Приятно осознавать, что я не единственная, у кого Честейн вызывает неприязнь, но я не думаю, что он мог бы нас предать. Ведь, выведя из игры Сайруса, он выиграет не меньше, чем мы. Но я не хочу спорить с Флинтом.
– Думаю, ты вполне мог бы задать ему перцу, ведь ты такой крутой дракон.
– Дело говоришь. – Он широко улыбается и слегка поигрывает мускулами. – Вообще-то… – Он замолкает, и улыбка вмиг сползает с его лица, а выражение становится сердитым.
Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, что так разозлило его, но вижу только Джексона, быстро идущего в центр ринга с таким видом, будто он здесь законный хозяин.
Я опять поворачиваюсь к Флинту, чтобы спросить, что не так, но он уже шагает прочь, притом руки его сжаты в кулаки. Я смотрю ему вслед с тяжелым сердцем. Все так запуталось, и я не могу придумать, как это исправить, как бы ни старалась. Я понимаю, что дело дрянь и что я ничего не могу сделать, чтобы возместить Флинту его потери, но сейчас угроза велика как никогда, и нам надо держаться вместе, а не расходиться по углам.
– Привет. – На мое плечо ложится рука Хадсона, и, повернувшись, чтобы поглядеть на него, я вижу в его глазах тепло, которого там не было, когда я смотрела в них в прошлый раз. Это не исцеляет боль, таящуюся в глубине моей души, но немного смягчает ее, а это уже больше, чем я ожидала.
– Я подумал, что воспользуюсь отсутствием солнца и посмотрю, как у вас дела.
– Ты только что пропустил потрясающее зрелище – Дауд наголову разбил горгулью, которая была в два раза крупнее него, – весело говорит Мэйси. – Это было великолепно.
Я со вздохом прислоняюсь к нему и наслаждаюсь его несокрушимой силой, пока Мэйси пересказывает ход эпической битвы, которую вел Дауд. Я вбираю в себя его тепло и позволяю ему немного притупить тот страх, который разрастается во мне с тех самых пор, как мы наблюдали за разрушением Кэтмира.
С тех самых пор, как я поняла, что нет ничего нерушимого, ничего безопасного в этом новом мире зыбких союзов и несдержанных обещаний. Я не знаю, как с этим бороться, и уж точно не представляю, как тут можно победить.
В тренировочном кругу Джексон отлетает в сторону, падает лицом вниз и проезжается по каменистой земле.
Хадсон морщится.
– Это больно.
– Может, нам стоит это остановить? – спрашиваю я, но тут Джексон вскакивает, взлетает и бросается на одну из пяти горгулий, противостоящих ему.
Горгулья пытается выхватить его из воздуха, но Джексон уже оказался на земле и бьет своего противника по ногам, так что тот падает, а сам он приземляется сверху. Он зажимает голову воина-горгульи в замок, и, хотя не ломает его шею, намек вполне ясен.
Один противник побежден, осталось четыре. Джексон поворачивается, чтобы сразиться с еще двумя, но горгулья, которую он только что свалил наземь, хватает Джексона, который не ожидает этой атаки. Пара секунд – и Джексон опять отлетает в сторону и с размаху ударяется о камни.
– Я больше не могу на это смотреть, – говорит Хадсон, и поначалу мне кажется, что он уйдет вслед за Флинтом.
Но вместо этого он переносится туда, где сидит Джексон, мотая головой, чтобы прийти в себя, и, протянув ему руку, говорит что-то такое, на что Джексон закатывает глаза и смеется.
Джексон машет рукой, как бы говоря «флаг тебе в руки».
– Ну давай, большой брат, – язвит он. – Покажи мне, как это делается.
– Не волнуйся, – парирует Хадсон. – Вряд ли у тебя что-то получится, даже если я покажу тебе, как это надо делать.
Джексон щурит глаза.
– Не искушай судьбу, иначе тебе изменит удача.
– Вот в чем разница между нами. – Хадсон улыбается. – Для тебя это удача, а для меня навык.
Секунду мне кажется, что сейчас Джексон пошлет горгулий к черту и вместо них набросится на Хадсона. Но он только смеется и раздвигает пальцы в виде буквы «V», выставляя вперед тыльную сторону ладони, что, я уверена, можно считать британским аналогом среднего пальца, после чего направляется к краю учебного плаца.
Я гляжу на Изадору, которая сидит в сторонке на одной из каменных скамей. С самого начала тренировки у нее скучающий вид, и сначала я думала, что это потому, что ей не хочется помогать Армии горгулий учиться тому, как одержать верх над ее отцом. Но она немного оживляется, когда Хадсон занимает позицию напротив теперь уже семи довольно мощных горгулий.
– Первое, что вам надо знать о том, как сражаться с вампирами, – говорит он, отскочив назад, чтобы избежать удара мечом в живот, – это то, что мы проворнее, чем вы, и у нас более быстрые рефлексы.
Чтобы доказать это, он выбрасывает вперед кулак, и один из воинов-горгулий отлетает в сторону, даже не успев понять, что Хадсон собрался его атаковать.
– Вам не под силу противостоять нам в схватке один на один. – Он поворачивается и бьет другого воина-горгулью ногой в живот с такой силой, что тот отлетает на несколько футов и приземляется на задницу. – И даже в схватке, где на одного вампира приходится две горгульи. – Хадсон самодовольно ухмыляется. – А значит, не стоит атаковать нас с ходу. Вам надо стараться измотать противника, утомить его.
