(Зоной без-магии называлось место, где обычные заклятья не действовали вовсе, а формулы Высшей или Дикой Магии давали совершенно иные, непредсказуемые эффекты. Обычно такие зоны образовывались вокруг очень сильных артефактов. Одна легенда наделяла таким свойством Святой Грааль, другая — Кольцо Всевластия; однако обе эти легенды беспардонно врали.
Некоторые из зон без-магии именовались «святой землей» (правда, святости в них отродясь не было) и объявлялись местом, где не может пролиться ничья кровь (что также весьма слабо соответствовало истине); на самом же деле в такой зоне нельзя было пользоваться ни одним из видов магии. Учитывая, что корни этих легенд сокрыты во тьме Старого Мира — мира, где едва ли не каждое действие было магией или чем-то близкородственным, — вполне очевидны причины такого суеверия. Но никто и ничто не мешает пользоваться в зоне без-магии обычным оружием вроде того же меча…)
Что ж, значит, вам обоим придется отказаться от применения магических сил и положиться на силу собственных рук и собственного оружия. Интересно, каким оружием будет действовать Враг?
Впрочем, усмехаешься ты в темноту, какая разница…
Ты идешь в основном по наитию, так как зрение пока бесполезно, слуху не за что зацепиться в гробовой тишине, а все прочие чувства подавлены без-магией. Но для пещеры естественного происхождения этот тоннель имеет удивительно ровный пол: ты ни разу не споткнулся, тебе не пришлось даже уклониться от прямого как стрела черного СЛЕДА — последний, не будучи магическим в полном смысле этого слова, все же ощущается. Кожей, так сказать.
Тихий шелест. Запах раскаленного металла.
Вырвав собственный клинок из ножен, ты парируешь удар незримого соперника, привычным выпадом отводишь его оружие и чертишь кровавую линию поперек шеи. Следует красно-багровая вспышка, на мгновение ослепившая тебя. Когда же глаза наконец начинают различать что-то помимо дрожащей пелены, ты видишь на своем черном мече поперечную красную полоску, у самого основания клинка. Значение сего явления пока остается для тебя скрытым, посему ты приказываешь полоске исчезнуть, чтобы не выдавать тебя свечением (она подчиняется), и идешь дальше.
Шорох и скрип. Тонкий аромат какой-то алхимической смеси.
Не замедляя хода, ты ныряешь под удар и всаживаешь меч в сердце противника. Тело оседает наземь, а тебя на мгновение окружает сияющий ореол медно-оранжевого оттенка. Потом он гаснет, а на основании твоего клинка стоят уже две отметки — красная и оранжевая.
На твоих губах возникает усмешка. Так, значит? Стражи Радужного Мира не желают дать тебе проход иначе как через их трупы? Что ж, быть по сему: чтобы добраться до Врага, ты готов положить и сотню невинных жертв.
Еще несколько осторожных шагов, и древний акинак без лишних церемоний выпивает жизнь Желтого Стража, заполучив золотисто-желтую полоску-метку; затем приходит черед Зеленого (этот все-таки успевает оцарапать тебе бедро, но не более того). Пятый, Синий Страж, парирует твой первый удар и уклоняется от второго, однако пришедший от неведомого Властителя прошлого хитрый прием «змеиный язык» все-таки достает его. Последний, Фиолетовый, считается (по твоим сведениям) самым сильным из Стражей, но ты тратишь на битву с ним всего несколько секунд — и наконец на твоем мече вспыхивают шесть цветных полос. Знак Радуги.
Точное значение его утеряно, косвенных же известно столько, что ни на одно из них полагаться нельзя. Но это и не важно.
Важно только одно: мерцающая световая колонна — и стоящая в ее сердце черная фигура Врага.
— Приветствую, Акинак, — молвит он на древнем языке твоего собственного рода, давно смешавшегося с прахом.
— И тебе того же, — киваешь ты. Даже с Врагом — нет, особенно с Врагом! — следует обращаться с надлежащим уважением.
— Ты считаешься «колдуном-клинком» и носишь прозвище клинка, но у меня нет сведений о том, что ты был мастером меча.
Этот вопрос следует понимать скорее так: «каким образом ты сделал то, что сделал?» — что ж, сие вовсе не является секретом.
— Я — не был, — открыто усмехаешься ты. — Но мастерами меча были многие предыдущие владельцы этого клинка. Да и среди Носителей Венца в прошлые времена попадались такие, кто понимал толк в боевом искусстве. Когда я занял Трон Оникса, ко мне перешла часть их памяти и кое-какие умения.
— Воинское умение ближе к телу, чем к разуму, — Враг явно испытывает некоторые сомнения по поводу твоего объяснения, — ты же никогда не был воином…
— Ты забываешь, что я — Властитель по праву, и при желании могу изучить почти любое дело. Поскольку мне показалось полезным умение пользоваться оружием, я позволил себе потратить немного времени на обучение.
Он кивает.
— Но есть еще одно: ты ведь заперт в дряхлеющем теле.
— К сожалению. Впрочем, его хватило, чтобы провести Битву Черного Рассвета. Я не надеялся выжить — и ничуть не буду сожалеть, даже если умру в это самое мгновение.
