«Геолог» грустно улыбнулся.
– Обыватели не хотят войн, но развяжут их. Они не хотят пахать, а будут пахать ещё больше, на благо эксплуататоров. Хотят жить богато, но станут жить – нищими. Они же маленькие человечки. Им проще – прикрыть глаза ладошкой и промолчать, когда их запрягают в плуг, а не биться насмерть за свою свободу. Им проще тешить себя надеждой, что всё само как-нибудь образумится и рассосётся. Но!
Лицо «геолога» стало жестким.
– Их детсадовские разумения на межгосударственных отношениях не работают. Там закон дикой природы: или ты бьёшь соперника, изгоняешь его, сжираешь, наконец, или ты – главное блюдо для соседей. Таков мир! Толстовцам в нём уготована только одна роль – закуски.
Медведь поморщился.
– Но разворот государственных дел по их разумению был неизбежен. И он произошёл. В некой альтернативе. И страна была разрушена, унижена, народ – вымирал темпами, как при войне. Мы не стали предотвращать неизбежное. И даже подлили масла в огонь, чтобы быстрее перегорело.
«Геолог» иронически усмехнулся, глянув на Маугли.
– Не смотри так, не убивал я Сталина! Подталкивать события мы не собирались. Была маленькая надежда, что не случится! Что не будет так, как получилось. Но мы были готовы к такому развитию событий. Детально проработали роль каждого из участников. Смерть товарища Сталина была спусковым крючком, запустившим сценарий «Мрак».
«Геолог» убито отмахнулся.
– Были и другие сценарии, они мне больше нравились. Эх! Как бы мы развернулись! – И развёл руками. – Но сейчас – «Мрак». И мы работаем в тех условиях, в которых оказались. А сделать то, что мы делаем, необходимо. Сейчас! Когда нам технически не угрожает тотальное уничтожение. Именно сейчас, когда оружие массового поражения ещё не массовое. Когда война будет даже не холодной, а ледяной. Когда временное нравственное недомогание общества не выльется в рабство всего народа, поставленного на колени, в оккупацию моей Родины врагом и колониальное управление через изменников. Когда у нас есть шанс, переболев этим ОРЗ, наверстать упущенное. И вынести урок. Показать людям, как они заблуждаются.
Показать им, что не может кухарка управлять страной. Что управление – самая сложная профессия из имеющихся! Наглядно, тля, до тошноты, до рвотных судорог, продемонстрировать, что демократия – фикция! Привить им иммунитет ко лжи и манипулированию сознанием, к сатанинским культам, что у нас лживо называются западной культурой.
И он повернулся к молодожёнам, пронзая их взглядом.
– И воспитать вас, дети. Привить вам мысль, что самый страшный враг не за океаном. А внутри тебя. Что самый опасный враг для тебя – ты сам. Что переборов животное в себе, задавив ленивого, алчного, похотливого, завистливого и агрессивного зверя в своей утробе, станешь человеком. Только тогда станешь человеком. И только тогда познаешь радость, счастье, уважение. Познаешь Бога. Услышишь глас Его.
«Геолог» развернулся и пошёл – тяжёлой, усталой походкой. Удивлены были не только Маша и Миша, но и крайне равнодушный ко всему до этого Игорь.
«Геолог» зашёл за киоск продавца мороженого, но с другой стороны не вышел. Два «плаща» в растерянности закрутились на месте.
– А говорят, беспутный, – покачал головой Игорь.
– Что? – спросила, как очнувшись, Маша, сжимая бархат коробок.
– Ничего, дева. Ничего, – покачал головой Игорь, глядя на неё пронзительными по чистоте глазами.
– Маш, не забивай головы! – сказал Миша, вяло махнув рукой. – Давай ещё потренируемся? Как ты думаешь, чей это мальчик?
– Я ничей мальчик, – покачал головой Игорь. – Я сам по себе мальчик.
– Сам по себе – сферический конь в вакууме, – отмахнулся Миша. – А человек – существо общественное. И явление социальное. Имеющее массу связей и привязанностей. Подумай, Маша!
– А что тут думать – ещё один гений Медвежонок, – пожала плечами Маша.
– Точно. Только не полностью. Слышала про такого Медвежонка – доктор Бугаёв?
– Слышала.
– Игорь – его младший брат. Они родные по матери. А по отцу он мне сводный брат. Это единственный настоящий Кузьмин. Наследник. Как поживает Дарья Алексеевна, Игорёк?
– Никак. Нет её больше, – сурово ответил мальчик.
И вдруг заревел. Мария выронила драгоценные коробки, кинулась к мальчику. Стала его утешать. Миша собрал коробки, запихнул в объёмный рюкзак, оставленный «геологом», выпрямился и повернулся к идущей к ним группе. Милиция и «плащи». Двое, что потеряли «геолога», заходили с другой стороны.
– Чем обязан? – довольно неуважительным тоном спросил Михаил, когда они подошли.
– Вы арестованы! Сдайте оружие! – раскрыв корочку удостоверения, сказал один из «плащей».
– Не ты мне его давал, оружие! – тихо, но твёрдо ответил Михаил, давя взглядом «плаща». – Не тебе его и забирать! Ты, морда, сначала представиться должен, зачитать мне, в чем меня обвинили. И ордер на арест предъявить. Подписанный военным прокурором Сибирского военного округа. Нет? Тогда – свалил, нах!
Маша выпрямилась, заслоняя собой ребёнка. Она почувствовала, что ей стало мало воздуха, как всегда перед дракой.
