А сейчас вы забудете, что я надевала на вас шлем. Вы будете помнить только то, что я вам рассказала, и чувствовать потребность в признании. Когда я щелкну пальцами, вы проснетесь.
Она сняла шлем, выключила его и убрала в сумку.
В это время в палату проскользнул Бац-Бац и начал подавать какие-то знаки.
Графиня Крэк щелкнула пальцами.
Тремор Могил открыл глаза и тревожно огляделся по сторонам.
Глава 3
Врач сказал, что моя болезнь неизлечима, – прошептал Бац-Бац. – И у него сейчас вечерний обход. Так что нам лучше исчезнуть!
Послышались шаги. Бац-Бац в отчаянии обернулся к окну, очевидно, чтобы посмотреть, нельзя ли выбраться из палаты через него. Шаги приближались.
В палату вошел доктор Гонимонетти. И свирепо уставился на Бац-Баца:
– Я полагал, что вы уже ушли. Может, мне еще раз обследовать ваш нос, раз у вас есть привычка совать его не в свое дело. А что здесь делает эта молодая леди?
– Мы искали выход! – ляпнул Бац-Бац.
Подойдя к кровати, доктор Гонимонетти профессиональным жестом одернул пиджак, откинул со лба прядь волос, затем нагнулся и взял доктора Могила за запястье.
– Если вы обеспокоили моего пациента…
Дверь открылась.
Вошел Стонволл Биггс!
– Что это у вас тут? – спросил доктор Гонимонетти. – Пикник?
– Биггс! – вскричал доктор Могил, садясь в кровати и хватая приятеля за руки. – Биггс! Ради Бога, дай мне ручку и бумагу! Артрит меня уже доконал!
Биггс очень удивился. Потом он взглянул на графиню Крэк:
– Наверное, вы и есть та молодая…
– Вот, – перебила Бигтса графиня Крэк и сунула ему в руки блокнот и ручку.
– Я не могу позволить вам беспокоить этого пациента! – возмутился Гонимонетти.
– Дайте мне бумагу! – умолял Могил.
Биггс так и сделал. Графиня Крэк быстро подставила ему специальный столик. Могил согнулся над ним и принялся бешено строчить.
Биггс взглянул на первые написанные Тремором Могилом слова и бросился вон из комнаты. Через минуту он вернулся, таща за собой двух медсестер.
– В чем дело? – рявкнул доктор Гонимонетти, хватаясь за свои светлые волосы.
– Заткнитесь, – сказал Стонволл Биггс. – Мне кажется, что старина Могил трудится над признанием. А все вы наблюдаете, как он это делает, потому что должны будете подписаться, что документ составлен в соответствии с правилами и по доброй воле, без какого-либо насилия или угроз.
– Вы не имеете права вторгаться в его личную жизнь! – закричал доктор Гонимонетти.
– Он сам в нее вторгается, – заметил Огонволл Биггс. – Признание чертовски облегчает душу. А я – поверенный местного суда и поэтому могу вторгаться, куда пожелаю. Так что стойте спокойно и смотрите.
Доктор Могил писал с бешеной скоростью.
Неожиданно я осознал, что мне совершенно непонятно, что делает Хеллер. Экран его прибора был расположен вдалеке от меня, а я был слишком занят, чтобы внимательно наблюдать за ним. К тому же я считал, что с ним все ясно. На экране была видна идиотская французская машина, и я предположил, что его схватили на дороге и обезвредили. У меня не было времени перемотать пленку обратно. Я смогу вполне насладиться этим зрелищем позднее.
Сейчас меня интересовало только одно, сумеет ли графиня Крэк выйти оттуда с ложным свидетельством в руках? Конечно, умные люди вроде Гонимонетга или Биггса поймут, что дело здесь нечисто: уж больно быстро он писал. Могил весь трясся от волнения!
И тут я внезапно осознал, какой шанс сейчас предоставляется Торпедо. Графиня Крэк находилась в противоположном от окна конце палаты. Доктор Гонимонетга стоял с другой стороны кровати, спиной к ней, но не загораживал ее. Торпедо нужно было всего лишь прицелиться получше.
Никакое оконное стекло не смогло бы остановить пулю, выпущенную из ружья «Холланд и Холланд», триста семьдесят пятого калибра. Давай, Торпедо!
Доктор Могил закончил. Он поставил огромную подпись и откинулся на подушку. На его сморщенном лице появилась счастливая улыбка.
– Ох! – произнес он. – Какое облегчение! Боли прошли!
Биггс читал признание. Графиня Крэк глядела поверх его плеча.
– Вот как! – удивился Биггс. – Их было двое!
Медсестры тоже попытались взглянуть на то, что написал Тремор Могил.
– Нет-нет, – запротестовал Биггс, – остальным незачем это читать. Вы просто должны засвидетельствовать, что он это написал лично и добровольно. Давайте подписывайтесь здесь внизу.
Доктор Гонимонетти и две медсестры подписались на бумаге, которую Биггс сунул им под нос.
– А теперь, Тремор, – сказал Биггс, – подними правую руку. Клянешься ли ты, что все сказанное здесь правда, и только чистая правда?
– Да, – ответил доктор Могил. – Это единственный хороший поступок в моей жизни.
– Отлично, – сказал Биггс. – Властью, данной мне как нотариусу суверенного штата Виргиния и поверенному окружного суда в Хэмдене я объявляю этот документ правомочным и соответствующим всем законам, да поможет мне Бог. Аминь! – Он достал печать и приложил к документу. Затем подписался и поставил число. Наконец Биггс достал сургуч и запечатал бумагу. Потом вытащил маленькую тетрадку, записал туда дату и номер бумаги и заставил всех расписаться в тетрадке.
