– Честное слово, ты такой же дурак, как и она.
Но я почти не слышу его, потому что все мои мысли заняты одним – тем, как я люблю Хадсона, и тем, что ничто этого не изменит. Да, в последнее время у нас с ним были кое-какие разногласия, но это не значит, что он не верит в меня. Он никогда, ни единого раза не усомнился во мне, и я ни за что его не подведу.
И я, вскинув бровь, опять поворачиваюсь к Далиле.
– Итак, ты готова к тому, чтобы получить возможность отомстить?
Несколько долгих секунд она не отвечает, а просто смотрит на меня, будто пытаясь прочесть мои мысли. Однако в конце концов испускает театральный вздох и говорит:
– Я наконец начинаю понимать, что мои сыновья нашли в тебе, маленькая горгулья. – Затем быстро, как кобра, просовывает руку через решетку и сжимает мое предплечье. – Я выпущу вас отсюда и позволю вам покинуть Двор вампиров, – говорит она. – А взамен ты подаришь мне возможность отомстить моему мужу, как я того хочу.
– Если ты выпустишь нас отсюда – выпустишь всех обитателей Кэтмира, учеников и персонал, а также Ровену, – и позволишь целыми и невредимыми отправиться ко Двору ведьм и ведьмаков… – Спасибо тебе, Сайрус, за то, что научил меня избегать лазеек в уговорах, – то я обещаю, что вернусь и подарю тебе возможность отомстить твоему мужу, как ты того хочешь.
Я хочу ограничиться этим, но ведь я понятия не имею, как она представляет отмщение – мне известно только, что это будет нечто скверное и темное, и, наверное, нечто худшее, чем то, на что готова я сама. Поэтому я присовокупляю:
– Но это не должно закончиться смертью Сайруса.
Смех Далилы тих и полон искреннего веселья.
– О, мое милое дитя, об этом можешь не беспокоиться. Мне совсем не хочется, чтобы этот мужчина избежал моего гнева с помощью такой легкой и безболезненной вещи, как смерть.
Я пытаюсь сглотнуть, но у меня во рту сухо, как в пустыне. «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – мысленно молю я вселенную. – Не дай мне оказаться в таком положении, чтобы пришлось противостоять этой женщине… в чем бы то ни было. Она не из тех, кто готов сдаться без боя».
– Мы пришли к соглашению? – помолчав секунду, спрашиваю я.
– Да, – отвечает она, и моей руке там, где она сжимает ее, делается горячо. Видно, что Далила тоже чувствует этот жар – она ахает, когда он становится по-настоящему сильным.
Однако несмотря на это, она не отпускает мою руку – это слишком важно, чтобы нас отпугнули какие-то там мелкие ожоги. Несколько секунд – и моя кожа начинает остывать, после чего она отпускает меня. Я гляжу на новую татуировку на внутренней стороне моего запястья. Она совсем крошечная, и мне приходится приглядеться, чтобы понять, что на ней изображено – это затейливый замок, а тату на руке Далилы представляет собой замысловатый ключ.
Похоже, теперь мы действительно связаны друг с другом, нравится мне это или нет.
– И что теперь? – спрашиваю я.
– Теперь? – Она движется так быстро, что клянусь, она исчезает и появляется вновь прямо-таки в мгновение ока. Пять секунд – и она снова стоит перед нашей камерой, слизывая с пальцев кровь, и это еще до того, как тела пятерых гвардейцев падают на пол рядом с их вырванными сердцами. Затем машет рукой, и дверь камеры распахивается настежь. – Теперь идите.
Глава 109. ДНК полубожества
– Как ты это сделала? – подозрительно спрашивает Джексон.
Далила вздыхает, закатив глаза.
– А как ты думаешь, от кого ты получил всю твою силу, Джексон? От твоего отца? – Она невесело смеется. – Не понимаю и никогда не пойму, почему все верят этой лжи, которую он нагородил, рекламируя себя. Ведь он всего-навсего обыкновенный вампир.
Это справедливое замечание, и оно невольно наводит меня на мысли обо всем том, о чем у меня сейчас нет времени подумать. Особенно когда королева вампиров всплескивает руками и говорит:
– Ну? Мы идем или нет?
– Что, просто так? – с сомнением спрашиваю я. Это слишком уж просто, так, может быть, она выпускает нас только для того, чтобы нас опять сцапали Сайрус и его гвардейцы?
– Таков наш уговор, – раздраженно отвечает она. – Хотя, если ты хочешь сдать назад…
– Нет, мы не сдадим назад, – быстро говорит Мэйси. – Давайте поскорее выберемся отсюда, пока не вернулись Сайрус и Изадора.
Далила снова поворачивается ко мне.
– Сайрусу нужно использовать Божественный камень в Кэтмире в полночь – во время затмения кровавой суперлуны, единственного в этом году.
– В Кэтмире? – спрашиваю я, и у меня щемит сердце при мысли о его руинах. – Кэтмира больше нет.
Далила смотрит на меня, выгнув бровь.
– Там есть алтарь, он находится в конце дорожки к западу от Кэтмира, за огромным деревом. Больше я ничего не знаю, но я бы посоветовала вам сделать то, что вы планируете сделать, до того, как он доберется туда.
Я мысленно прикидываю разницу во времени между Англией, Флоридой и Аляской и то время, которое может уйти у нас на прохождение Испытаний, и врать не буду – времени у нас в обрез. Но затем я пытаюсь напомнить себе о том, что будет неважно, стал он богом или нет, если я освобожу Армию горгулий и задействую Корону.
