и Всеслава Полоцкого, Всеволода Буй Тура и Осмомысла Галицкого.
Безусловно, самое удачное в серии очерков А. Никитина — это их общее название— «Испытание „Словом“». Название, прямо скажем, смелое и приглашающее. Выдержалли, однако, сам автор очерков это испытание? На мой взгляд — нет!
От кого защищать „Слово о полку Игореве“?
Уважаемый господин Лихачёв!
Вот уже около года Вы и Ваши сотрудники, О.В. Творогов и Л.А. Дмитриев, с двумяВашими учениками, Л.И. Сазоновой и М.А. Робинсоном, начали кампанию против моейдокументальной повести «Испытание „Словом…“»[11] и против меня лично путёмрассылки писем в разные организации (журнал «Новый мир», Правление Союзаписателей СССР, ЦК КПСС и пр.) и выступая в печати с самыми невероятнымиобвинениями.[12] Весь тон этих статей, намеренное искажение фактов, подменаконструктивной критики бранью без каких-либо аргументов и альтернативныхпредложений, с самого начала сделали невозможным ведение нормальной литературнойполемики, тем более, что по моему глубокому убеждению ни одно уже опубликованноепроизведение, древнее или новое, не нуждается в «защите». И я не стал бы Вамотвечать, если бы, начиная с «круглого стола» в «Литературной газете»[13] и допоследнего времени во всех этих статьях, явно или скрыто, не выступало бытребование не допускать «простых любителей» к изучению истории и литературы,закрыть доступ им на страницы печати, делая из них не соучастников процессапознания, а потребителей, долженствующих с благоговением принимать из рук«жрецов науки» все их домыслы и догадки, как последнее откровение, не подлежащееобсуждению.
Что ж, утверждать так — Ваше право. Моё право — отстаивать противоположнуюточку зрения, получившую поддержку читателей, как о том свидетельствуютприходящие на моё имя письма. Они и побуждают меня не оставить без ответаосновополагающую Вашу статью[14], которую до этого Вы поспешили отозвать из журнала«Новый мир», лишь только узнали, что её готовы там напечатать вместе с моимответом . Правда, начать я должен опять с «собственной персоны», как пишете Вы(с.81)[15], чтобы показать причины расхождения наших взглядов не только на «Словоо полку Игореве», но и на многое другое. Систему ссылок на опубликованный в«Новом мире» текст я оставляю такую же, как и в Вашей статье, то есть указывая №журнала и страницу.
Мне непонятно, господин Лихачёв, почему на одной из первых страниц Вы спешитезаявить, что не были знакомы со мной до весны 1984 г. и никогда до этого невстречались (с.82). Познакомили нас в сентябре 1975 г. в Чернигове, напротяжении всей работы конференции мы встречались каждый день, даже обедали заодном столом, разговаривали. Что касается моей работы по «Слову…», то еёрезультаты впервые были доложены на научной конференции ИМЛИ АН СССР и СП СССР воктябре 1975 г. в Москве, опубликованы в «Вестнике АН СССР»[16], подробно развиты вжурнале «Октябрь»[17], перепечатаны в сборнике «Пути в незнаемое»[18]. В сборникедокладов научной конференции 1975 г.[19] были опубликованы мои научные статьи,которые должны быть Вам известны хотя бы потому, что ссылки на них даны в 6-мвыпуске «Словаря-справочника „Слова о полку Игореве“»[20], в «замалчивании»которого Вы пытаетесь меня уличить (с.85). Наконец, позволю себе напомнить оВашем письме от 10.11.80 г., в котором Вы благодарите меня за мою книгу «Дорогивеков», а также о том, что в сентябре 1983 г. мы неоднократно встречались на IXМеждународном конгрессе славистов в Киеве.
Для чего Вам понадобилось делать вид, что всего этого не было? Только ли длятого, чтобы кто-либо не заподозрил Вас в отрицательном отношении к историческимконцепциям Л.Н. Гумилёва, к которому Вы «относитесь с пониманием» (с.82), хотяего утверждения, что татаро-монгольское нашествие и последующее иго было«благотворно» для России, так как принесло на нашу землю «порядок», звучиткощунственно для каждого человека, кто пережил ужасы Второй мировой войны изнает, откуда заимствована эта фразеология? Или потому, что я не назвал имя«академика», появляющегося на первой странице «Испытания „Словом…“»? Но длячего понадобилась следующая «неточность»: ведь указанный академик был недоволенне моей резкой критикой книги Л.Н. Гумилёва, как пишете Вы (с.82), а наоборот,снисходительностью моей оценки! За резкость и «неакадемичность» упрекаю егоименно я. А ведь кому, как не Вам, известно, что речь идёт об академикеБ.А. Рыбакове, поскольку я цитирую именно его высказывания о книге Л.Н. Гумилёва,изложенные в журнале «Вопросы истории»[21].