– Ты чё такой наглый, а, служивый? – опешил «плащ».
– А то ты не знаешь, а? Или до тебя, пешка легавая, не довели, кто перед тобой?
– Не таких обламывали, майор! – «плащ» обернулся посмотреть на своих спутников, как бы ища их поддержки.
– Тогда намекну. Егерский мундир, майорское звание, Золотая Звезда Героя, знак Кровавых Воронов на рукаве – тебе ничего не сказали, а? Или ты настолько туп, что не понимаешь, что мне вас всех убить – как у этого ребёнка мороженку отобрать! Я – Маугли! Командир разведроты Кровавых Воронов! Повторяю – разведрота Особой отдельной бригады егерей Кровавые Вороны! Осназ осназа! Свалил, пока ноги целы!
Взвизгнув тормозами, позади толпы правоохранителей остановился армейский «козлик», дверь со скрипом распахнулась, выпрыгнул капитан с пехотными петлицами.
– Проблемы, майор? – спросил офицер через головы милиционеров и «плащей».
– Тут товарищи из органов заблудились. Арестовывают меня.
– Петренко! – крикнул капитан, расстёгивая кобуру.
– Наших бьют! – заорал в тангенту рации водитель «козлика». Тут же три грузовика с солдатами тронулись с места, стали разворачиваться в эту сторону. Люди в полевой военной форме на ходу запрыгивали в машины.
– Вы что все, с ума посходили? – закричал «плащ». – Капитан, ты знаешь, что с тобой будет?
– А ты знаешь, что с тобой будет, а? Сейчас, крыса тыловая? – закричал капитан, надвигаясь на группу задержания, оттирая от неё Мишу. – Ты не видишь медаль ордена Достоинства? Ослеп? Или тебе – плевать? Мы вам всем сейчас все кости переломаем. А трибунал нас оправдает. Спорим? Я буду отправлен обратно в Салехард, а ты – кровью ходить будешь под себя до конца года. Иди, майор. Архангелу Гавриилу – нижайший поклон. Ребятам расскажу, что Маугли живьём видел – месяц поить будут. И ещё месяц – похмелять.
Миша улыбнулся, козырнул капитану, закинул баул на плечо, взял Машу за руку и пошёл.
– Теперь поняла, почему я ни хрена не знаю? – спросил Миша, даже не поворачиваясь.
– Поняла, – кивнула Маша, гордая своим мужем. Другой рукой она сжимала ладонь Игоря. – Не поняла про орден Достоинства. В статуте только указано, что «награждается достойный за исключительное проявление характера». И всё. А капитан про что?
– Кавалер ордена Достоинства подсуден только трибуналу трёх выборных судей ордена Достоинства. Неприкосновенность.
– А за что им награждают?
– За разное.
– А тебе за что дали?
– За сорванный пикник.
– Я серьёзно!
– Мы с братом вели группу школьников на экскурсию. Сели перекусить, а на нас вышел бешеный тигр-людоед. Из оружия у меня была только вилка.
– И?
– Как видишь – орден. Кроме меня, никто даже не был поцарапан.
– Это от этого тигра шрамы?
– Тебе не нравится?
– Нет. Не нравится. Страшно, когда вижу. А когда это было?
– Я был вот такой, – Миша подбородком указал на Игоря. – А шрамы его брат-великан, дядя Прохор, убрать мог, но я не велел. Мне они дороги как напоминание, что бой никогда не заканчивается. Как Батя не убирает свои шрамы.
– Он не похож на себя, – прошептала Маша.
– Отец? Он был в маске.
– Маска? Такая маска? Такая живая? – удивилась Маша.
– Да, – коротко ответил Миша. – Хватит об этом. Позже. Игорёк, а ты можешь, как Прохор, лечить?
– Нет.
– А что можешь?
– На свирели играть.
Миша рассмеялся:
– Сын пошёл в отца.
– Миша, а ваш орден не просто орден, а орден? – спросила в задумчивости Маша. Она, задумавшись, не слушала разговор Миши и Игоря.
– Ты бы себя слышала! – усмехнулся Маугли.
– Ну, орден, как у тамплиеров. Или масонов. Тайный?
– Да, орден. Но не тайный. Ты же читала статут. Всё расписано. Какая тут тайна?
– Но остальные ордена – просто знаки отличия. А тут – организация?
– Есть такое.
– У любой организации есть устав, уставные документы. А я ни о чём подобном не слышала. Значит, тайный.
– Ну, какой тайный, милая? Просто не привлекаем внимания. Никаких документов нет. За ненадобностью. Но устав есть. И структура есть. Всё есть. И нет – разом. Я – в ордене. Но я – командир разведроты. Солдат, боевик, полевой командир. У нас не проводятся слёты, съезды и прочие сборища. Мы не участвуем в политике, Боже упаси! Мы просто есть.
– А почему нет документов?
– Документы могут попасть не в те руки. Не на те глаза.
– Устно?
– Да. Устный устав. Кодекс чести.
– Нет бумаг с печатями, нет собраний. У вас хоть руководство есть?
– Нет. В привычном тебе понимании – нет. У нас нет командования, иерархии званий и должностей.
– Какая же это тогда структура?
– А вот такая. Сетевая. Рой. Не слышала?
– Нет.
– А ты, Игорь?
– Слышал. Обычное дело. Общинное.
– Видала? То-то!
– Вы – сектанты?