Голова Джессики запрокинулась, глаза закрылись, и из ее уст вырвался вздох. Желание отдать себя ему было почти непереносимым, но она сдерживалась. Если бы она позволила ему это, он бы взял инициативу на себя, но этого Джессика не хотела. Он имел слишком большую власть над женщинами, желавшими заполучить его в свои постели. Она не желала уподобляться им, особенно после тех лихорадочных сбивчивых рассказов, что недавно выслушала. Ей хотелось подарить ему наслаждение, хотелось, чтобы он его принял.
Осторожно повернувшись в его объятиях, Джессика заполнила собой пространство между его расставленных бедер. Она обхватила ладонями его лицо и прижалась к нему губами, стараясь сделать свои поцелуи соблазнительными и желанными. Его руки обвились вокруг ее талии, он потянул ее ближе к себе.
— Позволь мне насладиться тобой, — выдохнула она. — В прошлый раз ты отказал мне…
— Спустя семь лет ты не можешь требовать от меня терпения и сдержанности.
Она запустила пальцы в его густые шелковистые волосы.
— Если прошло уже семь лет, то какое значение имеют несколько минут?
Голова Алистера откинулась, он испустил тихий стон, а глаза его продолжали пожирать ее, и она видела в них отчаянную, неукротимую страсть. Ее удивило, что она может разжечь подобную в избалованном, чувственном, опытном и красивом мужчине.
И это была она, королева красоты, известная своей холодностью и чванливостью, потому что Алистер источал сексуальный жар, от которого она таяла и плавилась.
Кончики ее пальцев очертили контур его бровей, темных и разлетающихся, как крылья. Их форма придавала его лицу дерзость и соответствовала красоте глаз и густых ресниц. Она погладила его скульптурные скулы большими пальцами, заставив его замереть, когда прижалась губами к кончику его аристократического носа.
— Боже мой, Джесс, — пробормотал он хрипло, — если ты намерена меня убить, то будь милосердна и сделай это поскорее. Не мучь меня.
Она отстранилась и принялась распускать узел его галстука.
— Мне надо еще кое-что сделать.
— Ты сводишь меня с ума.
Он рванул ее к себе, стараясь держать как можно ближе, чтобы иметь возможность захватить жаркими губами отвердевший сосок и втянуть его в рот. Он произвел хриплый звук, и Джесс уступила его объятиям.
Даже сквозь тонкую ткань ее нижней сорочки эта близость была обжигающей. Она выгнулась и тяжело задышала, чувствуя, как неутолимый голод сжимает ее внутри. Она вцепилась руками в его плечи, чтобы удержаться на ногах, потому что колени ее подгибались. Его язык ласкал ее губы, с привычной и беспощадной жадностью напоминая о том времени, когда это происходило в последний раз. Ее грудь отяжелела от желания и возбуждения, от потребности быть с ним, а соски разбухли и покраснели, и он переменил позу и проявил подобное же внимание к другой ее груди. Джессика почувствовала горячий ток своего сока, почувствовала, что плоть между ее ногами становится влажной и готовой приветствовать и принять его.
Она застонала:
— Хочу, чтобы ты был обнаженным. Хочу почувствовать тебя внутри.
С тихим стоном он выпустил ее.
— Сейчас это произойдет, любовь моя. Ты почувствуешь каждый дюйм моего тела. Никогда в своей жизни я еще так не желал женщины. Я хочу наполнить тебя всю, и ты снова и снова будешь доходить до пика наслаждения.
Сразившись с пуговицами слоновой кости на своем жилете, Алистер избавился от одежды. Когда он поднялся на ноги сильным и грациозным движением, она отступила назад, едва держась на ногах, чувствуя, будто тело ее стало чужим. Она превратилась в сгусток чувственности и желания. Ее эмоции взбунтовались против этого, и она была готова в страхе бежать, но ноги ей больше не повиновались.
Семь лет. Сейчас ей казалось, что все это время ее влечение к нему потихоньку нарастало в ожидании прикосновения, которое выпустит чувства на свободу. Теперь желание накатывало на нее жаркими волнами, зажигая огонь на ее щеках и делая почти неощутимый вес ее сорочки и панталон непереносимым бременем. Но она не осмелилась снять их. Джессика и без того чувствовала себя слишком уязвимой. Слишком обнаженной.
Ни один из придуманных ею для себя щитов — ни ее ледяные манеры, безупречные и неизменные, ни привычные возражения — ничто больше не действовало. Она уже больше не знала даже, кто она под этими защитными слоями, и потому чувствовала себя открытой и беззащитной.
Блаженно не ведающий о буре, происходившей внутри ее, Алистер закончил расстегивать свой жилет и галстук и отбросил их в сторону. В следующий миг он стянул рубашку через голову. И уже добрался до панталон, когда она остановила его.
— Подожди, — сказала Джессика, и с трудом сглотнула, любуясь им.
Безупречно элегантный в одежде, обнаженный, он представлял собой прекрасный образец мужчины. Гладкость его обласканной солнцем кожи и ее цвет выдавали его обыкновение оставаться без рубашки, а мощность бицепсов и плоский мускулистый живот говорили о том, как часто он работал физически вместе с нанятыми им людьми. Джессика подняла руку, чтобы дотронуться до него, и по телу ее пробежала дрожь. Она ощутила мощное биение его сердца.
