я не единственный адресат послания.
Я опять поворачиваюсь к Честейну, ожидая, что он тоже обратился в камень. Но он по-прежнему остается человеком и держится за свой живот, явно испытывая острую боль.
– Тебе надо превратиться в камень, – говорю я ему. – Только это может тебя спасти.
В его глазах начинает брезжить понимание.
– Это сделала ты? – шепчет он, упав на колени, потому что яд беспрепятственно распространяется по его телу. – Что ты сделала?
Я опускаюсь на землю рядом с ним.
– Берегись, Грейс! – кричит Хадсон, но я не обращаю на него внимания.
– Все отойдите, – прошу я, и мой голос дрожит. – Дайте мне это сделать.
Я гляжу в искаженное лицо Честейна.
– Тебе надо обратиться в камень. Только так ты можешь спастись. Только так можно спасти Армию горгулий.
Он оглядывается по сторонам и смотрит на всех горгулий, запертых в камне.
– На данный момент наша Армия находится в безопасности.
– Но ты не в безопасности! Если ты не превратишься в камень, то умрешь.
– А если я это сделаю, то умрет вся Армия, – отвечает он. – Если я обращусь в камень, то кольцо окажется без защиты. Любой сможет его взять. Поэтому я буду охранять его так долго, как только смогу.
– Тогда ты умрешь.
– Значит, так тому и быть. Мой долг состоит в том, чтобы охранять кольцо, и я буду делать это до самого последнего вздоха. Я лучше умру и потеряю кольцо, чем потеряю его потому, что я струсил и первым делом стал спасать себя.
Меня захлестывает паника, превращая мои легкие в железобетон, а живот в расплавленную лаву.
Честейн должен превратиться в камень. Он должен…
Я задыхаюсь, на глаза мои наворачиваются слезы, когда до меня доходит, что этот упрямец собирается вынудить меня снять кольцо с его мертвой руки. И это окончательно докажет мою трусость.
– Честейн, я знаю, что я никогда не нравилась тебе. Ты всегда считал меня недостойной, – говорю я. – Но ты должен мне поверить. Я сделала это потому, что у меня была на это веская причина, причина, которую сейчас я не могу тебе открыть. – Мой взгляд скользит по Иззи, и я поражаюсь, увидев в ее глазах что-то, похожее на слезы.
– Поверить тебе? – спрашивает он. – Той, которая готова истребить свой народ, чтобы забрать это могущественное кольцо себе?
Эти слова бьют меня наотмашь, как он и хотел, но я заставляю себя отвлечься от сказанного и сфокусироваться на том, что действительно важно.
– Я сделала это не для себя! – восклицаю я, и по щекам моим текут слезы. – И не для того, чтобы истребить твою армию. Ты должен мне поверить. Обратись в камень и отдай мне кольцо. Я обещаю тебе, что защищу мой народ.
– Защитишь их? – Он машет рукой, кашляя. – Посмотри на них. Они стали камнем… и останутся камнем навсегда. Единственным способом устоять перед ядом, если не считать стазиса, было пребывание внутри нашего замороженного Двора.
– Но тогда они тоже не жили по-настоящему. Не так, как они хотели жить. И в конце концов они все присоединились бы к армии скелетов, и мы оба это знаем. Теперь эти души наконец получили покой, и армия скелетов избавилась от вечных мучений. И в один прекрасный день уцелевшие горгульи смогут жить, не страдая от яда. Но мне нужно это кольцо. – Мое дыхание учащается.
– И ты думаешь, что я должен просто отдать его тебе? – с яростью говорит он. – Только трус может ожидать такого, но я всегда знал, что ты труслива. Ты не смогла показать свой боевой дух во время тренировок, не смогла получить кольцо, победив меня в поединке, а теперь ты готова убить тысячи людей – твоих сородичей – просто затем, чтобы заполучить кольцо, которое тебе не принадлежит. Ты можешь представить себе что-то более трусливое?
– Неужели ты так зашорен и упрям, что отказываешься видеть дальше собственного носа? Ради бога, послушай меня, пока не поздно…
– Ты не достойна того, чтобы я склонил к тебе свой слух, более того, ты не достойна быть горгульей. И уж точно не достойна быть королевой горгулий. Так что нет, я не стану слушать тебя. И я бы скорее отдал это кольцо вампирам, чем тебе.
Его слова ранят меня, но также и злят. Потому что он отказывается даже дать мне шанс. Как и все в этом чертовом мире.
С той самой минуты, когда я прибыла в Кэтмир, мне приходилось доказывать свою состоятельность. Доказывать ученикам Кэтмира, что я достойна жить, когда многие из них хотели, чтобы я умерла. Доказывать Сайрусу и предводителям остальных видов сверхъестественных существ, что я достаточно сильна, чтобы стать членом Круга – и заявить свою претензию на место, которое должно было быть моим по праву рождения. Доказывать Джексону, что у меня достаточно сил, чтобы он перестал нянчиться со мной. Доказывать Нури, что я достойна ее доверия и что она может рассчитывать на меня в деле спасения ее народа. Черт побери, мне даже пришлось доказывать самой себе, что я достаточно сильна и крута, чтобы быть достойной парой для самого могучего вампира на земле.
