Из круга над нашими головами спускается Артелия и подходит ко мне. Глядя на меня с высоты своего немалого роста, она говорит:
– Ты сделала мудрый выбор. – В ее тоне слышится уважение – и из-за того, как я обошлась с Сайрусом, и из-за того, как я решила исход битвы, но я не хочу, чтобы меня уважали за резню, следы которой я вижу вокруг себя.
Я гляжу на них и тихо говорю:
– Мне кажется, что, лишь ступив на поле этой битвы, мы уже проиграли, Артелия.
Поначалу она ничего не отвечает, затем отвешивает мне низкий поклон.
– Для меня будет великой честью служить тебе, моя королева.
От меня не укрывается тот факт, что сейчас она, как до нее Честейн, впервые назвала меня королевой.
Вот лежит погибшая горгулья… Я не знаю, сколько их осталось и как много полегло. И от этой мысли у меня начинает щемить сердце.
– Скольких мы потеряли? – спрашиваю я, и все мое тело дрожит, пока я жду ответа, хотя я стараюсь говорить спокойно. Я мало что знаю о том, что это значит – быть королевой, но понимаю, что мне нельзя уходить от трудных вопросов, какими бы тяжелыми они ни были.
– Двадцать семь человек, раненых гораздо больше.
Двадцать семь. Мне хочется сгорбиться, но я не позволяю своим плечам опуститься. Это слишком много, слишком, если учесть, что это я послала их в бой. Это я поставила их жизни под удар – и в конечном итоге именно я несу ответственность за то, что эти жизни оборвались. Этот груз давит на меня.
– Я… – начинаю я, но обрываю свою речь до того, как успеваю спросить, знала ли я кого-то из них. Я их королева, так что я в ответе за них всех, и мне важен каждый. – Ты не могла бы собрать для меня сведения об их ближайших родственниках? – прочистив горло, спрашиваю я. – Мне бы хотелось выразить соболезнования их семьям.
– Конечно, – отвечает Артелия.
– Нам надо собрать трупы, – помолчав секунду, продолжаю я. – Мы должны унести отсюда тела всех, кто сражался на нашей стороне.
– Разумеется. – Артелия кивает, и лицо ее печально. – До сих пор мы искали раненых, но теперь начнем также собирать мертвых.
– Спасибо. – Я оглядываю поле битвы и понимаю, что теперь, когда Сайрус разбит, здесь не осталось никого, кто мог бы унести отсюда их мертвых. Ведь все, кто выжил, либо сбежали, либо были взяты в плен – и теперь мне придется иметь дело и с этим, хотя я к такому совсем не готова.
Но, к счастью, Артелия знает, что делать.
– Мы прикажем пленным ведьмам, ведьмакам и человековолкам позаботиться о своих мертвых. И я поговорю с твоей парой о вампирах.
– Это хорошая мысль, – соглашаюсь я. Я совсем не учла, что теперь, когда Сайрус и Далила перестали быть королем и королевой вампиров, их место должен занять Хадсон. Строго говоря, первая в линии наследования Иззи, однако она незаконнорожденная. Я отмечаю про себя, что надо будет узнать у Хадсона, что об этом говорит монарший протокол.
Артелия говорит, что ей надо проконтролировать сбор тел, и, повернувшись, уходит.
Я смотрю ей вслед одну секунду, две, готовясь ко всему тому, что мне еще надо сделать. Потом я делаю глубокий вдох, смотрю на татуировку, появившуюся на моем предплечье, когда с Сайрусом было покончено, и понимаю – у меня осталось еще одно дело.
И связано оно с Кровопускательницей.
Глава 175. «Конец» игры
– Ты это серьезно? – спрашивает Флинт, выйдя из портала Реми и поняв, куда мы попали. – Я думал, что уж с этим местом мы распрощались навсегда.
– Так и будет. Но у нас осталось еще одно дело. – Я поворачиваюсь к Джексону и Хадсону. – Вы можете снять здешние защитные заклятия, чтобы мы могли пройти?
Джексон смеется.
– Да, думаю, с этим я справлюсь. Хотя… – Он смотрит на своего отца и Далилу, которых Честейн заковал в цепи и окружил охраной из трех воинов. – Я до сих пор не понимаю, почему ты решила доставить их сюда.
– Потому что у меня есть план, – отвечаю я. – Так что вам придется просто довериться мне.
– Я верю тебе, – шепчет мне на ухо Хадсон.
Я закатываю глаза.
– Ты просто хочешь заняться каким-нибудь делом.
– Я всегда стараюсь заниматься делом. – Он обвивает рукой мою талию и притягивает меня к себе. На секунду я прижимаюсь к нему, наслаждаясь его близостью теперь, когда мы оба выжили в самом ужасном сражении в нашей жизни.
– Где мы? – спрашивает Честейн, когда мы ступаем на ледяную тропинку, ведущую к пещере Кровопускательницы.
– Я думала, что ты захочешь навестить своего старого друга, – отвечаю я. Во всяком случае, я надеюсь, что он здесь. Я не могу представить себе, что эти двое не нашли друг друга.
Мы, петляя, заходим все глубже в пещеру, и я напрягаюсь, готовясь увидеть то место, где висят трупы, из которых в ведра стекает кровь. Но, когда мы подходим туда, где Кровопускательница обычно держит свои снеки, там ничего нет. Не видно даже крюков и ведер.