Я смотрю королеве вампиров в глаза.
– Спасибо, Далила.
Я вижу, что ей некомфортно принимать мою благодарность, это становится особенно заметно, когда она язвительно бросает в ответ:
– Я жду, когда ты подаришь мне мое отмщение – и не более того.
Я качаю головой, затем опять поворачиваюсь к моим друзьям и призываю их поспешить.
Джексон и члены Ордена выходят первыми и вместе с вампирами следуют за Далилой, которая шагает по длинному темному коридору, идущему вдоль камер. Следом за ними Иден и Флинт выводят драконов – она идет впереди, он замыкает группу, собирая отставших вместе с учителями, желающими помочь, – а Дауд и Колдер делают то же самое с человековолками.
– Ведьм и ведьмаков поведут Хадсон и Реми, – говорю я Мэйси, когда мы проходим в глубину камеры. – А мы с тобой поможем твоим родителям.
– Спасибо. – Она благодарно улыбается мне, и я наклоняюсь, чтобы помочь дяде Финну встать на ноги.
– Ты в порядке? – спрашиваю я.
– Теперь уже да, – отвечает он, хотя голос его звучит сдавленно, и он немного задыхается.
Хотя видно, что ему больно, он поворачивается к моей тете и протягивает ей руку.
– Пойдем, Ровена. Благодаря нашей дочери и нашей племяннице наконец пришла пора вызволить тебя отсюда.
Ровена изумленно вскрикивает и позволяет Мэйси и дяде Финну поднять себя на ноги и повести к двери. Но идет она медленно и морщится при каждом шаге.
– Давайте, я вас понесу, – предлагает Хадсон, замыкающий группу ведьм и ведьмаков. – Я не хочу, чтобы вы больше страдали.
Сначала мне кажется, что дядя Финн станет возражать – видно, что он хочет сам вынести свою жену из этой тюрьмы, – но он сам слишком измучен.
Видимо, мой дядя понимает это, поскольку он кивает и говорит:
– Спасибо, Хадсон, – затем опять поворачивается к тете Ровене. – Это пара Грейс, Ровена. Его зовут Хадсон. Он не сделает тебе больно и поможет вывести тебя отсюда, если ты позволишь ему.
Секунду мне кажется, что она скажет «нет» – и, если честно, я ее не виню. Она была заперта в этой тюрьме много лет, и наверняка и Сайрус, и многие его гвардейцы использовали ее в качестве боксерской груши. Так что если она не захочет, чтобы ее нес незнакомый вампир, я ее пойму. И понесу ее сама.
Но тетя Ровена достаточно вменяема, чтобы понимать, что поставлено на кон, поэтому она нервно смотрит на Хадсона, кивает и только чуть заметно вздрагивает, когда он берет ее на руки.
– Я постараюсь нести вас аккуратно, – говорит он ей, и мы спешим к двери. – Но прошу вас, скажите мне, если я причиню вам боль.
Она снова кивает, но все так же ничего не говорит. И вообще не издает ни звука, пока мы не подходим к железной двери. Но, как только Хадсон пытается выйти из камеры, она вопит так истошно, будто ее режут.
Он тотчас застывает и смотрит на меня, словно прося о помощи.
– Мама, что не так? – спрашивает Мэйси, подбежав к ней. – Где у тебя болит?
Мэйси переводит взгляд на Хадсона, но он только качает головой.
– Я не менял положения рук. И не понимаю, что случилось.
– Вряд ли я могу выйти отсюда, – говорит она, и ее голос дрожит – и немудрено, если учесть, сколько ей пришлось страдать.
– Почему? – спрашивает Мэйси, и в ее прекрасных голубых глазах видны слезы. – Мама, тебе больше ничего не грозит. Сайрус ничего тебе не сделает, но нам нужно идти.
– Дело не в этом. Да, это Сайрус держит меня в темнице, но… – Она запинается и приваливается к груди Хадсона, как будто ей трудно даже говорить. И неудивительно, ведь она столько пережила – но почему она закричала, как будто ее жгли огнем?
– Мама, что? – спрашивает Мэйси. – Скажи нам, что тебе нужно, и мы это сделаем, я тебе обещаю.
– Я должна оказать Карге ответную услугу, – отвечает наконец тетя Ровена. – Думаю, я не могу покинуть эту тюрьму, пока не окажу ее.
– А какую услугу? – спрашиваю я. – Мы сделаем это за тебя.
Это смелое обещание, я это знаю, но время уходит. Чем дольше мы будем мешкать, тем больше вероятность того, что Сайрус найдет нас. А у меня в рукаве нет других козырей – никаких карт, которые можно было бы разыграть, чтобы вызволить нас из этой темницы.
Тетя Ровена смотрит на дядю Финна, и он кивает.
– Они уже не дети, Ро. Наша дочь и ее друзья… – Его голос срывается, и он откашливается прежде, чем заговорить опять. – Они вершили дела, поистине повергающие в трепет.
Должно быть, моя тетя верит ему – или же у нее уже не осталось сил бороться, – потому что она кивает. Затем шепчет:
– Я должна доставить к ней ее дочь.
– Ее дочь? – вырывается у Хадсона. Он потрясен. – У Карги есть дочь при Дворе вампиров?
И внезапно все становится на свои места. Все.
Сайрус имел связь не с ведьмой – он имел связь с Каргой. И дочь Карги – это полубожество, как и я. Полубожество, как