Это наводит меня на мысль. Я знаю, в идеальном сценарии нам нужно заставить его бежать против часовой стрелки, чтобы он опять начал становиться меньше. Но это чудовище умно, очень умно, и оно больше не станет этого делать. Оно уже заметило, что все бегут против часовой стрелки, и не преследует их.
Вместо этого оно движется в обратную сторону, зная, что нагонит их в любом случае – и притом станет крупнее. А может, оно уже увеличилось в размерах. Ведь оно с самого начала было таким большим, что сразу и не определишь.
Значит, остается только один выход. Поскольку это чертовски опасно, я не могу попросить кого-то еще сделать это. А поскольку я знаю – если я скажу, что хочу сделать это сама, Хадсон будет вне себя – то мне остается только одно… просто помалкивать.
Я набираю максимальную скорость и лечу на зверя сзади, надеясь, что какое-то время он меня не заметит.
Кажется, он и впрямь не замечает меня, и тут Дауд и Колдер принимаются бегать по арене зигзагами, пытаясь вымотать его. Да, при этом устают и они, но ведь нас двенадцать, а он только один, так что мы наверняка сможем его измотать.
Зверь подбирается к Дауду, который превратился в волка, так близко, что кусает его за хвост. Дауд подскакивает и подкатывается под это существо, чтобы укусить его за лодыжку и заставить споткнуться. Но зверь даже не замечает его – теперь он сфокусировал все свое внимание на Колдер и на Мэйси, которая бежит за ним, пытаясь поразить его то одним заклятием, то другим.
Они, разумеется, не действуют, но моя кузина не сдается и продолжает свои попытки, надеясь, что одно из них сработает.
А я – я готовлюсь проделать, наверное, самую глупую штуку из всех. Если это существо и дальше продолжит бегать по часовой стрелке, то скоро нам придется иметь дело с чудовищем размером со всю эту арену.
Надеясь, что это сработает, я подлетаю к нему сзади, вытягиваю руку и пытаюсь ухватиться за руну, застрявшую в его шкуре.
Только зверь становится то больше, то меньше в зависимости от направления, в котором он бежит – и только у него в шкуре застряла руна. Значит, тут есть какая-то связь, я это чувствую, я это знаю. И, стиснув зубы, я опять тянусь к руне. Мои пальцы вцепляются в камень, и я, упершись в бок зверя коленями и махая крыльями, пытаюсь вытащить его.
Зверь вопит и нападает на меня так быстро, что я не успеваю собраться и слетаю с него. Сначала мне кажется, что сейчас я попаду ему в пасть и меня прикончат его зубы, но в последний момент мне удается взлететь, и я налетаю на шип на его шее. Он пронзает мое бедро, и я кричу от боли. Что ж, теперь мне хотя бы больше не придется стараться летать за ним, я пришпилена к нему.
Решив воспользоваться этим преимуществом, несмотря на терзающую меня боль, я растягиваюсь на боку этой твари и тянусь, тянусь к руне. Но мой рост опять служит мне плохую службу – к тому же зверь стал теперь так велик, что, хотя я вытягиваю руки, у меня не получается дотянуться даже до его заднего бедра, не говоря уже о том месте, где застряла руна. Значит, мне надо как-то слезть с этого шипа, но, если учесть, что это чудовище скачет галопом, а схватиться я могу только за другой костяной шип, торчащий из его спины, становится ясно, что мне крышка.
Хадсон и Реми бегут ко мне, и я кричу им, чтобы они отошли. Эта тварь взбешена, и я боюсь, что она разорвет их на куски.
Но прежде, чем они успевают добраться до нее, к ней подлетает Флинт, превратившийся в дракона, и пытается отвлечь ее.
Чудовище выходит из себя, оно рычит, прыгает, изгибается, пытаясь добраться до него. Но Флинт продолжает держаться вне зоны его досягаемости и только иногда вытягивает хвост или лапу так, что зверю начинает казаться, будто он может добраться до него. Это разъяряет его еще больше.
Хадсон тем временем заскакивает ему на спину, схватившись за костяной шип, который находится рядом с тем, который проткнул меня. Что чертовски опасно, ведь костяные шипы торчат во все стороны, а зверь прыгает из стороны в сторону, стараясь стряхнуть с себя Хадсона и схватить Флинта.
Я не теряю времени, пытаясь сказать ему, чтобы он спрыгнул, пока не поздно – ведь это Хадсон, и без меня он никуда не уйдет. Вместо этого я спрашиваю:
– Чем я могу тебе помочь?
На что он отвечает:
– В следующий раз не насаживай себя на какое-нибудь чертово животное, хорошо?
– Вообще-то изначально это не входило в мои планы.
– Однако ты все-таки насадила себя на его шип. – В его голосе звучит раздражение, но на лице играет улыбка, показывающая, что он просто подтрунивает надо мной. А затем он протягивает руку и отламывает острие шипа, торчащее из моего бедра. Шип ранит его руку, чудовище бесится еще больше – я могу только представить, какую боль это причиняет им обоим, – и внезапно подо мной оказывается уже не спина необъезженного мустанга, а волна цунами. А ведь нижняя часть моего бедра по-прежнему насажена на костяной шип.
