Хеллер снял ботинок и носок. Графиня взяла его за ногу и приложила ее к ноге сына Роксентера. Они почти совпали: настоящий знак у сына Роксентера и поддельный символ доллара у Хеллера. Если и существовало различие, то за грязью его нельзя было разглядеть.
Биггс внимательно осмотрел обе ноги.
– Значит, знаков два. Двойняшки воссоединились. – Он вытащил полицейский фотоаппарат – «Полароид», который, наверное, забрал у Нафига, и сделал снимок двух ног, потом отдельно снимбк ноги Хеллера и отдельно – ноги парня, не обращая ни малейшего внимания на то, что он все еще лежал без сознания.
– Теперь, когда все документально подтверждено, – произнес Биггс, – идите-ка сюда, ребята. У меня еще кое-что есть. – Он вышел из комнаты и спустился вниз.
Графиня последовала было за ним, но остановилась.
– Иди один, дорогой. Я останусь здесь. Когда юноша придет в себя, ему понадобится дружеское участие.
– Подожди, – заговорил Хеллер. – Я не хочу оставлять тебя здесь.
– О, со мной все будет в порядке, – и Крэк заговорила громче, обращаясь к стоящим внизу Биггсу и Свини: – Послушайте, мистер Биггс и мистер Свини. Вы никому не расскажете о том, что узнали, правда? Бедняге понадобится еще много недель, чтобы привыкнуть к своему новому положению в обществе и научиться себя вести. Смотрите, чтобы новость не попала в газеты. Журналисты всегда искажают факты.
– Да мне все равно никто не поверит, – ответил Свини.
– Да, мадам, – сказал Биггс.
– А вы, Бац-Бац, – сказала графиня Крэк, – возьмете «джип» и будете сопровождать Джеттеро, а после привезете его назад. Но перед этим перегоните дом на колесах и трейлер на новое место и поставьте1 их с той стороны главного здания фермы.
– Да, мадам, – ответил Бац-Бац. – Я так и сделаю.
Они ушли, а графиня Крэк осталась стоять на ступеньках. Она будет совершенно одна в этой отдаленной части фермы. Если у Торпедо есть хоть немного мозгов, он убьет и мальчишку. Вот будет здорово! И никто не услышит, как он будет насиловать тело.
Мужчины вернулись обратно к главному зданию фермы. Свини отправился в свою комнату досыпать. Водители подогнали трейлер и дом на колесах к крыльцу, а Хеллер сел в «бьюик» рядом с Биггсом. Они выехали на дорогу.
Биггс недолго колесил по проселочным дорогам. Около допотопного здания почты он повернул и поехал медленнее, пока пучок света от фар не уткнулся в заброшенный сад. Они въехали в ворота, обогнули несколько хозяйственных построек и остановились перед старомодным двухэтажным кирпичным домом.
– Ты, наверное, не помнишь это место, Младший. Эта усадьба перешла к Ходжсу в уплату за долги после смерти владельцев. Это старая ферма Стайлза, твоего дедушки по материнской линии. Сегодня утром я тут закинул кое-какой крючочек – посмотрим, попалась ли рыбка.
Он вышел из машины, поднялся по изломанным ступенькам и замолотил в дверь покрытым ржавчиной молотком. Прошло довольно много времени, прежде чем на крыльце зажегся свет и в окне показалась женщина в чепчике и ночной рубашке. Она открыла дверь.
– Что вы здесь делаете в такой час, Стонволл Биггс? – спросила она. – Взгляните на часы. Вы что, не знаете, что уже середина ночи?
– Миссис Ходже, – произнес Биггс, – прошу прощения. Скажите, когда вы последний раз разбирали старые вещи на чердаке?
– Биггс, ~ несколько раздраженно начала она, – вы и сами прекрасно знаете, что нет таких законов, кому и когда убираться на чердаке. И не говорите мне, что я обязана это делать. Никто никогда не разбирает вещи на чердаках. А если вы заявились сюда среди ночи, чтобы сказать, что я должна привести в порядок чердак…
– Нет-нет, – сказал Биггс, обаятельно улыбаясь. – Я вовсе не собирался оскорбить лучшую хозяйку в округе подобным замечанием. Но за неиспользованную площадь можно снизить налог. Я просто хотел взглянуть, не платите ли вы налога больше, чем полагается.
– О, это другое дело. – Женщина заметно подобрела.
– Так можно мне осмотреть чердак?
– Сколько угодно, а я отправлюсь обратно в постель.
– Большое спасибо, – поблагодарил Биггс.
Он вошел в дом, а Хеллер уселся на крыльце и стал ждать. Прошло какое-то время, свет на крыльце потух, Биггс вышел на улицу и затворил за собой дверь. В руках он нес что-то вроде шляпной коробки.
Они сели в машину и уехали. Стоявший в воротах «джип» сопровождения пропустил их вперед и двинулся следом. Выехав на дорогу, Биггс остановился и включил свет в салоне.
– Люди здесь, – сказал Биггс, – никогда ничего не выбрасывают. Это было спрятано под выборными плакатами Джеффа Дэвиса и кипой федеральных объявлений. Они все припрятали, но я-то отлично знаю, что за люди живут в Хэмдене. Они ничего не выбросят! – Он поставил Хеллеру на колени шляпную коробку, покрытую толстым слоем пыли. Веревка, скреплявшая ее, была уже развязана.
Хеллер чихнул и поднял крышку. Там лежали перевязанные пачки писем, пустые конверты и фотоальбом.
