– Насчет того, что ты должна быть королевой горгулий? Нет. Насчет переноса Двора в Сан-Диего? Возможно. Я хочу быть уверен, что ты делаешь это не только ради меня.
– Ты это серьезно? Ты единственный из всех, кого я знаю, кто будет беспокоиться из-за того, что кто-то хочет переехать в Сан-Диего. – Она раскидывает руки, словно желая обнять этот великолепный теплый день. – Тебе же известно, что большинство людей считают этот город раем, не так ли?
– Да, известно, – отвечаю я и теперь уже сам закатываю глаза. – Но я по-прежнему хочу удостовериться, что это именно то, чего хочешь ты сама. Ты же королева, и твой Двор должен находиться там, где хочешь ты.
Она вздыхает и наклоняется, так что все ее дивные кудряшки падают ей на лицо. Я протягиваю руку и убираю их, чтобы видеть ее глаза. Это важно, и я должен видеть, о чем она думает.
– Знаешь, будущий доктор Вега, я уверена, что мы оба знаем – в ближайшее время ты не собираешься бросать университет. А поскольку ты предпочитаешь Калифорнийский университет в Сан-Диего и Лос-Анджелесе, выходит, что жизнь в Сан-Диего подходит нам больше всего.
Именно этого я и боялся – что она делает это ради меня, а не ради себя.
– Да, но я не хочу…
Она жестом прерывает меня.
– К тому же на тот случай, если ты этого еще не заметил, я обожаю Сан-Диего. Ведь это как-никак мой родной город. К тому же после стольких месяцев на Аляске я больше никогда не стану принимать здешнюю погоду как должное. А кроме того, раз у горгулий есть крылья, они могут летать, куда хотят – так что, расположив мой Двор здесь, мы не ограничиваем себя. Тем более что Реми подарил тебе кольцо, благодаря которому ты можешь без вреда бывать на солнце. – Говоря это, она слегка краснеет.
При этих словах мои клыки удлиняются, и мой взгляд останавливается на двух крохотных проколах у основания ее горла, которые я проделал сегодня утром. Потому что да, я часто использую то кольцо, которое мне подарил Реми все эти месяцы назад. Очень часто.
Она замечает, куда я смотрю, и ее румянец становится гуще, а глаза немного затуманиваются – это верный знак того, что она думает о том же, о чем и я. Мне везет.
– Может, нам лучше вернуться домой? – спрашиваю я так небрежно, как только могу, если учесть, какие мысли занимают сейчас мой ум. Мысли о том, чтобы целовать Грейс, касаться ее, пробовать ее на вкус…
– Домой? – Ее голос звучит недоуменно, но, судя по блеску в глазах, она отлично понимает, о чем я.
– Или мы можем сесть на нашу яхту и отправиться в Коронадо на всю вторую половину дня.
Произнеся эти слова, я понимаю – это самое оно. Грейс тратит столько времени, заботясь о других людях, а мне надлежит заботиться о ней. И после напряженного заседания Круга, в котором она участвовала вчера вечером и на котором они окончательно утвердили отправку тайной делегации в ООН (Грейс старается выполнить свое обещание вывести сверхъестественных существ из тени на свет), было бы неплохо провести вторую половину сегодняшнего дня, плавая по заливу и гуляя по маленьким магазинчикам, которые она так любит.
Еще более привлекательной эта мысль кажется мне потому, что на нашей яхте есть очень удобная каюта с огромной кроватью.
– Коронадо? – повторяет она, встрепенувшись при упоминании одного из ее любимых мест в Сан-Диего. – А я смогу купить капкейк в…
– В той маленькой пекарне, которую ты любишь? – договариваю я и, поднявшись с земли, помогаю ей встать. – Сам я подумал о дюжине капкейков.
Она смеется.
– Поэтому-то я и люблю тебя.
При этих словах меня всего словно озаряет свет. Грейс любит меня. Она действительно любит меня даже после всего того, что я натворил. После всего, что я заставил ее пережить. Это кажется мне настоящим чудом, и я никогда не буду принимать это как должное, всегда буду это ценить.
Я ничего не говорю, потому что не могу. Мое горло сжимают эмоции, так что мне трудно дышать, трудно говорить. Я чувствую себя как идиот, но мне все равно, потому что Грейс рядом. И она любит меня, как бы глупо и сентиментально я себя ни вел.
Хотя это не мешает ей закатить глаза, когда она видит, насколько я размяк. Она вкладывает свою изящную маленькую руку в мою.
– Ты ведешь себя просто смехотворно. Ты же это понимаешь, правда?
– Это ты заставляешь меня вести себя смехотворно, – отвечаю я и тру большим пальцем ее обетное кольцо, чтобы привлечь удачу. – Ты делаешь это со мной с той самой минуты, когда я впервые увидел тебя.
– Так я тебе и поверила, – парирует она. – Ведь ты до сих пор отказываешься сказать мне, что означает мое кольцо.
– А как это связано с тем, что я без ума от тебя? – спрашиваю я, когда мы начинаем двигаться к университетскому кафетерию. У Грейс есть планы на обед, и я знаю, что она терпеть не может опаздывать.
– Я просто говорю, что, если бы ты действительно был без ума от меня, ты рассказал бы мне, какой дал обет, даря это кольцо. – Она строит мне глазки, но я только смеюсь, хотя одновременно гадаю, как она отреагирует, когда я скажу ей правду.
