в сени сверху «на ужах»…
Верно. Так всё и было. Только тело Владимира опускали вниз, а не поднималивверх на крышу!
В «Саге об Эгиле» похороны отца героя, Скаллагримма, очень похожи на похороныВладимира. Скаллагримм спрятал куда-то свои сокровища и к полночи вернулсядомой. Он вошёл в свою каморку и лёг на постель, а наутро, когда всталидомашние, сидел мёртвый, прислонясь к центральному столбу, и так закоченел, чтоего не могли разогнуть. Об этом сообщили Эгилю, который тотчас же оделся, взялоружие и поехал в Борг. Он разогнул труп отца, положил его на скамью и сделалвсё, что полагалось, — закрыл глаза и ноздри. Потом он приказал ломами проломитьюжную стену дома. После этого, взяв Скаллагримма за руки и за ноги, Эгиль слюдьми вынес его через пролом в стене. Не останавливаясь они несли его до моря итам на ночь разбили над ним шатёр. На следующее утро в прилив Скаллагриммавнесли на корабль и отплыли к мысу Дигранес. Там насыпали могильный холм, вкоторый положили Скаллагримма, его оружие, коня и кузнечные орудия.
Рассказ этот в какой-то мере позволяет понять описание похорон Владимира I,но ничего похожего в сне Святослава мы не находим.
Чем больше я размышлял по этому поводу, тем всё более трудными для объясненияпредставлялись пресловутые «доски», оказавшиеся внутри терема, крыша которогокрыта золочёными листами меди и, судя по всему, в полной сохранности. Да и вплотницком деле, если на то пошло, досками называется лишь тот пиломатериал,который идёт на обшивку стен, на потолок, переборки, лавки, полати и прочиестолярные поделки. Уже на пол идут не доски, а «половицы», часто обработанныетолько с одной стороны, равно как на деревянную крышу — тесницы. А что такое«кнес»?
Фундаментальное исследование академика М.П. Алексеева, посвящённое снуСвятослава и специально слову «кнес» с рассмотрением всех имеющихсядоказательств отождествления этого самого «кнеса» с князьком-конькомкрестьянских построек, привело его к грустному заключению, что, во-первых,поиски слова «кнес» в древнерусской письменности не увенчались успехом, аво-вторых, даже по привлечении всего (7, 195) этнографического материала нельзяудостовериться в тождестве «кнеса» и князька-конька…
Воспринимал ли это место читатель XII века так же, как в XX веке егоисследователи? Не знаю. Скорее всего, нет. И главная причина, что в этой фразенедвусмысленно указывается на положение досок именно внутри дома, а не вне его!Если принять слово «кнес» за сербскую форму слова «князь», как то предлагал ещёВ.Н. Перетц, хотя бы потому, что именно в этой части «Слова…» много сербизмов,то решение задачи не вызывает особых затруднений.
В самом деле, кто может остаться без князя в случае его смерти? Государство?Правитель всегда найдётся. Дом? Место умершего заступит его наследник. Семья?Для неё он не князь, а отец, муж, сын или дед. И только в одном случае потеряоказывается действительно невосполнимой, столь тесно связанной именно скняжеским дворцом и бытом того времени, что умирающий имел право выразитьсяименно так, а не иначе. Этот исключительный случай касается личной, «младшей»,княжеской дружины, с которой в те времена — в XI, а не в XII веке — князьпереходил с одного княжения на другое. В древней Руси эта дружина носиласобирательное имя «детьскы», то есть «младшая» в отличие от «старшей» дружины,состоявшей из бояр данной земли и города, «государственных мужей», которыепредставляли интересы коренного населения в княжеском совете.
«Кнес» оказался «князем». А как «детьскы» стали «досками»?
«Детьскы» писались через «ять». На изменение орфографии этого термина втексте «Слова…» повлияли три обстоятельства: потеря перекладины у ять спревращением его в «ь», утрата второго «ь» как естественный результат сербскоговлияния, отмеченного филологами для всей фразы; последующая потеря при перепискевыносного «т», писавшегося над строкой. Так в издании 1800 года оказалось слово«дьскы», истолкованное как «доски» живого русского языка.
Ничего особенного в таких изменениях не было. В древнерусских текстахподобные искажения встречаются повсеместно. Здесь действует комплекс причин:дефектность экземпляра, с которого переписывается текст, затертость букв у краялиста, разрыв листа, пятна, наконец, специфика работы писцов в так называемыхскрипториях, где размножались книги, и в первую очередь произведения светскойлитературы, пользовавшейся большим спросом. В последнем случае текст копировалсясразу несколькими писцами, и не с листа оригинала, а с голоса чтеца. Такимобразом, каждый из возникающих списков приобретал новые ошибки, как общие,зависящие от чтеца, от его внимательности и произношения, так и индивидуальные,определяемые внимательностью и грамотностью переписчика. Подобные искажения ипривели некогда ясную фразу «уже дружина осталась без князя в моём златоверхомтереме» в нечто совершенно невозможное, закрыв путь к пониманию смысла и текстасна.
А дальнейшее его содержание было чрезвычайно важно.
