Немедленно появился официант-японец с двумя стаканами воды, поставил их и ушел.
Хеллер считал деньги.
– Извините, – сказал Изя. – Но в своем персональном сейфе я храню только тысячедолларовые купюры. Надеюсь, вас не смутит проблема обмена. Но я бы не обращался в банки. Психо, Шизи и Словоблудинг наверняка уже сообщили им о вас. Да, вот еще кое-что! – И он протянул Хеллеру конверт.
Хеллер открыл его. Там лежали один из его фальшивых паспортов и билет.
– Я все еще считаю, что вам нужно уехать в Бразилию, – сказал Изя. – Вот билет. Я найму еще детективов, они отыщут мисс Раду, и я переправлю ее к вам.
– Она не поедет, пока я не поговорю с ней.
У Изи был такой вид, словно он сейчас заплачет.
– О, мистер Джет, вы не понимаете, во что ввязались! Вы увязли в сетях нашей системы судопроизводства. Сам дьявол не сумел бы выбраться оттуда. Ни одному человеку, который попал в лапы суда, еще не удалось избавиться от него. Пожалуйста, уезжайте, мистер Джет.
– Я должен найти мою девочку, – сказал Хеллер.
Изя покачал головой, затем поднялся и, печально опустив плечи, ушел.
Подошел японец-официант:
– Теперь вы заказать?
– Я с удовольствием закажу чье-нибудь убийство! – рявкнул Хеллер и вышел.
На улице он остановился и огляделся, словно надеялся увидеть графиню Крэк.
Я остолбенел. Никогда не слышал, чтобы он разговаривал так грубо. Интересно, он меня имел в виду, когда сказал, что закажет убийство?
Я нервно накрыл экран одеялом. Хотя это было совершенно нелогично, но мне показалось, что он может обернуться и увидеть меня через экран.
Голова у меня снова заболела.
В отчаянии я попытался заснуть. Но не смог.
Я чувствовал, что дела обстоят не так хорошо. Хотя мне следовало бы радоваться. Ведь я был уверен, что с ним покончено, впрочем, и с графиней Крэк тоже. Но на душе у меня кошки скребли.
День оказался неудачным.
Бывшая мисс Щипли, теперь миссис Бей, вернулась домой около пяти. Она вошла в дом и, снимая перчатки, сразу сказала:
– Ты хотел поговорить со мной?
– Да, – ответил я. – Ты обещала, что откроешь сейф.
– Это правда, – согласилась Адора. Казалось, она чего-то ждала.
Неожиданно распахнулась входная дверь, и появилась Кэнди.
– Мы здесь! – крикнула Адора.
Кэнди вошла и принесла пиво: Адоре и себе. Мне она ничего не предложила и, усевшись напротив, приготовилась слушать.
– А сейчас, когда мы все собрались вместе, – начала Адора, – я обрисую вам наше положение на сегодняшний день.
– С меня хватит, – сказал я. – Мне нужны только деньги.
– Ладно, ты получишь свои деньги, – произнесла Адора, недобро глядя на меня. – Но сначала я хочу тебе кое-что сказать.
Кэнди засмеялась. Мне не понравился ее смех. Адора улыбнулась. Мне не понравилась и эта улыбка.
– Ничего не хочу слышать, – заявил я. – Давайте деньги.
Они обе расхохотались. Это мне совсем не понравилось.
– Они не пойдут тебе на пользу, – заметила Адора.
– Отдай ему деньги, Щипли. А потом скажи ему. Мне нравится, как он визжит от возмущения.
– Хорошо. – Адора вышла в гостиную и, открыв сейф, принялась вытаскивать пачки денег и складывать их в дорожную сумку.
– Отдай ему незаполненные чеки тоже, – со смехом произнесла Кэнди.
Адора вытащила целую пачку.
– Бери и пиши все, что хочешь.
Я подумал, что меня разыгрывают. Я не мог оторвать глаз от сумки в ее руке.
Однако все же решил, что, пожалуй, нужно проверить то, что сказала мисс Щипли. Я оформил чек на сорок тысяч долларов и подписался: «Джордж Вашингтон».
Щипли взяла чек и сказала:
– Ты получишь деньги завтра. – И швырнула сумку с деньгами мне на колени.
Я заглянул в нее. Прекрасное зрелище! Там было тысяч шестьдесят пять, а то и больше.
– А теперь скажи ему, Щипли, – произнесла Кэнди.
Я перестал считать деньги. Мне не нравилось, как Адора на меня смотрела.
– Тебе нужны были деньги, чтобы сбежать, так ведь? – спросила экс-мисс Щипли, ныне миссис Бей. – Ты собирался воспользоваться моментом и наложить лапу на наши бабки. Да, так ты и думал. Но деньги, мой дорогой муж, не принесут тебе ни (…) радости. – Она наклонилась ко мне, и взгляд ее стал ледяным. – Видишь ли, (…) сын, ты только что совершил преступление – стал двоеженцем!
Комната поплыла у меня перед глазами. В мозгу заплясало название статьи: «Вундеркинд – двоеженец». Так вот почему мне было не по себе!
– Если любая из жен, – произнесла экс-мисс Щипли, ныне миссис Бей, – подаст в суд, тебя упрячут за решетку до скончания твоих дней. Этот закон распространяется на все штаты. Ты можешь бежать куда угодно, тебя все равно вернут и бросят в тюрьму. – Она достала из сумки свидетельства о браке. – У нас есть вот это. Давай, (…), беги. Деньги тебе не помогут. Законодательная система вернет тебя обратно и отправит за решетку. Каждая из нас будет утверждать, что другая ни о чем не знала. Так что подумай, как тратить деньги, двоеженец. Ты никуда не поедешь.