– Вот теперь, – произнес Биггс, протягивая бумагу графине Крэк, – это самый законный документ во всем округе.
– Спасибо, мисс, – заговорил доктор Могил. – Мне теперь так хорошо, и я наконец могу спокойно умереть!
Бах!
Окно разлетелось вдребезги!
Аппаратура донесла до меня звук выстрела.
Все окуталось дымом.
Что-то ударило графиню Крэк, и она упала на пол.
Бац-Бац свалился на нее, но при этом дернул еще кого-то за ноги.
– На пол! На пол! – заорал он. – Плюхайтесь на пол, тупицы!
Еще серия выстрелов! По палате снова разлетелись осколки. Я подумал, что теперь Торпедо стреляет из пистолета мертвого копа.
Выстрелы прекратились.
– Кого-нибудь зацепило? – осведомился Бац-Бац.
– Я не ранен, – заявил доктор Гонимонетти, забиваясь еще дальше под кровать. – Пуля лишь разорвала мне пиджак.
Одна из медсестер поднялась и завизжала. Вторая встала на четвереньки и посмотрела в ее сторону.
– Доктор Могил ранен! – крикнула она.
Мое внимание привлекло движение на экране Хеллера. Он взглянул вверх. Больничное окно! Он находился снаружи! И незаметно пробирался сквозь кусты!
Я пришел в ярость. Эти безмозглые идиоты упустили его! Он, наверное, решил проявить осторожность и остаться снаружи, пока Биггс будет разбираться внутри.
Сестра, стоявшая на коленях у кровати, сказала:
– Доктор Могил мертв!
– Надеюсь, с Младшим все в порядке, – пробормотал Биггс, лежа на полу.
Графиня Крэк взглянула на Биггса:
– Младший? Вы хотите сказать, что мой драгоценный тоже здесь?
– Он увидел в кустах какую-то французскую колымагу и решил, что Гарви Ли добрался сюда, – ответил Биггс. – Поэтому он послал меня сюда.
Графиня Крэк вскочила и бросилась к двери.
Бац-Бац схватил ее и заставил пригнуться.
– Только не вы, мисс Рада. Там, наверное, полно убийц, а у вас нет пуленепробиваемого жилета.
– Боже мой, – простонал Стонволл Биггс. – Надеюсь, они не убьют Младшего. Мне все еще нужно новое здание суда.
Глава 4
Из темноты за разбитым окном донесся мощный рев:
– Выходите оттуда с поднятыми руками!
– Слава Богу, – произнес Стонволл Биггс. – Это шеф полиции Нафиг! – и дико завопил: – Черт бы вас (…)! Кончайте стрелять!
В ответ прокричали:
– Вы окружены! Выбрасывайте оружие из окна и выходите с поднятыми руками!
Биггс взвыл:
– (…) тебя, Нафиг! Это Биггс! Здесь никого нет! Вы только что застрелили доктора Могила!
– Это правда! – завизжала одна из сестер. – Правда!
Я настроил экран Хеллера, чтобы мне было лучше видно. Тот прятался в кустах и смотрел на спины трех копов и Гарви Ли. За ними виднелась больница. Хеллер держал в руках солидный автоматический пистолет «лама» сорок пятого калибра, который был нацелен точно в спину шефу полиции.
– Какого черта вы там делаете? – вопил Биггс.
Нафиг опустил ружье и поднял рупор.
– Выполняем свой долг. Мы охотимся за преступником, который был с тобой!
– Здесь нет никаких преступников! – прокричал Биггс.
– Не обманывай нас, Стонволл. Мы его видели, он стоял спиной к окну!
– (…) идиоты! – рявкнул Бштс. – Это был доктор Гонимонетти, и вы испортили ему пиджак! Убирайтесь отсюда!
– Врешь, Биггс. Вы укрываете преступника и беглеца. В прошлом году он нанес тяжкие телесные повреждения двум копам. Сегодня он сделал то же самое и угнал машину у Гарви Ли. У нас есть свидетели, и вы можете превратиться в соучастников! Выдайте его, или мы снова начнем стрелять!
Хеллер продвигался вперед. Я не мог их предупредить. Расстояние между ним и Гарви Ли, который стоял позади полицейских, сократилось до двух футов.
Неожиданно Хеллер бросился вперед и, схватив Ли, прикрылся им, словно щитом. Продавец подержанных машин взвыл, как сирена.
Полицейские отпрыгнули и подняли пистолеты.
– Давайте, давайте, застрелите! Ли. Он вор, правда ведь, Ли?
– Я вор! – взвизгнул Ли. – Пожалуйста, отпусти мою руку!
– Продолжайте, – произнес Хеллер, выкручивая ему руку.
– Я продал ему машину за триста долларов, – забормотал Ли, – и не дал ему чек.
– Продолжайте, – произнес Хеллер.
Ли завизжал:
– Я решил, что мне удастся вернуть машину и оставить у себя деньги!
– Шеф, – сказал Хеллер, пистолет которого был нацелен на Нафига из-под руки Ли, – давайте сыграем в орлянку. Подкинем монетку и решим, я стреляю в вас или вы стреляете в Ли.
Нафиг затрясся от ярости и бессилия.
– Ты преступник! Это тебе не поможет! Рано или поздно мы тебя возьмем!
Неожиданно к шерифу подошел Биггс:
– Оставь его в покое, больничный снайпер! Ты сам знаешь, что ФБР объявило, что человек, ответственный за преступления в прошлом сентябре, умер.