Хеллер открыл альбом. На первой фотографии, уже пожелтевшей, была снята очень красивая блондинка в балетном костюме.
– Это твоя мамочка, – сообщил Биггс. – Она была одной из самых красивых девушек в наших краях. Просто красавица! Ты весь в нее. Я это понял с того самого момента, как впервые тебя увидел. Те же волосы, те же глаза.
Под фотографией лежала пожелтевшая вырезка из газеты. Хеллер вытащил ее.
«ОДНА ИЗ НАШИХ ДЕВУШЕК ПОСТУПИЛА В КОРДЕБАЛЕТ РОКСИ В НЬЮ-ЙОРКЕ
Мэри Стайлз, единственная дочь Бена и Шарлотты Стайлз, владельцев фермы в Хэмдене, окончившая школу в Фейр-Оуксе, победительница прошлогоднего конкурса красоты в нашем штате, делает карьеру у янки!»
Там было написано что-то еще, но Хеллер засунул вырезку на место и принялся листать альбом. В нем в основном хранились фотографии балерин и вырезки из газет.
Но среди них были и другие снимки. На одном из них был изображен двадцатипятилетний Делберт Джон Роксентер, молодой и цветущий, за столом с Мэри Стайлз, в окружении официантов и бутылок с шампанским. На другой они, обнявшись, сидели в баре. Еще одна фотография запечатлела их в купальных костюмах на одном из курортных пляжей.
– Парнишка с фермы больше похож на отца, – сказал Биггс, – но с двойняшками часто так бывает.
Хеллер закрыл альбом и стал просматривать пачку писем. Все они были адресованы «Мэри Ням-Ням» и подписаны «Дели». В них говорилось о тайных встречах в гостиницах и на различных курортах, и все они, были полны напоминаний о мерах предосторожности.
На дне коробки валялись какие-то изодранные листочки. Хеллер расправил их. Наверху стояла
печать. Суда по дате, письмо было написано около восемнадцати лет тому назад. В нем говорилось:
АГНЕС П. НАДИРАЙЛ, кандидат медицинских наук, дипломированный медик
Уважаемые мистер и миссис Стоит!
С прискорбием сообщаю вам, что ваша дочь Мэри не вынесла нервного напряжения, вызванного несчастным замужеством, и серьезно заболела. Это психическое заболевание носит название «делириум алътафазис». Иногда она становится невменяемой и тогда представляет опасность для окружающих и для себя самой.
К несчастью, она беременна. Пока ребенок не появится на свет, она не в состоянии пройти курс полноценной терапии, поскольку это может привести к выкидышу, чего вы, конечно, не захотите.
Разговоры и даже слухи о ее замужестве могут стать причиной психического срыва, что чревато попыткой самоубийства.
Только после рождения ребенка она может подвергнуться профессиональному психиатрическому лечению. Поэтому я прошу вашего согласия на то, чтобы передать ее на попечение моего коллеги, доктора Тремора Могила.
Если о ее замужестве станет известно, то ей придется оставшуюся жизнь провести в психиатрической лечебнице.
Стоимость лечения – около тысячи долларов ежемесячно, и таковая сумма будет регулярно выплачиваться доктору Могилу или вам. Но в том случае, если ваша дочь окажется в психиатрической лечебнице штата, выплаты будут прекращены.
Я знаю, что вы беспокоитесь о ее здоровье и благосостоянии, так же, как и ее несчастный муж, поэтому поймете, что все это делается ради ее же блага.
После рождения ребенка она пройдет курс лечения и займет подобающее место в обществе. Пожалуйста, не лишайте ее этого шанса.
С уважением, АГНЕС П. НАДИРАЙЛ
– Вот как она заставила ее родителей держать язык за зубами, – произнес Хеллер.
– Им не пришлось молчать слишком долго, – ответил Биггс. – Они погибли в автокатастрофе. А вот, кажется, бумага, которую мы ищем и за которой приехали.
Он достал конверт официального вида, развернул вынутую из него бумагу и протянул Хеллеру.
Там было сказано, что Делберт Джон Роксентер и Мэри Шарлотта Стайлз вступили в брак в Элктоне, штат Мэриленд, за год до рождения ребенка. Это было свидетельство, выданное по форме, все в штампах и печатях.
– Так что ты законный ребенок, Младший, – произнес Стонволл Биггс.
– Вот именно, – ответил Хеллер.
– А теперь я отправлюсь обратно и напишу свидетельство о рождении второго мальчика, – сказал Биггс. – Мы назовем его Делберт Джон Роксентер-второй, если не возражаешь, Младший.
– Отлично, – отозвался Хеллер.
– И я сделаю копии свидетельства о смерти твоей матери и свидетельства о твоем рождении. Они тебе могут понадобиться. Я привезу их на ферму утром, если вы еще будете там,
– Очевидно, будем. Так сказал наш капитан, – ответил Хеллер.
– А теперь, Младший, вот что. Я думаю, что от шефа полиции много не получишь. У меня будут деньги на новое здание суда?
– Только если вы пообещаете, что он будет как две капли похож на тот, в котором спал Джордж Вашингтон.
– Узнаю своего мальчика! – вскричал Стонволл Биггс и добавил вполголоса, как бы самому себе: – Самая умная вещь, которую я когда-либо делал, – это то, что той ночью я напоил-таки этого докторишку Тремора Могила.
Глава 7
Хеллер возвращался, и я поспешно бросился к экрану графини Крэк, чтобы убедиться, что Торпедо использовал предоставленную ему возможность и застрелил ее.