Внезапно они снова расхохотались. Наверное, у меня был совершенно ошеломленный вид.
Экс-мисс Щипли, ныне миссис Бей, поднялась.
– А теперь, когда мы обо всем поговорили, дорогой муж, иди и прими душ.
– Зачем? – жалобно спросил я. – Хватит с меня на сегодня.
– «Зачем?» – передразнила она. Потом ее зрачки сузились, и экс-мисс Щипли резко нагнулась ко мне, как когда-то Ломбар. В ее голосе не было совершенно никаких интонаций, когда она заговорила: – Кончай свои грязные махинации! Ты напоил нас шампанским в свадебную ночь и думал, что заставишь снова вернуться к лесбиянству. Ты пытался заставить меня нарушить священную клятву уничтожить к черту психиатрическое регулирование рождаемости. Так вот, подонок, тебе это не удалось! – Она шагнула ко мне совсем как когда-то Ломбар. – Тебе это не помогло! Моя решимость только окрепла. Через полчаса приедут две лесбиянки, а когда уедут, то они будут уже бывшие лесбиянки. И больше тебе не удастся нарушить мою программу. И никакого нытья, что они якобы мертвые!
Экс-мисс Щипли отступила назад и смерила меня взглядом с ног до головы.
– Учись ходить по струнке, дорогой муж, или мы спустим на тебя всех собак. Так что вымойся и будь готов!
Они вышли. У двери Адора оглянулась:
– Двоеженец.
Совершенно убитый, я начал снимать одежду. Состояние мое было ужасным. Я не мог отделаться от мысли, что не хочу заниматься сексом с Долорес Уистер, урожденной Пубиано де Копула. И ничего не мог с этим поделать.
В отчаянии я закричал.
Я попал в жернова.
Часть СОЮК ДЕВЯТАЯ
Глава 1
На следующее утро я проснулся измученный как вчерашней нервотрепкой, так и сном, который не принес мне ничего, кроме кошмаров. Я прошел в ванную и посмотрел на себя в зеркало. Лицо у меня было исцарапано.
Прошлой ночью одной из кандидаток на сексуальное перевоспитание оказалась тощая девица, практически одни кости. В дополнение к костлявому телу и грудь у нее еще не развилась полностью. Я пытался сообразить, сколько ей лет, – выходило, не более четырнадцати-пятнадцати. Когда-нибудь она станет весьма привлекательной, но сейчас у нее были слишком круглые глаза и слишком большой рот на маленьком личике. На голове у нее был конский хвостик. И она громко чавкала жвачкой.
Звали ее Крошка, и занималась она тем, что наклеивала марки в отделе роксентеровской Ассоциации медицинского контроля. Я догадался, что работает она недавно и только что прошла курс психологического сексобразования в школе, поскольку еще не вполне доверилась психиатрическому регулированию рождаемости. Значит, в соответствии с теорией Адоры с ней нужно было потрудиться: трудиться, конечно, пришлось мне.
Прошлой ночью Крошка выказала настоящий энтузиазм. Но «энтузиазм» – это мягко сказано. Она гонялась за мной по всей квартире. Ее активность просто била через край! А мои жены, вместо того чтобы оттащить ее, невинно улыбались.
Может, это и не так плохо, но время от времени Крошка выражала свою страсть с помощью ногтей.
Зато она помогла мне осознать, что в моем собственном образовании есть пробелы. Я понятия не имел, что значит «Оседлай его, ковбой!», – у нас на Волтаре некого седлать, а даже если бы и было, мы не стали бы лупить животное шляпой. Или царапать его. Это бесчеловечно!
В конце концов активная Крошка меня измучила. Надеюсь, таких, как она, не окажется слишком много. Я переутомился.
Я заклеил царапины на лице пластырем и, чтобы немного взбодриться, решил пересчитать деньги, которые лежали в сумке на верхней полке моего гардероба.
Я достал сумку, вынул деньги, сел и уставился на них. Стоят ли они таких страданий? Эта мысль только шевельнулась во мне, но я уже встревожился. Неужели моя неугасимая любовь к деньгам исчезла? Что, если я вхожу в состояние гиперотрицания?
Только посмотрите, что со мной сделали Хеллер и графиня Крэк!
Мною снова овладела тревога. Наверное, Хеллер уже подозревает меня. А графиня Крэк, вероятно, уже меня ищет. Что, если ей придет в голову напустить на меня Кроуба, когда я окончательно свихнусь?
Я редко глядел на экран доктора. Может, она уже связалась с ним?
В тревоге я включил экран Кроуба. Иногда на нем было трудно что-либо разобрать, потому что у доктора в одном глазу помещался рентгеновский аппарат. Но сегодня все было видно отлично.
Кроуб стоял перед группой врачей – определенно психиатров. Скорее всего он находился в демонстрационной операционной в Белльвью.
Аудитория застыла в напряженном молчании. Перед ним сидел привязанный к креслу пациент. Я ахнул: Кроуб вернулся к своим старым трюкам. Из черепа пациента высовывалась змея! Страшенная голова рептилии покачивалась из стороны в сторону.
– Это потферждает теорию, – забубнил Кроуб. – фидите, этим челофеком дфихает мозх змеи. Мы ффодим бациенту наркотик-32 и тем самым штиму-лируем рост змеи. И она растет и растет. И фот фам доказательство!