Пять Врат, пять Путей, пять разбитых сердец
Легли позади — но он выжил и здесь;
Сломав все Барьеры, нарушив закон,
Он выбрал не Знак и не Слово, но Трон.
Король без венца — властелин пустоты, —
Он предал свои же былые мечты;
И Путь оборвался у Зеркала Снов,
Где лужей застыла детей его кровь…
Окончание пророчества о колдуне-клинке! Да такое, что лучше бы ты и вовсе не знал этого текста…
Права Ардайн. Кругом права…
Как жить дальше, зная, что твой Путь потребует крови ваших детей?! А ведь тебе предстоит не просто жить — действовать в полную силу.
И значит, пожертвовать еще и теми, кого судьба определит тебе в ученики. Пусть даже после того, как битва будет выиграна — отныне ты несешь в своем сердце сознание будущего предательства.
Тем и страшны пророчества, что никто — демон, чародей или бог — не способен разорвать этот замкнутый круг. Знать — и не иметь возможности изменить. Действовать — видя, что заведомо обречен на поражение. Побеждать — понимая, что проигрыш противника был предрешен задолго до твоего рождения. Строить — зная, что прекрасный воздушный замок рухнет на твоих глазах, похоронив под собой твою заветную мечту…
Проклятье поразило цель.
С осознанной медлительностью ты откладываешь Зеркало Снов в заранее приготовленную металлическую шкатулку, запираешь ее и прячешь на дно дорожной сумки. Изменить прошлое ты все равно уже не можешь. Остается подумать над тем, как изменить предсказанное будущее.
Ибо — и этот закон неизменен на любом из Путей — предсказание, противоречащее воле исполнителя, может сбыться и несколько иначе, чем поначалу думал адресат или даже сам составитель. Хотя от текста не отступит и на полвершка…
Сухой кашель сотрясает тебя изнутри. Привычно прошептав Малое Слово Исцеления, ты неожиданно обнаруживаешь, что резервы, подаренные некогда Источником, почти подошли к концу. Пора наведаться в те миры и сделать новый запас, иначе в самый неподходящий момент ты внезапно окажешься тем, о ком легенды с жалостью говорят: «маг-который-не-маг».
И ты вновь открываешь Путь. Проклят ты или нет, но жизнь продолжается. Нужно сделать еще очень многое, и хотя теперь у тебя имеются помощники — у Врага их неизмеримо больше. Так что сражение предстоит суровое…
Ты долго смотришь в черноту Пустоты, и тупая боль от предательства постепенно пропадает. Вспоминается еще одно из мудрых правил даосов (о, теперь ты очень хорошо их понимаешь!)…
«Лучше совсем ничего не делать, нежели стремиться к тому, чтобы что-либо наполнить. Если чем-либо острым все время пользоваться, оно не сможет долго сохранять свою остроту. Если зал наполнен золотом и яшмой, никто не в силах их уберечь. Если богатые и знатные проявляют кичливость, они сами навлекают на себя беду.
Когда дело завершено, человек должен устраниться. В этом закон небесного Дао.»[13]
Да, именно так.
Принятое решение зажигает в твоих глазах ледяное пламя…
Лежат ли, Вуалью сокрыты, пучины Пространства и Времени?
И что за блестящих скривившихся Тварей я видел мельком?
Дрожу перед Ликом огромным неясного племени
Рожденных в безумии ночи однажды тайком…
Грезы сновидений. Путь праха
Подставить все нужные части
В мозаику древних богов –
И зеркало собственной власти
Разбить на сто двадцать кусков.
Корочка полупрозрачного льда зловеще хрустит под осторожными, в чем-то даже неуверенными шагами.
Посиневшие руки, разжать которые навряд ли сможет даже смерть, крепко прижимают к груди что-то непонятное, больше всего похожее на сгусток белого огня. Замерзшие губы шепчут, словно молитву или заклинание, неровные стихи собственного сочинения.
И зачем путеводный свет
Тем, кого в этом мире нет?
Тем, чья эра грядет,
Тем, кто к цели идет,
Кто способен найти ответ?
Слева появляется такая же фигура в такой же бесформенной одежде, цвет которой здесь, в вечных сумерках, различить невозможно. Этот также дрожит, но скорее не от холода, а от нервного напряжения. В его руках, точно так же прижатых к груди, находится нечто вроде небольшой чаши, грубо вырезанной из дерева.
Короткие, отрывистые слова вырываются из груди вместе с остатками воздуха и замерзают на лету, падая серебристыми рунами на покрытую инеем землю.
И зачем им Святой Грааль? —
Им, познавшим свой идеал;
Им, нашедшим свой Путь
И успевшим свернуть,
Им, не верящим в ваш Финал?
Возникает еще один, справа; он держит в руках книгу и песочные часы, сверкающий песок в которых медленно пересыпается из нижней половинки в верхнюю, словно назло всем существующим в реальности законам.
