— Ее сестра леди Регмонт чувствует то же самое. А раз уж я заговорил об Эстер, то хотел бы попросить вас об услуге.
— Да?
— Мне хотелось бы, чтобы вы завязали с ней более тесные отношения, втянули ее в наш круг. Проводили с ней побольше времени, если сможете.
Элспет подняла брови:
— Конечно, она очаровательна, но нас разделяет большая разница в возрасте. И я не уверена, что наши интересы совпадают.
— И все же попытайтесь.
— Зачем?
Майкл подался вперед и положил локти на колени.
— Я опасаюсь, что с ней что-то не так. И мне нужно знать ваше мнение. Если я прав, вы это сразу заметите.
— Я вижу, ты питаешь особый интерес к леди Регмонт? Из-за Джессики?
— Конечно, облегчить состояние Джессики мне было бы приятно, — ответил он уклончиво. — Сестры очень привязаны друг к другу и очень беспокоятся одна о другой.
— Это вполне понятно и похвально. И все же не понимаю, почему благополучие жены Регмонта так важно для тебя. — Ее тон был скорее любопытным, чем подозрительным. — Если что-то требует внимания в ее здоровье или поведении, то позаботиться об этом — дело Регмонта. С другой стороны, ты сам нуждаешься в супруге, которая потребовала бы твоего внимания.
Майкл со стоном опустил голову на спинку дивана и закрыл глаза.
— Почему теперь все только и думают о том, чтобы меня женить? Сплетницы только и болтают о моих намерениях, а теперь даже у себя дома я не могу найти передышку!
— Неужели нет ни одной женщины, способной вызвать твой интерес?
«Ни одной! Как ты со свойственной тебе проницательностью заметила, я без ума от чужой жены». Майкл выпрямился.
— Хватит об этом. У меня все хорошо. Наши дела идут, как положено. Нет оснований ни о чем беспокоиться. Я устал и скверно себя чувствую в новом для меня положении, но быстро учусь, и скоро это новое положение прирастет ко мне, как вторая кожа. Пожалуйста, успокойтесь.
Мать встала и направилась к шнурку звонка, намереваясь дернуть за него. Ее атласные юбки персикового цвета издавали шуршание при каждом шаге.
— Мне нужна чашка крепкого чаю.
Майкл почувствовал, что ему требуется что-нибудь покрепче.
— Ладно, — сказала Элспет покаянным тоном. — Что такое в леди Регмонт вызывает твои опасения?
Он испытал мгновение удовлетворения, оттого что преодолел нежелание матери вмешиваться в эти дела. Какая причина была у Эстер опасаться боксерского матча между цивилизованными джентльменами? Воспоминание об умоляющем, полном слез взгляде Эстер во время их последнего разговора было еще свежо в его памяти. И это его беспокоило.
— Она худая и очень бледная. И похоже, слишком хрупкая, как физически, так и душевно. Но это не похоже на нее. Насколько я помню, она всегда была жизнерадостной и веселой… преисполненной энергии.
— Мужчины крайне редко обращают на это внимание, даже если речь об их женах, не говоря уж о чужих.
Он поднял руку, будто отстраняя неприятный разговор и упреки.
— Я знаю и свое место, и ее. И заметьте, что я отдаю все в ваши руки. Мне станет легче, если вы мне поможете в этом, чтобы я мог спокойно вернуться к делам, требующим моего вмешательства.
В двери появилась горничная в белой наколке, и Элспет велела ей сервировать стол.
Потом она вернулась на прежнее место на диване и села на него, расправив юбки.
— Теперь твой разрекламированный газетами боксерский матч с Регмонтом обретает в этом свете новое значение. Я думала, что для нового положения в свете не стоит рисковать своей репутацией и получать нотации от мирового судьи. По правде говоря, я надеялась на возвращение прежнего Майкла.
— Вы видите в моем намерении участвовать в боксерском матче какие-то скрытые мотивы, но это просто матч, как любой другой, как вы сказали сами, и едва ли он вызовет интерес у мирового судьи. Мы просто договорились поупражняться в боксе. Вот и все.
Элспет бросила на него раздраженный взгляд:
— Не заговаривай мне зубы, я отлично вижу, как ты теребишь чехол для карманных часов или как отбиваешь по полу такт правой ногой. Это твои давние привычки, которые ты в последний год подавлял. Но разговор о леди Регмонт вызвал к жизни давно забытое. Она оказывает на тебя глубокое влияние.
Майкл провел рукой по лицу.
— Почему женщины непременно вкладывают большой смысл в самые тривиальные вещи?
— Потому что мы замечаем детали, ускользающие от внимания мужчин. Потому что женщины умнее мужчин.
Элспет нежно улыбнулась, показав ослепительно-белые зубы.
У него вызвала беспокойство эта полная тайного значения улыбка и крывшееся за ней лукавство.
— Ради тебя я увижусь с Эстер и присмотрю за ней, — сказала Элспет медовым голосом. — Но не безвозмездно.
Правильно. Он так и думал.
— И во что это мне обойдется?
— Ты позволишь мне представить тебя кое-каким подходящим молодым леди…
— Черт возьми! Ад и все демоны! — огрызнулся он. — Вы не можете это сделать просто по доброте сердечной?
— Эта благо для тебя, ибо ты слишком много работал, слишком устал и не понимаешь себе цену. Неудивительно, что тебя привлекает кто-то, кто тебе знаком и с кем ты чувствуешь себя уютно и в безопасности.