— Ты поддерживал свое тело с помощью силы и воли.
— Естественно. И что с того?
— Здесь не действует сила, а одной воли для этого недостаточно. По моим расчетам, ты не смог бы одолеть и Красного Стража. Просто упал бы и умер от старости, не дойдя до него.
Ты вновь усмехаешься.
— Ты не учел два фактора. Скажи-ка, для Перемещения ты используешь метод Шалл-дона, Черную Стрелу?
Враг пожимает плечами.
— Да. Старая, надежная и достаточно экономичная формула. А что?
— А я часто применяю Двойные Врата Перехода, метод Валланы.
— Это же требует уйму свободной мощи. Зачем такие сложности?
— В качестве центра Перехода я обычно использую Источник Миров. После этого, сам понимаешь, энергии хватает надолго.
— О, тогда понятно. — Враг потирает правой рукой подбородок. — К сожалению, твой способ не применим для тех, над кем властен Путь Исхода.
— Путь Серой Башни, ты хочешь сказать?
— Название не играет роли. Ты знаешь, о чем я.
— Знаю, — хмуро киваешь ты, — потому и покинул Путь.
— Это мне известно, Акинак. Однако есть еще одно. Тебя называли «последним из Первых». Последним представителем древних родов.
— Мне это было давно известно — почитай, с той поры, как я получил свое имя.
— Прозвище, не имя, — поправляет он.
— Это единственное имя, которое было у меня когда-либо, — отрезаешь ты. — Но ты уклонился от темы.
— Верно. Так вот, ты — последний из Первых, я же — первый из Последних.
Первый из ПОСЛЕДНИХ??? Так значит…
— Да, — подтверждает он. — Именно с моим рождением начался закат нашего общего рода. В тебе сосредоточена вся древняя кровь и сила, какая только была за века существования нашего народа; мне же досталась та ее часть, которая привела нас к гибели.
Первый из Последних — тот, в ком наиболее ярко воплотились все черты, восстановившие богов и саму Судьбу против твоего рода. Имя его известно тебе, да и другим, кто проявил интерес к истории Пути (правда, таковых не очень-то много: больно мрачный раздел)…
— Твой Путь замкнулся, Торн, — после тяжелой паузы молвишь ты — и чертишь острием меча окружность Змеиной Цепи; да-да, тот самый Знак, что некогда применил против тебя Хравн-Отступник. Изобретенный самим Торном-Шипом в эпоху, когда мир был более жесток к людям, но и более справедлив.
Световая колонна, окутывающая Врага, исчезает, как и порожденная ею зона без-магии. Торн, однако, попадает под действие собственного Знака-Ловушки и не может воспользоваться силой, даже если у него после поражения в Битве Черного Рассвета сохранился запас, в чем имеются веские причины сомневаться.
Доспехов Торн, как и ты, не имеет; облачение Черного Властителя, очевидно, переправилось на свое старое место, сиречь в сундук подле Черного Трона. Однако оружие при нем — достопамятный скимитар Барзай. Закономерно, надо сказать…
— Пусть будет так. — Отпрянув назад, Враг вытягивает из-за пояса клинок черной бронзы и делает пробный взмах. — Прошу…
Бой длится не очень долго. Или Торн владеет оружием хуже тебя, или еще что-либо, но ты довольно быстро вышибаешь у него скимитар, расщепив лезвие из черной бронзы, и тем же движением наносишь смертельную рану. Торн оседает наземь. Изо рта Врага вырывается горький смех, окрашенный его собственной кровью.
— Наклонись, — выдыхает он.
Ты качаешь головой.
— Это не ловушка, дурак! — Кашель и боль заставляют Торна скрючиться подобно раненой змее. — У меня есть для тебя… кое-что…
Держа меч наготове, ты наклоняешься к умирающему. Окровавленная рука Врага касается твоей головы, а побелевшие от напряжения губы произносят Слово. Последнее Слово.
Боль и горячий лед чужой мощи обрушиваются на тебя подобно потоку жидких молний из Чаши Бурь. На какое-то время ты теряешь все чувства, а когда вновь обретаешь их, то обнаруживаешь, что Первый из Последних уже покинул мир живых.
Уложив тело Торна на скальную полку, ты кладешь сломанный скимитар рядом с ним, а затем возвышенным ритуальным Словом воздвигаешь гробницу, заставив неподвижные камни сомкнуться вокруг мертвеца непроницаемым барьером. Под твоим пристальным взглядом над этой импровизированной гробницей медленно возникают выдавленные в скале строчки эпитафии (сочиненной, насколько тебе известно, самим Торном в те незапамятные времена, когда он фактически только начинал свой Путь):
Я не знаю конца и не помню лица,
Отраженного в зеркале грез.
Мне закрыт путь назад, и нельзя не сказать,
Почему я стремлюсь к сердцу гроз.
Я не вижу следов своих собственных слов,
Я забыл, где начало Пути;
Мне осталось теперь за последний Барьер
Ускользнуть — и навеки уйти.
Я смирился давно с тем, что в мире ином
Все изменит и облик, и суть:
Тот, кто умер — живет, тот, кто жив — в смерть уйдет;
Не меняется только лишь Путь.
Никогда я не знал ни покоя, ни сна,