Правда, здесь законы реальности вполне могут и не действовать. Нет, правильнее — не могут действовать. Ведь это мир Нави, мир мечты, грез и сновидений. А что сновидениям до ограничений и условностей мира Яви?
И зачем им великая цель? —
Тем, кто сам и силен, и смел,
Тем, кто выбрал свой час,
Чей огонь не угас,
Тем, кто свой не признал удел?
И вот появляется четвертый. Неподвижно стоящий у той точки, где пересекаются пути всех троих, он опирается на длинный посох и задумчиво смотрит вдаль — откуда постоянно приходили жаждущие невероятного, отсутствовавшего в их предыдущей жизни.
А потом возвращавшиеся обратно. Потому что Невероятное — везде, и чтобы добыть его, незачем идти на край света.
Но об этом знают лишь те, кто видел то, что зовется «краем света». Или «краем тьмы»; здесь все зависит от точки зрения…
По-прежнему не видя друг друга, они шепчут насквозь промерзшими губами — и четыре голоса сливаются в один.
Нужен Ветхий и Новый Завет
Только тем, кто идет след во след
На сиянье лампад,
На огонь алтаря, —
За словами минувших лет…
Все четверо обмениваются настороженными взглядами. На их лицах возникают абсолютно идентичные усмешки, скрытые в сумраке, но от этого не менее явные.
После чего они, словно заранее сговорившись, презрительно бросают свои сокровища наземь — и те превращаются в прах.
Каковым являются на самом деле.
И всегда являлись.
Видение третье. Наставник
1. Корни легенд
Где армиям нет прохода,
Где сгинет любой Герой –
Там люди древнего рода
Правят бесправной Игрой…
Родина.
Понятие в лучшем случае странное для любого чародея: разумеется, земля является источником силы, но зачем делать из нее объект почитания? Одно дело, когда разговор идет о Богине Земли (имя которой, как это частенько бывает, пропало в глубине веков — только и осталось, что поэтическое «мать сыра Земля»), тогда-то понятно. Но зачем выделять некую территорию, закрашивать ее на карте мира определенным цветом — и объявлять эту местность Родиной, «местом, где мы рождены»? Ну, рождены; так не в произвольной же точке этой Родины, а в конкретном месте, которое, проведя несложные исследования, можно указать с точностью до нескольких саженей. Это боги рождаются так, что трясется все мироздание, вне зависимости от того, где это случилось; появление же на свет человека, сколь бы велик и могуч он не стал впоследствии, крайне редко замечается остальным человечеством.
Имеется мнение, будто Родина есть земля, орошенная кровью предков. Тут логики гораздо больше: кровь всегда была могучей силой, и если считать «своей» какую-либо территорию, то конечно же ту, где можно найти родственную себе силу. И все-таки — кровь кровью, но как быть с павшими на территории искомой Родины захватчиками? Вражьей крови, вполне возможно, тут окажется даже больше, чем в их родных краях, — так где чья Родина находится?
И все это справедливо, даже если не принимать во внимание кровное родство почти всего человечества…
Почти — потому что есть еще (или, по крайней мере, до недавних пор были) такие, как ты. Люди древней крови.
Легенды Средиземноморья называли вас титанами, приписывая некоторым из вас могущество, сравнимое с мощью Богов; саги Северных Стран говорили о первом племени, сотворенном из камня, тогда как прародителей человечества, Аск и Эмбла, породили деревья (занятно, что почти такие же сказания ходили на твоей родине) — и «люди камня» считались уничтоженными в эпоху Великого Потопа. Все сказания имеют схожие корни… порой забавно наблюдать, как одно событие — скажем, сражение четверки драконоборцев с супружеской четой драконов-оборотней — ложится в основу шести разных мифов.
Забавно — и страшно.
Потому что, изучив в процессе этого наблюдения законы построения преданий, начинаешь замечать под наслоением поэтических образов — истину. Такую истину, что от нее хочется убежать, не оглядываясь. Даже тебе, повидавшему множество разных ужасов.
Однако страшно не то и не столько то, что проглядывает под покровом легенд; страшно то, что это иной раз ухитряются разглядеть и те, кто в этих тонких материях, что называется, ни ухом ни рылом, а настырность и талант Ищущего имеют. Почти четыре столетия тому назад один из таких, подписавшийся «Абдул аль-Хазред», создал Книгу Демонов, «Ал Азиф», и описал в сем манускрипте добрую половину ритуалов, способных вернуть Древних в наш план бытия. Ладно бы он был обычным фанатиком-оккультистом: их тексты, заполненные религиозным вздором, довольно просто интерпретировать в любом угодном толкователю направлении. Увы — аль-Хазред обладал своеобразным, но четким аналитическим умом (и как тамошние Адепты проморгали потенциального чародея?) и поведал только голые факты. В поэтической форме притч, излюбленных жителями Востока, — но именно факты, а не свою инт