13
После вступительной части, описывающей смерть князя, идёт изложениепоследующих событий. В них вводят нас фразы с начальным «уже»: князь умер и вот«уже детскы без кнеса…».
Дружина осиротела. Немолкнущее вороньё достаточно выразительно предвещаетбитвы, «которы», кровопролития, а их полёт к «синему морю» указывает,по-видимому, не на само море, а лишь на ориентир, равноценный понятию «юг»,откуда грозит какая-то беда дому Святослава и где, кстати, расположенПереяславль, оплот Всеволода Ярославича с сыновьями.
Конечно, всё это не более как одно из возможных толкований испорченного вдревности текста. Но текст этот связывал когда-то отправную точку сна споследующими событиями, представшими перед Святославом в образах и символах,объяснений которых вроде бы и нет в «Слове…». Проще всего было признать, чтоза шесть веков своего существования «Слово…» успело растерять многие своичасти, тем более отрывки произведений Бояна, в том числе и продолжение вещегосна. А если всё-таки попытаться найти в «Слове…» отголоски сна? К тому же мызнаем, что произошло после смерти Святослава Ярославича и как это отразилось насудьбе его сыновей.
(7, 196) Так, можно было утверждать, что в вещем сне Святослава Ярославичанашла своё отражение битва на Нежатиной Ниве, её печальный итог и последствияразвязанных междоусобиц, которые теперь будут полыхать пожарами на Русской земледолгие десятилетия.
Похоже, что продолжение сна уже было использовано в так называемом ответебояр. Померкшее солнце, погасшие «багряные столпы» и «молодые месяцы»загадочного ответа никак не вписывались в реальность событий 1185 года. Самымстранным было упоминание в конце имени Шарукана, возвращающего нас опять в XIвек, к Святославу Ярославичу. Наконец, стоило обратить внимание, что за фразой«и ркоша бояре князю», отмечающей вроде бы начало речи бояр, следует знакомаяконструкция с начальным «уже…», как бы продолжающая начатое перечисление:
уже доски без кнеса…
уже туга ум полонила…
В свою очередь, по конструкции и ритмике эти фразы соответствуют дальнейшимстрофам:
уже снесеся хула на хвалу,
уже тресну нужда на волю,
уже връжеся дивъ на землю…
Так что же отвечают бояре?
И ркоша бояре князю: Уже, княже, туга умь полонила, се бо два соколаслетеста с отня стола злата поискати града Тьмутороканя, а любо испити шеломомьДону. Уже соколома крильца припешали поганых саблями, а самаю опуташа в путиныжелезны. Темно бо бе в 3 день: два солнца померкоста, оба багряная стлъпапогасоста и с ними молодая месяца, Олег и Святослав, тьмою ся поволокоста и вморе погрузиста, и великое буйство подаста хинови. На реце на Каяле тьма светпокрыла: по Русской земле прострошася половци акы пардуже гнездо. Уже снесесяхула на хвалу; уже тресну нужда на воле; уже връжеся дивь на землю. Се боготскыя красныя девы въспеша на брезе синему морю: звоня русским златом поютвремя бусово, лелеют месть Шароканю. А мы уже, дружина, жадни веселия…
Тмуторокан! Вот один из ключей к разгадке. А второй — тот самый «отчий столзлатой», который никак не мог быть у Всеволода и Игоря Святославичей, занимавшихсобственные, а не отцовские княжения. Вот откуда появилось в «Слове…» истранное желание героев «поискати града Тмутороканя», хотя на самом деле ни очем подобном, конечно же, они и не мечтали! Завоевать далёкий Тмуторокан — наТамани? — с помощью быстрого и кратковременного набега мог надеяться разветолько человек, для которого за географическими именами не стояла географическаяреальность. Вот почему в «Слове…» всплывает Тмуторокан, к концу XII веканапрочь забытый нашими летописями, и Переяславль южный оказывается не наТрубеже, где он всегда стоял, а на Суле, на полтораста километров южнее, на тойсамой Суле, где обычно происходили битвы с половцами, где стоял Лукомль, возлекоторого был пленён в 1184 году Кобяк вместе с другими семнадцатью ханами.
Таким образом, «соколы» могли «слететь» только из града Тмуторокана затем,чтобы «поискать» отцовский престол, как то происходило на самом деле. Автор«Слова…» поменял местами две половины фразы Бояна. Но почему «два сокола»?Впрочем, если опять внимательно вглядеться в текст, то уже в следующей фразеоказывается, что соколов не два, а три, как и должно было быть, поскольку двое(«соколома» — двойственное число) убиты (их «припешали»), а третий, определённыйзагадочным словом «самаю», связан железными путами, то есть оказывается воковах, чего с реальными охотничьими птицами никогда не делали. Три сокола, трикнязя «не худа гнёзда», выступавшие в поход на Русь с половецкими войсками,терпят поражение, которое представляется Святославу в следующем виде: «…двасолнца померкоста, оба багряная столпа погасоста, и с ними молодая месяца…».Число получается не совсем понятное, тем более что дальше стоит фраза «Олег иСвятославъ тьмою ся поволокоста».
Переделка? Путаница? Порча текста переписчиками и толкователями? Но