множествонедоуменных вопросов, связанных с судьбой детей Святослава. Возможность этогобыла, но это уж совсем особая тема, которой лучше было пока не касаться…
Гораздо труднее оказалось распутать узел противоречий с неучастием Олега иРомана в походах друг друга. Беда заключалась в том, что эти события русскойистории не привлекали специального внимания исследователей. Возможно, произошлотак потому, что источники оказались слишком скудны — не зря трудились потомкиВсеволода и он сам! — и казались достаточно ясны. Не вызывало удивления дажетакое сообщение, как поимка какими-то хазарами («козаре») русского князя Олега иотправки его в заточение не куда-нибудь, а в Царьград. На этот беспрецедентныйфакт обратил внимание в конце прошлого века, пожалуй, только Хр. Лопарев,обнаруживший в Ипатьевской летописи под 1130 и 1162 годами ещё два подобныхслучая ссылки русских князей с их семьями в Царьград Мстиславом Владимировичем,сыном Владимира Мономаха, и писавший с удивлением: «Какое право имел Мстислав ихазары посылать именно в Византию князей?»
Признаться, я тоже не смог бы найти объяснения, если бы некоторое времяспустя не прочёл в комментарии нашего крупнейшего историка-византинистаГ.Г. Литаврина к так называемым «Советам и рассказам Кекавмена», что «козаре»летописи ничего общего с настоящими хозарами не имеют. Это всего лишьспециальный термин, означавший резидентов секретной службы Константинополя,задачей которых было захватывать и препровождать в Византию знатных пленников.Поэтому фраза «Олега емше козаре, поточиша и за море Цесарюграду» совершенноточно отражала реальное положение вещей. Можно предположить, что этот шаг былпредпринят константинопольским двором, скорее всего, по настоятельной просьбеВсеволода Ярославича, женатого на византийской принцессе и пользовавшегосяродственными и политическими связями своей жены и её греческого окружения.
Оставалось последнее — примирить разобщённость походов Олега и Романа.
(7, 182) На растянутость хронологии летописи указывала хронология походовМономаха. В окончательном варианте получалось, что следующий по смертиСвятослава год для сыновей был относительно благополучен. Олег по-прежнемуоставался во Владимире Волынском, Борис, если то был он, — в Вышгороде, Глеб — вНовгороде, Роман — в Тмуторокане. Всеволод с Владимиром заняли Чернигов и,по-видимому, сохраняли за собой Переяславль, а Изяслав сидел в Киеве ссыновьями. Во всяком случае, следующей зимой Святополк Изяславич, бывший с отцомв изгнании и не получивший до этого никакого княжения, отправился с ВладимиромМономахом «жечь Полоцк». После этого всё изменилось, как если бы решение былопринято за время полоцкого похода.
Расставшись с Мономахом (по словам последнего), Святополк отправился не назадв Киев, а пошёл в Новгород, после чего Глеб был изгнан из города и убит. Повозвращении в Чернигов в первых числах апреля Мономах устроил торжественныйприём отцу и Олегу, на котором произошло, что-то такое, после чего Олег бежал наследующий день из Чернигова в Тмуторокан, чтобы в августе вернуться с Борисом иполовцами. Мне представляется, что попытка Бориса захватить Чернигов произошла втом же году после бегства Олега и отлучки из Чернигова Всеволода и Владимира —столько ярости, столько нетерпения в его ответе Олегу перед битвой, что вряд лиБорис смог ждать этой схватки те полтора года, которые показаны летописью междуего бегством в Тмуторокан и приходом с половцами к Чернигову.
Вернее, сначала к Переяславлю. К Чернигову уже потом.
3 октября 1078 года Борис был убит. Олег бежал, но вскоре был схваченрезидентами Византии, направленными, по-видимому, Всеволодом, потому что длясамой Византии Олег не представлял никакого интереса.
Только после всего этого выступил «красный Роман Святославич», самый молодойиз братьев, по-видимому впервые «вступивший в стремя». Его войско —дружественные Святославичам половцы, подвластные Шаруканидам, ибо каких ещё могон нанять степняков, он, лишённый отцовского наследства? Поход молодого Романапротив Всеволода, верховного правителя всей Русской земли, чтобы отомстить забратьев. отвоевать свою и братнину долю отцовского наследства, — безумный,безнадёжный, но какой прекрасный героический порыв! Роман был обречён напоражение. Всеволод даже не дал ему вступить в бой, откупившись от половцев,которые повернули в степь, где Роман пал от рук «своих поганых», как называлипотом на Руси степняков, связанных узами родства и дружбы с русскими князьями.