Но с меня хватит. Мне надоело доказывать что-то каждому встречному и поперечному. Да, я допускала ошибки. Но есть чертова уйма тех вещей, которые я сделала правильно. И мне осточертело извиняться за то, что я опоздала на вечеринку. Я королева горгулий, и я непременно спасу мой народ. Так или иначе, Честейн отдаст мне кольцо, даже если мне придется снять это кольцо с его мертвого тела.
Поэтому я подаюсь вперед и смотрю прямо ему в глаза, полные гордости и боли.
– Тогда твое желание исполнится, – говорю я. – Если я не отдам это кольцо Сайрусу, он убьет сотни подростков, не говоря уже обо всех учителях и персонале Кэтмира. Я не могу этого допустить – и не допущу. Я не смогла им помочь, когда их захватили в плен, но я, черт возьми, смогу сделать так, чтобы они оказались на свободе.
Он щурит глаза, будто пытаясь понять, лгу я или нет, но я игнорирую его.
– Нет, Честейн, Армия горгулий не погибнет без этого кольца. Я знаю, вы не будете жить, не по-настоящему. Но вы и не умрете, – пытаюсь объяснить я. – Но эти подростки… Если я не отдам это кольцо Сайрусу, он будет их мучить. И поэтому да, я выбрала меньшее из двух зол. Я могла либо позволить Армии горгулий продолжать жить не по-настоящему в пределах ее замороженного Двора, либо спасти этих ребят, и я выбрала ребят. Но это не значит, что я отреклась от моего народа. Я непременно найду способ исцелить нашу армию и освобожу тебя. И мне, в общем-то, все равно, веришь ты мне или нет. Ты хочешь знать, почему? Потому что я твоя чертова королева, и ты выполнишь мой приказ. А теперь укрепись!
Честейн кашляет, затем закрывает глаза, и я вижу, как его тело терзает боль. На это тяжело смотреть – ведь я знаю, что эту боль принесла ему я. Как знаю, что он может положить этому конец, но он слишком упрям, чтобы это сделать.
– Тебе достаточно было с самого начала сделать одно – сказать мне правду. Предназначение горгульи состоит в том, чтобы защищать тех, кто не может защитить себя сам, и самые драгоценные из беззащитных – это дети. Я бы отдал тебе кольцо в самый первый день, даже если бы это означало гибель моей армии. Горгулья всегда пожертвует жизнью, чтобы защитить беззащитных, Грейс.
От этих слов меня захлестывает стыд, потому что я всегда смотрела на него как на препятствие, на нечто такое, что надо обойти. Мне никогда не приходило в голову, что он может быть нашим союзником, что он может помочь мне всех спасти. И из-за того, что я даже не подумала об этом, я начинаю чувствовать себя плохим человеком – и даже более того, плохой горгульей.
Я знала, что горгульи были созданы для того, чтобы защищать, но не понимала, насколько тесно их предназначение переплетено с той задачей, которая сейчас стоит передо мной.
Но в этом виновата не только я.
– Что ж, в следующий раз дай даме шанс, лады?
Он кивает, затем разгибает пальцы, чтобы кольцо было легче снять. И говорит:
– Для меня было честью вести за собой наш народ и защищать его в течение тысячи лет. А теперь оно твое.
Я делаю глубокий вдох и хочу сказать, что я его не подведу. Но уже поздно – он обратился в камень.
Глава 100. Другое где и другое когда
В моем горле образуется ком, к глазам подступают слезы. Это удивляет меня, ведь мы с Честейном всегда были на ножах. К тому же перед тем, как обратиться в камень, он сказал мне много обидного.
И все же, стоя рядом с ним на коленях и глядя на него, я чувствую только одно – печаль. Да, я собиралась забрать у него кольцо и знала, что тогда яд начнет действовать на воинов-горгулий даже внутри их замороженного двора, но время было бы на моей стороне. Прежде, чем отрава причинила бы им вред, прошли бы годы, а мне был нужен всего один день, чтобы одержать победу в Испытаниях и спасти их. А если я не смогу победить, то, став богом, Сайрус наверняка первым делом уничтожит Армию горгулий раз и навсегда. Так что им в любом случае была бы крышка, хотя они этого и не знали.
И все же, когда я вижу, что Честейн обратился в камень, что все они обратились в камень, у меня становится тяжело на сердце, чего я не ожидала.
Потому что теперь именно я должна сделать так, чтобы они не остались запертыми в камне. Чтобы они не лишились своего единственного шанса на жизнь. Та жизнь, которую я у них отняла, не была нормальной, но это было хоть что-то. И теперь, когда я гляжу на них, жизнь, замороженная во времени, уже не кажется такой уж плохой.
Для горгульи превращение в камень естественно, но оказаться запертой в камне навечно… нет, ничего естественного в этом нет. А если мы не сможем победить в Испытаниях, случится именно это. И даже хуже, это будет означать гибель всех моих друзей.
От этой мысли меня охватывает паника. Мое сердце начинает биться слишком быстро, руки дрожат, и я забываю, как надо дышать. Я заставляю свои легкие вспомнить, как это делается, и медленно, неуверенно втягиваю в себя воздух. Задерживаю его, затем медленно выдыхаю. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Вдох, выдох. А затем я начинаю складывать в уме цифры. Четыре плюс четыре равно восемь…