Он наклоняется, перебрасывает атакующего воина-горгулью через спину, затем хватает его за руку и за ногу, раскручивает и, словно метая диск, бросает его в горгулью, которого несколько секунд назад саданул ногой в живот. Бедняга только что встал на ноги, но теперь падает снова, поскольку на него налетает самая крупная из тех горгулий, которые находятся на поле.
– Что ты имеешь в виду? – спрашивает Честейн, кружа вокруг схватки. Он с интересом следит за каждым движением Хадсона, и мне становится не по себе, когда я вспоминаю слова Флинта. Действительно ли Честейн пытается узнать, как можно разбить армию Сайруса, или же он выискивает слабые места моей пары?
Я не знаю ответа на этот вопрос. Весь смысл победы в Испытаниях заключается в избавлении Армии горгулий от яда – чтобы они могли помочь нам одержать верх над Сайрусом и использовать Корону. Я всегда полагала, что Армия захочет покарать вампира, который отравил их и запер здесь на целую тысячу лет. Но что, если я ошибаюсь? Что, если они хотят только одного – освободиться и наконец начать жить снова, жить по-настоящему?
Быть может, Честейн мечтает найти свою пару и поселиться в какой-нибудь маленькой ирландской деревушке. Я пытаюсь представить себе этого грозного военачальника в заботах о собственном огороде и о том, чтобы в доме не протекала крыша.
– Перестань опускать плечо, Томас! – рявкает Честейн, когда Хадсон отшвыривает еще одну горгулью, и воин отлетает на другой конец ринга, приземлившись с глухим стуком.
Я качаю головой. Честейн был рожден, чтобы вести за собой людей. И, судя по тому, как он стискивает зубы всякий раз, когда Хадсон отражает очередную атаку, ему невыносимо наблюдать, как кто-то из его армии страдает. Так что он, разумеется, захочет лишить Сайруса возможности снова навредить им.
– Вы не сможете ни догнать вампиров, ни превзойти нас в атаке. Наши рефлексы слишком быстры. Так что для вас наилучший вариант – это измотать армию Сайруса. – Словно затем, чтобы подтвердить свои слова, он уворачивается от атаки сзади, затем стремительно разворачивается и один за другим наносит три удара воину-горгулье, который только-только начал занимать позицию.
– И как мы, по-твоему, сможем это сделать? – спрашивает Честейн.
– Вам надо заставить нас постоянно переноситься. Наша способность к переносам небезгранична – они съедают массу энергии и утомляют нас. У вас есть крылья, вот и используйте их. Заставьте вампиров Сайруса переноситься вслед за вами, заставьте их прыгать в попытках вас поймать. В конце концов вы истощите их силы, и тогда вам надо будет нанести удар.
Он разворачивается со сверхъестественной быстротой и одним могучим ударом впечатывает троих горгулий в землю.
Теперь схватка идет всерьез, восемь горгулий нападают на Хадсона, и это скоординированная атака. Он ухитряется выбраться из-под них и мчится прочь. Они гонятся за ним – как по земле, так и по воздуху, – но, когда кажется, что они загнали его в угол, в гущу схватки бросается Джексон.
Он пользуется своим телекинезом, паря в нескольких футах над землей и одного за другим бросая летящих воинов-горгулий в сторону Хадсона, который хватает их и швыряет на землю.
Я знаю, что это моя армия, и мне следовало бы возмутиться, но, по правде сказать, моя пара и его брат устроили слишком хорошее шоу. Для двух парней, которые раньше большую часть времени грызлись между собой, они отлично работают в команде.
Я смотрю на Изадору, которая сидит, подавшись вперед и уперев локти в колени, и наблюдает за схваткой с таким интересом, какого я прежде у нее не видела. Она даже морщится, когда одному из воинов-горгулий удается нанести Джексону удачный удар.
– Знаешь, тебе вовсе не обязательно оставаться на другой стороне. – Произнося эти слова, я гадаю, не совершаю ли ошибку. Но подо льдом и насмешкой в ее глазах таится нечто такое, что заставляет меня думать, что на самом деле она, возможно, здорово похожа на Хадсона.
– Я не понимаю, о чем ты. – Лед вернулся в двойном объеме.
– Я просто говорю, что можно жить иначе, не находясь под властью Сайруса, что есть и другой путь. Хадсон нашел его, и ты тоже можешь найти.
– Ты такая ушлая, да? – язвительно отвечает она.
– Я просто говорю…
– Я знаю, о чем ты говоришь, – огрызается она. – Да кто ты такая, чтобы думать, что знаешь, чего я хочу?
– Этого я не знаю, – отвечаю я. – Но я знаю, что лучше, когда у тебя есть кто-то, кто поддерживает тебя, чем когда ты одна.
Изадора не отвечает, но на секунду – всего на секунду – у нее делается уязвимый вид.
И я решаю воспользоваться своим преимуществом, несмотря на то, что это может кончиться провалом.
– У тебя есть два замечательных брата. Характер у них тот еще, это я первая тебе подтвержу, но они оба по-настоящему хорошие ребята, готовые на все ради тех, кого любят.