Правительства вставали во главе стран, а потом – слетали, как осенние листья. По всей Латинской Америке стали массово блуждать банды под красными и не очень красными, иногда – совсем не красными флагами, грабя всех подряд.
США посылало войска по всему миру на охрану и защиту своих интересов. Но войск требовалось всё больше и больше, они требовали всё больших и больших бюджетов на своё содержание и свои безнадёжные войны, а экономика – продолжала погружаться в воронку кризиса.
Появились пираты. Первые сообщения о пиратстве в СМИ воспринимались шуткой – в XX веке пираты? Но когда были парализованы морские транспортные артерии, стало не до шуток. Военные корабли всех «цивилизованных» стран встали на патрулирование каналов морского транспортного сообщения, но это помогало лишь отчасти. Показательная жестокость расправы над пиратами не дала ожидаемого эффекта. Оказалось, что для пиратов что погибнуть при абордаже торговой лоханки, что подохнуть с голоду – равнозначно.
Проблемы морского транспортного сообщения обновили минимумы фондовых бирж.
Надо ещё больше боевых кораблей в конвои! Надо больше транспортных конвоев! Но на это нужны деньги.
Цены – взлетели. На всё. Резкий рост цен и массовые сокращения персонала, неоплачиваемые отпуска – выгнали людей на улицы североамериканских городов. Начались стычки с полицией. Потом – с национальной гвардией. Демонстранты стали строить баррикады и разливать бензин по бутылкам. Национальная гвардия ввела в города танки. Это не помогло.
И тогда в города США вошла армия США, на тот момент уже довольно сильно разбавленная уроженцами не США. Армия в городах и поселения Соединённых Государств вела себя как на захваченной территории – грабя, насилуя, убивая с чрезмерной жестокостью, применяя тяжёлое оружие – даже на стрельбу по себе из охотничьих карабинов из окна разваливали орудийным залпом дом целиком.
Ужас залил Америку. Войска вывели, но дело было сделано – хаос охватил штаты. Техас объявил о своём суверенитете. Аляска попросила протекции у СССР. Правительство Союза проигнорировало это взывание, этот крик о помощи, но сотни добровольцев в частном порядке прибыли на крайнюю оконечность Североамериканского континента. Аляска закрыла все границы, резко оборвав всякое сообщение со всем миром. Добровольцы и полицейские силы штата смогли навести порядок в городах, благо что население было малочисленно и большей частью состояло из белых и совершенно равнодушных ко всему эскимосов, с равнодушием Будды смотрящих на эти безумные пляски белых. Аляска – первая из всех штатов преодолела хаос. Но заявила о своей автономности.
А Конгрессу и президенту было не до этих вымороженных земель – проводилась операция по установлению конституционного порядка в Техасе и Калифорнии. Вкусившей крови и безумия вседозволенности армией США.
Коллапс мировой экономики навис над планетой. А потом – рухнул, погреби под обломками финансовую систему, разрушив международную торговлю.
На фоне массовых убийств от всплеска преступности, массовости самоубийств в самих США, сообщения о кровавом бытовом безумии в СССР прошли совсем незамеченными. Кому интересна Россия? Кроме самой России.
Россия даже сама себе не очень интересна. Поэтому баррикад на улицах, введения войск и танков в города не случилось.
Но Россия не избежала общемировой тенденции – массовая бытовая преступность, не додавленная с войны, передел сфер влияния среди чиновников и партфункционеров, недобитых банд мразей всех цветов и содержимого, массовые суициды. Спад торговли вызвал спад производства, который вызвал падение доходов населения.
Но советские граждане не повалили на улицы. Сидели по домам, копались на своих приусадебных участках, надеясь на три волшебных русских явления: «авось», «небось» и «как-нибудь». Падение доходов восприняли стоически: «В войну не сдохли – щас вообще пох!», отмахиваясь: «Не жили богато, неча и привыкать было!» К вестям о массовом падеже управленческой надстройки и партфункционеров отнеслись неожиданно положительно: «Развелось как тараканов – плюнуть некуда!»
А падение внешнеторгового сальдо у народа ничего, кроме зевоты, не вызвало – всем начхать! Советская Россия – уникальная страна. Страна-цивилизация. Самодостаточная почти полностью, имеющая полные и завершённые циклы всех сфер своих жизненных циклов, начиная от самодостаточности территорий, экономики, обороноспособности, до – культурной самодостаточности. Люди продолжали работать. Заводы не встали. Сказалась изолированность экономики Союза. Те самые железные занавесы, что понаставили капиталисты вокруг Страны Советов, сберегли Союз от мирового экономического коллапса. Союз с самого своего создания развивался очень замкнуто, зациклен сам на себя. На нефтяную иглу СССР ещё не сел, культурной зависимосттью от Запада не успел заразиться. А то, что закупаемое продовольствие подорожало, так целинные земли Казахстана и Оренбуржья как раз дали урожай такой богатый, что не то что переработать – вывезти с полей стало проблемой. Загоняли вагоны в степные полустанки и грузили насыпью. Так и отправляли в Китай.