– Как это понимать? – спрашивает Флинт и забивается с Иден. – Хотя нельзя сказать, что я жалуюсь.
– Скоро ты все увидишь сам, – отвечаю я. И действительно, как только мы делаем последний поворот, я вижу, что мое чутье меня не подвело.
Кровопускательница больше не одна в своей ледяной тюрьме.
– Вот как! – восклицает Джексон, когда мы входим в ее гостиную, которая теперь выдержана в красивых зеленых тонах.
Правда, ни я, ни остальные не обращаем внимания на новый интерьер. Ведь мы видим, что сейчас Кровопускательница пьет кровь из шеи Алистера, сидя на прелестном диване в цветочек.
Она, вздрогнув, отстраняется – значит, сейчас она впервые не смогла почувствовать наше прибытие. Правда, она была немного занята.
– Что ты тут делаешь? – зло спрашивает она. Но ее злость направлена не на нас – она направлена на Сайруса, который в настоящий момент пытается отступить от нее так далеко, как ему позволят конвоиры-горгульи. Но у него ничего не выходит.
– У меня есть для вас подарок, – говорю я, подойдя к ней вместе с Хадсоном.
– Ты имеешь в виду его? – спрашивает она, все так же зло глядя на Сайруса. – Если да, то я не прочь получить такой подарок.
– Не совсем, – отвечаю я, – но думаю, мой подарок понравится вам не меньше. Преподнести его вам меня попросила ваша пара.
Я касаюсь ее руки и передаю Корону с моей на ее ладонь.
Она ахает, когда Корона переходит на ее кожу, затем смотрит поочередно на Алистера и на меня, и по ее щекам текут слезы.
По правде говоря, слезы Кровопускательницы приводят меня в некоторое замешательство, ведь она всегда была так нереально крута. Я даже не знала, что она может плакать, что это возможно. Но думаю, свобода и возвращение ее пары после тысячи лет разлуки способны заставить девушку так расчувствоваться, что она заплачет.
Я думаю о том, каково бы мне было, если бы у меня не было возможности видеть Хадсона в течение тысячи лет, но тут же выбрасываю эту мысль из головы. Это слишком ужасно, чтобы размышлять об этом хоть одну секунду.
Видимо, он чувствует себя так же, как и я, потому что его рука сжимает мою, и он шепчет:
– Я никуда не собираюсь от тебя уходить.
– Вот и хорошо, ведь теперь у меня есть целая армия, чтобы отыскать тебя.
– Извините, – говорит Кровопускательница, взяв Алистера за руку. – Думаю, нам пора переместиться отсюда.
– А куда? – с любопытством спрашивает Мэйси.
– Куда угодно, лишь бы не оставаться здесь, – отвечает она, с отвращением оглядывая свою пещеру.
– Да, тысяча лет может сотворить такое с человеком, – соглашается Флинт.
– Тысяча лет может сотворить с человеком многое, – смеется Хадсон. – И не самое хорошее.
– Я и сейчас могу сокрушить тебя, – замечает Кровопускательница, но в этой угрозе не чувствуется гнева. Похоже, свобода смягчила ее… А может быть, дело в том, что она воссоединилась со своей парой. Как бы то ни было, теперь она выглядит более счастливой, чем когда-либо прежде, и это хорошо для Хадсона, и для всех нас.
– Не хочу прерывать встречу друзей, – надменно вступает в разговор Далила, – но я не понимаю, как ваш маленький приступ ностальгии может помочь тебе выполнить твою часть нашего уговора, Грейс?
– Да неужели? – спрашиваю я. – А мне казалось, что это очевидно.
– Да, очевидно, – соглашается Джексон, и, похоже, он впечатлен дьявольским коварством моего плана. – И очень умно.
– Что очень умно? – недоумевает Флинт.
Я хочу ответить ему, но тут Джексон обвивает рукой его талию и шепчет ответ ему на ухо. Мы все обмениваемся многозначительными взглядами, тем более что вместо того, чтобы отстраниться, Флинт прислоняется к нему.
Тут явно скрывается нечто интересное, и я намерена выяснить, что именно, как только разделаюсь с этой последней, неприятной задачей.
Я поворачиваюсь к Кровопускательнице.
– У меня есть одна догадка. Мне кажется, я знаю, почему Алистер хотел, чтобы я пообещала передать вам Корону. Вы не хотите рассказать мне, в чем тут дело?
Кровопускательница проводит пальцами по своему тату, как будто никак не может поверить, что Корона действительно находится на ее ладони.
– Заморозив Армию горгулий и спрятав среди них Божественный камень, я понимала, что, если бы Сайрус когда-нибудь захватил меня, он смог бы сломить меня и разморозить их. – На ее глазах выступают слезы, и она поворачивается к Алистеру. – Я не могла допустить, чтобы Армия погибла, пока мой суженый числился пропавшим без вести. Я не знала, где Сайрус спрятал его, и мне надо было быстро принять решение. И я создала эту тюрьму, крепость которой определялась границами моей души. Поэтому я не могла покинуть это место, разве только в том случае, если бы сила моей души вдруг возросла. Есть лишь несколько вещей, благодаря которым сила души может возрасти, – она опять смотрит на Корону, – и это одна из них.
– Вы заточили себя здесь, чтобы защитить Армию горгулий? – спрашивает Флинт, явно не уверенный, что он расслышал ее правильно. То есть да, мы догадывались об этом, но не знали таких деталей.