– Если тебе это не по вкусу, то успокойся, чертов ты мудозвон, – рычит Хадсон, пока чудовище пытается повернуться и укусить его. Оно скачет, ревя во все горло, вертится так и эдак, пытаясь вонзить зубы в одного из нас. И как бы Флинт ни пытался его отвлечь, оно не поддается. Оно жаждет крови и удовлетворится только кровью Хадсона или моей.
По арене бежит Джексон, за ним бегут Байрон и Рафаэль, они всеми силами стараются привлечь внимание зверя к себе, отвлекая его от нас. Джексон подпрыгивает и кулаком бьет чудовище в нос, как до этого сделала я. Оно яростно ревет и пытается откусить ему ногу, но Джексон проворен.
Байрон хватает его за одну поднятую переднюю лапу, Рафаэль за другую, они оба дергают их вниз, так что ему не удается подпрыгнуть, и оно валится брюхом на каменный пол. Оно поворачивает голову, хочет укусить Байрона, но вампир уже перенесся на двадцать футов в сторону, и оно пытается броситься за ним.
Тем временем Хадсон почти не обращает на них внимания – вместо этого он пользуется тем, что зверь остановился, и говорит мне:
– Это будет больно.
Глава 145. Смерть и дисориентация
Он прав, это больно. Потому что он хватает мою ногу и сдергивает ее с пронзившего ее шипа. Прежде, чем на моих устах замирает вопль, он кричит Джексону и подбрасывает меня в воздух, как мешок картошки.
Я понимаю, почему он так поступил. Я не могу превратиться в камень, потому что мне слишком больно. Но Хадсону было необходимо сбросить меня со спины чудовища до того, как его прыжки скинут меня туда, где он не сможет контролировать мое приземление.
Сильные руки Джексона подхватывают меня, он переносится так далеко от чудовища, как только возможно, и опускает меня на пол. Я частично меняю обличье, чтобы остановить кровь, но у меня кружится голова. Я оглядываюсь по сторонам, ожидая, что Хадсон перенесется ко мне, но он этого не делает. Он по-прежнему сидит на шипастой спине зверя.
Он прыгает, переворачивается в воздухе и хватается за руну, застрявшую в боку зверя. И у меня перехватывает дыхание, когда я смотрю, как моя пара висит на его боку, а затем падает, с руной в руке.
Чудовище ревет, сразу же уменьшается до своих нормальных размеров, и я вздыхаю с облегчением. Да, оно по-прежнему огромное, размером с самую большую фуру, но теперь оно все-таки меньше, чем многоквартирный дом.
Хадсон приземляется на пол и тотчас переносится ко мне.
– Ты можешь остаться здесь на какое-то время? – спрашивает он, тяжело дыша. – Попытайся отдохнуть. А я не дам этой твари приблизиться к тебе.
Я смотрю на него, словно говоря: «Ты что, шутишь?»
– Это я не дам ей приблизиться ко мне, – говорю я ему и, взявшись за мою платиновую нить, превращаюсь в сплошной камень, чтобы моя рана могла немного затянуться.
Затем я снова превращаюсь в человека, и, хотя теперь мне не под силу бегать так же быстро, как несколько минут назад, я все же готова снова броситься в бой.
Я вижу, как члены Ордена переносятся по арене, пытаясь сделать так, чтобы зверь сосредоточил все внимание на них и давая время нам, остальным, придумать план, как уничтожить эту тварь раз и навсегда.
Но проблема состоит в том, что я не знаю, что тут можно сделать, как и все остальные. Магия не действует на это существо. У нас нет никакого оружия, которым можно было его поразить. Похоже, ничего из того, что мы делаем, не может пробить его толстую шкуру. Даже руна застряла лишь на поверхности, не более того.
Я понятия не имею, как нам победить эту тварь. Немудрено, что никто не мог выдержать эти Испытания. Даже пройдя все остальные раунды, как они могли уцелеть в схватке с этим?
Мы до сих пор живы только потому, что нас так много. Но мы не можем бегать от этого зверя вечно. В конце концов кто-нибудь ошибется, и я боюсь, что это будем мы.
– Что мы можем предпринять? – спрашиваю я Хадсона.
– Не знаю, – мрачно отвечает он. – Если мы с Джексоном обрушим арену и попытаемся расплющить эту тварь, то, скорее всего, обломки раздавят нас всех.
– Знаю. Но мы должны что-то сделать.
– Да, должны.
Внезапно Мэйси выбегает на середину арены и оказывается прямо на пути у зверя.
– Что она делает? – спрашиваю я, и душа у меня уходит в пятки.
– Не знаю, – отвечает Хадсон и, устремившись прямо к моей кузине, встает между ней и зверем, и я взмываю в воздух, чтобы сделать то же самое.
Но Мэйси кричит ему:
– Отойди!
Он отходит, и тут я понимаю, что она делает. Она создает портал.
– Это сработает? – спрашиваю я, ни к кому не обращаясь, но она слышит меня и, подняв взгляд, пожимает плечами.
И я ее понимаю. Мы подошли к такой точке, что стоит пробовать все. Но куда же этот портал перенесет зверя? Вряд ли кто-то из нас может покинуть арену.
Оказывается, Мэйси не планировала переносить его далеко.
Когда зверь бросается на нее, она ныряет в портал, и он ныряет вслед за ней. Несколько секунд спустя она появляется на другой стороне арены и бежит изо всех сил.