Мне представляется, именно эти обстоятельства, о которых Вы сочли нужнымумолчать, и заставили Вас, признав мою документальную повесть (как пишете Вы —«очерки») литературным произведением, в дальнейшем рассматривать, вопрекилогике, как научную работу, попавшую к Вам на отзыв. Впрочем, именно «логику» и«здравый смысл» объявляет «расхожим принципом дилетантизма» и признаком«антинаучности» сотрудник Вашего отдела О.В. Творогов[22]. Что ж, если бы я былтолько писателем, подобной оценкой своего труда я мог бы гордиться. Но именнопотому, что я не только писатель, но и учёный, хорошо знающий грань, отделяющуюнаучную работу от литературной, я категорически настаиваю на том, что «Испытание„Словом…“», в первую очередь, — произведение литературы, которое следуетсудить согласно законам жанра. Что же до того, что каждое моё утверждениеопирается на факт, цитату, опубликованную гипотезу или обоснованное фактамипредположение, то это уже особенности моего стиля, всё то, что Вы намеренноигнорируете.
Обо всём этом я пишу потому, что и как писатель, и как учёный, специалист вобласти русской истории и культуры, имею право на собственную точку зрения, темболее, что подхожу к тексту «Слова…» именно как историк, рассматривая его нетолько как поэтическое произведение, но и как специфический историческийдокумент. Вы предпочитаете видеть в нём только литературное произведение, пустьдаже написанное в XVIII веке? (с.80) Хотите, чтобы там и впредь оставались«тёмные места», на которые могли бы нападать скептики? Это Ваше право, однакопорядочность учёного обязывала Вас с самого начала указать на разницу нашихпозиций.
Мы с Вами представители не только разных школ, но и представители разныхобластей науки: Вы — филолог, я — историк и археолог, хотя корень нашихрасхождений лежит гораздо глубже этого формального деления отраслей науки. КакВы могли заметить, я постоянно ссылаюсь на работы Б.А. Рыбакова, к школе которогов определённом смысле причисляю себя, хотя во многих случаях мы с ним расходимсяв оценках того или иного факта. Впрочем, это обычно в науке, тем более, визучении «Слова…»: как Вам хорошо известно, не было и нет двух егоисследователей, взгляды которых совпадали бы по всем пунктам. Между тем, читаяВашу статью, можно подумать, что «Словом…» никто из историков никогда незанимался, не анализировал его, не «расслаивал», не предлагал перестановок втексте, как, например, последняя работа Б.А. Рыбакова в кн. «Слово о полкуИгореве» и его время»[23], а основополагающих монографий того же автора,посвящённых «Слову…»[24], как бы не существует, хотя они могут служитьфундаментом современных исследований «Слова…» и древней Руси в целом.
Напоминаю об этих работах лишь для того, чтобы ещё раз подчеркнуть, что вследза Б.А. Рыбаковым я исследую фактологию событий XI–XII вв., оставляя в сторонесобственно литературоведение, которое в качестве чуть ли ни единственнодостойной науки отстаиваете Вы. Не потому ли Вы так часто подчёркиваете, что отом или другом сюжете Вы «уже писали», слово бы Вашей работой вопрос навсегдазакрыт для других и на него наложено табу?
Нам не о чем с Вами спорить — мы занимаемся разными предметами и говорим наразных языках. Даже — о скептиках, которых Вы противопоставляете мне, за что яВам искренне признателен. Вы не скрываете, что они, отрицающие древность«Слова…» и тем самым вычёркивающие это замечательное, единственное во всейславянской литературе произведение из нашего культурного наследия, из нашейистории, ближе и милее Вашему сердцу, чем мои опровержения их аргументов. Вы такпрямо и пишете: «С моей точки зрения, перенесение „Слова о полку Игореве“ из XIIвека в какой-то другой (не „перенесение“, а — давайте говорить открыто —объявление его подлогом. — А.Н.), например в XVIII век, разрушает смысл,содержание памятника, но по крайней мере оно сохраняет текст „Слова“ какцельного, единого и художественного произведения. Иное — объявить „Слово“радикально испорченным осколком чего-то неизвестного, но более совершенного.»(с.80) И ниже: «Нет уж! Если бы довелось мне выбирать между всеми скептиками насвете и А.Никитиным, я бы предпочёл всех скептиков одному А.Никитину!» (с.91).
Ответственное заявление. Но чем же Вам так уж не угодил А.Никитин, если длятого, чтобы любыми способами бросить на него тень, Вы готовы даже выбросить изистории русской, да и всей мировой культуры, «Слово о полку Игореве», которое, втаком случае, «перенесённое в XVIII век», окажется всего лишь стилизацией подстарину? И, скажите на милость, где у меня Вы могли прочесть, что «Слово…» —«радикально испорченный осколок чего-то»? Нигде и никогда не могли прочесть.Ваши эти слова, уважаемый господин Лихачёв! И не потому ли они сорвались у Вас с