Поэтому первым и оправился от кризиса. А если смотреть глазами самого трудового народа, то он, работяга, и не заметил этого кризиса. В Союзе и так жили не богато – незачем и начинать! А в чём-то народ даже и выиграл. Те товары, что производились с ориентацией на внешний рынок, пошли в продажу в Союзе и странах-прилипалах – Восточной Европе, Средней Азии и Дальнем Востоке.
А прилипалам платить было нечем. И работать негде. Правительства этих стран сформировали трудовые армии и отправили их отрабатывать «барщину», как назвали это русские мужики.
И вот тысячи иностранцев стали кормить злющих сибирских комаров, протягивая ветку железной дороги через бескрайнюю страну до берегов Тихого океана. И если европейцы ждали – дождаться не могли окончания командировки, то корейцы, вьетнамцы и прочие азиаты с охотой оседали вдоль этой дороги на постоянное жительство. В Сибири им жилось холоднее, но – сытнее. А дети их шли в русские школы и уже паспорта получали как «буряты». На шаг, но к русским – ближе.
А железнодорожная магистраль, что связала Европу и Дальний Восток, изменила лицо мира. Образовав новый Шёлковый путь. Навсегда сдвинув центры геополитической тяжести.
Пола – арестовали. После истории с уличными бандитами его принял отдел собственной безопасности. И две недели допрашивали, держа в одиночной камере.
Но что он мог знать? Что он мог им ещё ответить? Что уже писал множество докладов, что «Империум» – мираж? Что это мыльный пузырь? Разве об этом не докладывал м-р Хардман? Но все были загипнотизированы дивидендами с ценных бумаг «Империума», не желая видеть, что дивиденды эти – оплачиваются из долей новых вкладчиков. А средства – исчезали. Разве м-р Хардман не предупреждал, что Медведь – коммунист-сталинец? Разве это не понятно по его отношению к деньгам и собственности? И что его бегство из России – какая-то непонятная русская игра спецслужб Сталина? Что и подтвердилось хозяйским расположением Тихоокеанского флота СССР на архипелаге Медведя. Разве м-р Хардман не указывал на то, что якобы мёртвого, аж с 1942 года, Кузьмина не лишили гражданства, не лишили наград, с Кузьмина никто так и не снял звание генерала егерей? А егеря – спецвойска МГБ. Получается, что Медведь как был, так и остался – четырёхзвез-дочным генералом МГБ. Банкиры собственноручно отдали свои кошельки МГБ, а теперь ищут виноватых.
И вот Пол стоит на улице перед зданием своего бывшего офиса, перед урной, куда он высыпал содержимое своего рабочего стола. Его не смогли «закрыть», но и простить его не смогли. Пол улыбался. Он оказался один, без работы и без средств к существованию, в самый разгар кризиса, но он – улыбался.
Он – русский! И теперь он этого не стеснялся. Чем хуже дела у русского, чем безнадёжнее ситуация, чем больше вероятность смерти – тем шире улыбка. Тем громче смех.
Пол выбил из пачки последнюю сигарету, прикурил, бросил смятую пачку в урну и пошёл прогулочной походкой – руки в карманах штанов, в ту сторону города, где стоял дом деда. Теперь – его дом. Опустевший. И осиротевший. Пол насвистывал русскую песенку про зайцев: «А нам – всё равно!» Денег на такси не было.
Денег вообще не было. Об этом Пол и сообщил группе бандитов, что окружили его. Сказал – широко улыбаясь, закипая от ярости.
– А ты что такой счастливый? – спросили его.
– Жизнь прекрасна, парни! – ответил им Пол и рассмеялся.
– Гони часы и ботинки!
Смех Пола резко оборвался. Он не верил своим глазам!
– Прекрасный день, чтобы умереть, вы не находите? – раздался вдруг голос.
Все обернулись. Стоящий напротив человек тоже ослепительно улыбался во все тридцать два зуба. Франт, одетый в модный светлый прогулочный костюм и туфли, в шляпе как с витрины магазина одежды. И как манекен – стройный, спортивный, оттого костюм сидел как влитой.
– Ты кто такой? Вали подальше! – взвизгнул один из гангстеров, махая перед лицом улыбчивого парня раскладным ножом-бабочкой.
Парень, проигнорировав это высказывание, обратился к Полу:
– Паша, помочь?
– С чем? Тут одному на ползуба.
И Пол стал бить бандитов – с неожиданной даже для себя жестокостью. Почему он так разозлился? Не только потому, что повторилась история с его бабушкой, также ставшей жертвой уличных гангстеров. Потому что понял, что гангстеры эти не случайно оказались у него на пути. Этот район города не их территория. Тут хозяйничает другая банда. Пол понял, что руками этих уличных преступников бывшие коллеги загоняют Пола «под асфальт». Подбили уличную банду. Предположительный маршрут Пола высчитать ничего не стоит – из квартиры его выгнали за неуплату, идти ему некуда, кроме как в дом деда. Так и этот русский его нашёл.
Всё кончилось очень быстро. Достаточно было вырубить главаря и двоих его подручных, как остальные побежали, бросая бейсбольные биты, ножи и водопроводную фурнитуру. Огнестрельное оружие было только у главаря. Короткоствольный револьвер.