Осознав, что возражать ей означало бы только ухудшить собственное положение, Майкл закрыл рот и поднялся на ноги. Чай для его теперешнего состояния был слишком слабым напитком. Гораздо лучше подошел бы коньяк Бенедикта, покоившийся на книжной полке позади письменного стола. Он подошел к стеллажу и склонился к дверце резного деревянного шкафчика на нижней полке.
— Хорошо, что ты молчишь, — продолжала Элспет, — потому что тебе следует послушать. Я вышла замуж за Синклера и вырастила двоих сыновей. Я прекрасно тебя знаю.
Он замер на полпути, не налив коньяк в стакан, но решил все-таки долить его до края.
— А мы сильно отличаемся от других мужчин?
— Некоторые мужчины выбирают подруг разумом, взвешивая все за и против, их достоинства и недостатки и анализируя их самым тщательным образом. Другие, как твой друг Алистер Колфилд, ориентируются на внешнюю привлекательность. Мужчины из семьи Синклеров выбирают сердцем. — Она похлопала себя по груди. — И если выбор сделан, то разубеждать их бесполезно.
Майкл опорожнил свой стакан двумя глотками.
Элспет неодобрительно прищелкнула языком.
— Прошло много лет до того, как твоя бабка приняла меня по-настоящему. Она находила меня слишком упрямой и непокорной для женщины, но не возражала против выбора сына.
— Мне непонятно, почему она так считала.
— А Джессика… я люблю ее, как родное дитя, но вначале у меня были опасения насчет нее. Она такого рода личность, которую никогда не узнаешь хорошо, но Бенедикт был не против этого.
— И оказался вполне доволен.
— Да? Тогда к чему было принимать такие меры, как завещание, если не для того, чтобы лучше узнать ее? Природа любви такова, что любящий желает обладать любимым существом полностью, его телом и душой. Я думаю, что, в конце концов, он устал от ее неспособности отдавать себя целиком. Впрочем, их союз больше неактуален. Это ты проявляешь неуместный интерес к недостижимой женщине. Тебе требуется новый предмет любви. Это самый лучший способ излечиться от безответного чувства.
— У меня есть другие интересы.
— Может быть, ты имел право оставаться холостяком раньше, но больше не можешь.
Майкл не сводил глаз с бокала в руке, наклоняя его туда и сюда, чтобы поймать им свет, падающий из широкого окна слева от него. Из всех обязанностей, налагаемых на него титулом Тарли, необходимость жениться и лечь в постель с подходящей супругой казалась ему самой неприятной и даже мучительной. Если бы он поддался, то на всю оставшуюся жизнь обрек бы себя на ложь и обман. От одной только мысли об этом он чувствовал уныние и изнеможение.
— Присмотрите за леди Регмонт, — напомнил он мрачно. — Дайте ей совет, если это потребуется, или выслушайте с сочувствием, если это будет более уместно. А я, в свою очередь, позволю вам подыскивать мне пару.
Губы Элспет дрогнули в улыбке.
— Идет.
Глава 12
Джессика прохаживалась по палубе под руку с Бет. С океана дул сильный ветер, паруса вздувались, и корабль несло вперед навстречу его судьбе.
— Мне надоел океан и это судно, — ворчала Бет. — А нам еще предстоят недели плавания.
— Ну, это не так уж ужасно, как кажется.
Темноволосая девушка посмотрела на хозяйку с озорной улыбкой:
— Вам доступны прекрасные развлечения, и это делает путешествие не таким долгим и скучным.
Джессика сделала попытку принять невинный вид.
— Но едва ли я согласилась бы продлить это путешествие до бесконечности и едва ли могу согласиться с тобой.
Благодаря своим взаимоотношениям с Алистером она обрела новое понимание всеобъемлющих увлечений юных женщин, когда те еще не стали взрослыми. До сих пор Джессика никогда не испытывала ничего подобного. Она постоянно думала об Алистере, бодрствуя и даже во сне.
— Напомни мне о своем юноше на Ямайке, — попросила Джессика в надежде на то, что получит передышку от своего наваждения.
— Ах… мой Гарри. Славный и разбитной малый. Я бы сказала, что это самое лучшее сочетание.
Джессика рассмеялась:
— Какая ты гадкая!
— Временами, — согласилась Бет, ничуть не смущаясь.
— Славный и разбитной, говоришь? Вот уж не думала, что стоит ценить такие достоинства.
— Должно быть, думали, раз подцепили самого пригожего джентльмена, какого только я видела в жизни, — парировала горничная. — Конечно, чем они смазливее, тем труднее с ними приходится женщине.
— О? Почему это так?
— Потому что с ними обращаются по-иному. От них ожидают одновременно и больше и меньше. Им прощают вещи, которые непростительны для других. Хотя, по правде говоря, я бы многое простила такому, как мистер Колфилд. От него сердце любой женщины уходит в пятки. А это чего-нибудь да стоит.
По палубе пробежал ребенок. Это неожиданное зрелище поразило Джессику. Она забыла, о чем собиралась сказать. Мальчику на вид было не более десяти лет. У него была копна спутанных светлых кудрей и пухлые щечки. Он бежал к рулевому и остановился, только когда нога в сапоге преградила ему путь. Мальчик споткнулся, упал и громко заплакал.