На ощупь Алистер походил на теплый мрамор. Ей хотелось дотронуться до него везде, уткнуться носом в его грудь и глубоко вдохнуть его запах, наполнить им легкие. В эту минуту она ничего на свете не желала так, как его.
— Ты уже влажная в ожидании меня? Чувствуешь себя пустой, оттого что меня еще нет в тебе?
Джессика кивнула, чувствуя, как мышцы у нее внутри свело судорогой предвкушения.
— Позволь мне наполнить тебя, — промурлыкал он, и его голос был воплощенным желанием и соблазном. — Позволь мне довести тебя до экстаза…
— Пока еще нет.
Ее руки обвились вокруг него, она прильнула к нему ближе, но все еще медлила сдаться, желая сначала дать наслаждение ему. Джессика провела языком по твердому диску его соска.
Алистер издал звук, похожий на шипение, и с силой обхватил ее бедра.
— Сейчас я прижму тебя к перегородке и заставлю сдаться.
— А где же похвальная сдержанность, которую ты проявлял совсем недавно?
— Ты была пьяна. Прежде чем овладеть тобой, я хотел убедиться, что ты идешь на это добровольно. Теперь… теперь назад пути нет.
Он стремительным и властным поцелуем прижался губами к ее лбу.
— Я пытаюсь удержаться от того, чтобы не бросить тебя на пол и не накинуться на тебя, как дикий зверь.
Джессика замерла, дыхание ее было быстрым и прерывистым. Если бы она его разочаровала, это раздавило бы ее. Она не могла этого допустить. Он ожидал огромного наслаждения, и она решила, что он его получит. Она потянула завязки его панталон и расстегнула пуговицы.
Алистер потянулся к ее волосам и принялся вынимать удерживавшие их шпильки.
— Хочу, чтобы твои волосы касались моего тела. Хочу сжимать их в руках и держать тебя, пока буду с тобой. А это будет долго.
Ее руки дрожали, когда она добралась до его нижнего белья и обняла его. Он застонал и рванулся из ее объятий.
— Ты такой горячий, — сказала Джессика, обжегшись о его раскаленную кожу.
Она оттолкнула его одежду, мешавшую ей, и отпустила его член. Алистер издал низкий, животный звук, и она ощутила в ладонях его тяжесть.
Джессика с шумом втянула воздух, любуясь его великолепным украшением, жадно тянущимся к ней. Возможно, ей следовало ожидать, что все его тело будет одинаково вдохновлять ее, но в этом случае ошиблась. Она привыкла к одному мужчине и никогда не думала, что так близко познакомится с другим.
Ее пальцы любовно и нежно исследовали его. Она провела по толстым извилистым сосудам по всей длине его естества. Он был очень сильно возбужден. Его плоть была разбухшей и производила неизгладимое впечатление своей мощью. Он был воплощением мужественности, в чем и убеждала его уверенность. Джессика подумала, подойдет ли она ему. Он был таким огромным и мощным.
— Скажи что-нибудь, — пробормотал он хрипло. — Скажи, что ты хочешь этого.
— Лучше покажу.
Она облизнула губы и опустилась на колени.
— Джессика!
Его хриплый скрежещущий голос еще больше возбудил ее, заставив забыть о том, что она стоит на коленях на жестком деревянном полу. Алистер замер в полной неподвижности, не выпуская из рук ее волос, пальцы его запутались в густых прядях. Его грудь вздымалась от неровного дыхания, а на животе появились крошечные капельки испарины.
Наконец-то она уверилась в том, что способна дать ему наслаждение. Ее губы раскрылись. Рот наполнился слюной, и она почти поглотила его мощный орган.
— Проклятие, — со стоном вырвалось у него, и он отчаянно содрогнулся.
Ее рот наполнился жаркой струей его сока. Она застонала, ощутив его вкус, и сильнее потянула его, стараясь лучше ощутить всю его богатую гамму.
— Да… Джесс, да…
Алистер держал ее лицо в ладонях, большие пальцы его рук поглаживали ее щеки.
— Я мечтал об этом. Я так отчаянно хотел этого, что чуть не лишился рассудка.
Его бедра задвигались, и его мужской орган повторил их движение, входя в ее жадный рот и выходя из него. Красивые черты его лица были искажены страстью, его чувственный рот сложился в гримасу мучительного наслаждения. Ярость его желания напугала бы ее, если бы она не видела нежности в его глазах и не чувствовала ее в его прикосновениях.
Ее разгоряченная кожа покрылась испариной, мысленно она вновь переживала ту, другую, ночь, вспоминая прикосновения его языка и пальцев и свой экстаз. Его пальцы внутри ее. Это воспоминание становилось почти невыносимым. Она хотела отплатить ему за этот экстаз таким же, оставить в нем неизгладимую память о себе.
Захватив рукой его стройное бедро, Джессика прикрыла другой его мошонку. Он подавил проклятие, и тело его рванулось, когда она сжала ее рукой, ощутив ее тяжесть, а кончики ее пальцев принялись поглаживать тугой мешочек с волнующей нежностью. Ее язык тоже не оставался без дела и совершал ласкающие движения вокруг бархатистой головки его жезла, а потом и вдоль всей его поверхности и нежной нижней стороны.