Я знаю, что должен ответить на ее вопрос – прошло уже много месяцев с тех пор, как я надел это кольцо ей на палец, – но не могу не гадать, какие чувства у нее вызовет мой ответ. Часть меня все еще боится, что она слетит с катушек, узнав, какой обет я дал тогда, еще не зная, ответит ли она на мою любовь. Ее возможный гнев мне совсем ни к чему, ведь дела у нас наконец обстоят хорошо. Я имею в виду не только наши отношения, но и жизнь вообще.
Прежде со мной никогда такого не было – никто никогда не любил меня, как любит Грейс – и, если она уйдет от меня… если она уйдет, я не знаю, что буду делать.
Но я не могу больше скрывать это от нее, потому что иначе буду чувствовать себя как гребаный трус.
– Если ты действительно хочешь это знать… – начинаю я, но прежде, чем я успеваю договорить, кто-то сзади дергает Грейс за рюкзак.
Мы оба напрягаемся, когда нас пронзают воспоминания о том, что произошло в минувшем году. Черт возьми, я на две минуты расслабился, и вот…
– Ура, я не опоздала! Вы можете в это поверить? – Между нами втискивается Хезер, лучшая подруга Грейс.
Я приказываю моему неистово бьющемуся сердцу угомониться и вижу, что Грейс старается угомонить свое.
– Это просто шок, – без тени улыбки шутит Грейс.
Хезер только фыркает и мотает головой. Затем говорит мне:
– У тебя симпатичные клыки, – после чего опять поворачивается к Грейс. – Моя пара по математическому анализу закончилась рано – ура. В самом деле, разве можно давать женщине столько математических задач?
– Это вопрос на все времена, – отвечаю я.
– Ой, с вами не повеселишься. – Она толкает в плечо сначала Грейс, потом меня. – Надо мне опять начать везде опаздывать.
– Возможно, Хадсону стоит заплатить за твой обед, положительное подкрепление еще никому не вредило, – говорит ей Грейс, когда я придерживаю перед ними дверь.
– Я займу для нас столик, – предлагаю я, отдав Грейс мою кредитную карточку, когда они с Хезер поворачиваются к стойке кафетерия.
– Я просто шутила, – начинает она, но я качаю головой.
О том, что я заплачу за обед моей пары и ее подруги, не стоит даже заикаться, ведь больше всего на свете мне нравится, когда Грейс позволяет мне заботиться о таких мелочах. Она так сильна, так уверена в себе, что редко дает мне возможность ей помогать. И это тоже мне по душе. Я люблю и ее внутреннюю силу, и ее магические способности, с которыми она продолжает осваиваться все больше и больше.
Но в этой мелочи я могу ей помочь и намерен это сделать.
Она закатывает глаза, но не спорит со мной. Вместо этого она берет Хезер за руку и увлекает ее за собой. Последние ее слова, которые я успеваю расслышать сквозь царящий в кафетерии гвалт, это то, что раз уж за все плачу я, то им надо взять самые большие порции молочного коктейля.
Я надеюсь, что так они и сделают. Мне нравится вызывать на лице Грейс улыбку, а что до ее подруги, то я всегда буду благодарен ей за то, что в прошлом ноябре, когда Грейс была так убита горем, что не могла мыслить ясно, Хезер отправила от ее имени заявление о приеме в Калифорнийский университет в Сан-Диего. Если бы она этого не сделала, нас бы сейчас здесь не было, а ведь это отличное местечко.
Не говоря уже о том, что она смогла проглотить всю эту историю о вампирах и горгульях как нечто само собой разумеющееся. Так что она молодец.
Я занимаю столик у окна и начинаю просматривать сообщения на моем телефоне, ожидая возвращения Грейс и Хезер.
Приходит сообщение от Иден с вопросом о том, где мы сейчас.
Я: А что? Тебе нужна экскурсия по Сан-Диего?
Иден: Возможно. Но сначала я сообщу вам одну новость.
Я: Погоди, ты что, здесь?
Иден: А как же.
Иден: Зачем еще мне было спрашивать, где вы сейчас?
Я: А, ну тогда ясно.
Я: Мы в Калифорнийском университете.
Иден: Принято.
У меня есть примерно две минуты, чтобы попытаться понять, что к чему – у Иден не было ни одного выходного с тех пор, как она начала свою учебу в академии. Потому что она уже с решительным видом входит в кафетерий, одетая в форму курсанта Академии гвардии драконов.
Она подходит к нашему столику одновременно с Грейс и Хезер. И черт возьми, перед тем, как сжать Грейс в медвежьих объятиях, бросает на Хезер такой пылкий взор, что от его жара все здание могло бы загореться.
Тем более, что, представляясь, Хезер отвечает ей еще более страстным взглядом.
Иден кивает и дарит ей широкую улыбку, в которой читается явный интерес. Но эта улыбка тут же исчезает, когда она поворачивается к Грейс и ко мне.
– Теперь мы знаем, как связаться с королевой теней и как уговорить ее вылечить Мекая.
– Что? В самом деле? – Грейс сжимает ее предплечье. – Давай, рассказывай.
Она рассказывает нам все, и это звучит так дико, что думаю, может сработать. Я начинаю строить планы, как мне прогулять оставшиеся занятия до конца недели, и слышу, как Иден говорит: