ак что можно было считать, что это своё обещание я сдержал.
13 июля 1459A.D., Неаполь, Неаполитанское королевство
К сожалению, лично проследить за ремонтом церкви я не смог, но познакомив прибывшего в Рим Аристотеля Фиораванти с кардиналом Саморы и объяснив, что первый будет заниматься ремонтом на полном моём финансовом обеспечении, я оставил двух счастливых людей заниматься интересным обоим делом, а сам отправился в Неаполь, поскольку оттуда пришли совсем нерадостные вести. Попутные суда я нашёл быстро и сейчас стоя на баке вместе с владельцем трёх галер, который направлялся домой в Неаполь и с радостью взял меня на борт вместе с моей охраной, слугами, лошадьми, поклажей, всего за небольшую такую сумму в пятьсот флоринов. Помимо его товаров мы заняли всё свободное место на галерах, чему он был страшно рад, поскольку эта прибыль была сопутствующей.
— Говорите Бенедетто, что Его высочество любит роскошь? — задумчиво тёр я нос, — не помню я такого, когда только с ним познакомился.
— Пока он был герцогом Калабрийским, за ним многое чего не было заметно, синьор Иньиго, — весьма иронично отозвался купец о собственном короле, — и не всё новое, всем его подданным нравится.
— Да, вы рассказывали, что бароны, поддерживаемые кланом Орсини, могут взбунтоваться в любое время, — кивнул я.
— Так и есть, синьор Иньиго, — улыбнулся он, — рассказываю вам это открыто, поскольку многие недовольны тем, как Фердинанд приближает к себе тех, кого наш любимый король Альфонсо, на дух не переносил.
За эту неделю пути с Остии, где я проверил, как идут дела, до Неаполя, мы близко сошлись с купцом, который был очень благодарен мне за найм его галер, по его словам, если бы не я, он был вряд ли окупил этот рейс.
— С появлением в Остии завода по производству квасцов, — жаловался он мне, не зная, что я его владелец, — остальная торговля там просто встала. Если бы я знал, то лучше бы тоже закупил квасцы и вернулся в Неаполь, говорят, что они с завода, освещённого самим папой и потому изумительного качества.
— Ну конечно, если сам папа его освятил, как может быть иначе, — поддакивал я, стараясь не рассмеяться при этом.
За этими разговорами и отличной едой, которую готовила для меня Марта, а я приглашал купца составить мне компанию каждый раз, мы и доплыли до Неаполитанского залива.
— Тогда может вы подскажите мне, как сделать так, чтобы моё прибытие в Неаполь, Его высочество заметил? — поинтересовался я у него, — а то у меня нет времени ожидать, когда он соизволит меня принять.
Купец задумался.
— Мне совестно вам предлагать такое, синьор Иньиго, — неожиданно признался он, — вы и так мне помогли со своим проездом, а я говоря вам такое, словно хочу нажиться на вас.
— Бенедетто, — я дотронулся до его руки, — говорите смело, мне нужно произвести впечатление на короля, так что всё, что вы мне сейчас скажеите, я восприму как вашу помощь, а не желание нажиться.
— Ну если вы сами просите, — мялся всё же он.
— Бенедетто, вы мой друг, — улыбнулся я, — прошу вас, говорите.
— Что же, синьор Иньиго, — он правда явно не хотел, чтобы я на него обиделся, — я не могу вам отказать, поэтому могу порекомендовать вам следующее. По прибытии, вы во всеуслышание объявите, что выкупите из рабства всех гребцов с моих галер, даруете им одежду и также по десять флоринов для устройства жизни.
Мои глаза, по мере его рассказа расширялись, мне и в голову подобное не могло прийти, а это значило, что слушать предложения Бенедетто Котрульи нужно было очень внимательно, так как они даже на первый взгляд казались очень дельными.
— Уже это весьма взбудоражит народ в порту, а также в самом городе, — продолжил он, — затем вы поселитесь в самом дорогом доме или поместье и пожертвуете какие-то суммы в несколько церквей города. После выкупа гребцов и таких пожертвований, я вас заверяю, о вас заговорят уже все.
— Продолжайте Бенедетто, — я захлопал в ладоши, — браво! Это именно то, что я и хотел узнать!
Купец улыбнулся, низко мне поклонился и продолжил.
— Завершающим штрихом, чтобы о вас заговорили в каждом доме, будет то, если вы объявите, что дадите приданое сотне девушек из самых бедных семей, чтобы они сами выбрали себе жениха. Поверьте, люди любят слезливые истории, а такая щедрость к беднякам вознесёт вас по популярности в городе выше самого короля, позиции которого сейчас весьма шатки.
Я в восхищении смотрел на человека, который оказывается знал толк в трате денег. Я всё какими-то банальными праздниками в Аликанте отмечал своё прибытие, а тут вон какой оказывается специалист у меня под боком оказался.
— Ну и если у вас ещё останутся деньги после всех этих щедрот, — он иронично мне улыбнулся, — то стоит устроить ещё праздники с боями животных, театральными представлениями и циркачами, а также раздачей еды и вина. Но только сразу вас заверяю синьор Иньиго, после этого вас могут попросить стать нашим королём.
Он явно шутил насчёт последнего, но у меня в голове созрела другая мысль, если он так во всём этом хорошо разбирается, да ещё и будучи местным, то не проще ли всем этим заняться ему самому. Я решил спросить.
— Бенедетто, вы так красочно всё расписываете, — восхищённо покачал я головой, — так что у меня возник сразу вопрос, а за какую сумму вы бы сами этим всем занялись? Я дам вам своего управляющего с деньгами, и вы всё, что так интересно описали, сами для меня и подготовите.
Купец удивлённо посмотрел на меня.
— Вы серьёзно, синьор Иньиго? Хотите, чтобы я занялся организацией вашего прибытия и сопутствующих этому праздников?
— Конечно Бенедетто, кто как не вы с этим прекрасно справится? — без тени сомнения ответил я, — просто назовите сумму, которая вас утроит за это беспокойство.
Он замялся и затем едва ли не шёпотом ответил.
— Семьсот флоринов.
— Давайте остановимся на тысячи Бенедетто, — улыбнулся я ему в ответ, — и добавим к вашим весьма ценным предложениям, несколько дополнений. Я выкуплю не только всех гребцов и одарю их одежной и десятью флоринами, но и каждого вашего слугу и солдата награжу за доблестное усердие, которое они проявили, чтобы я без проблем доплыл до Неаполя. Также, пожертвования мы сделаем не в несколько церквей, а сразу во все церкви города скажем в размере ста флоринов.
Глаза у Бенедетто стали увеличиваться.
— Сколько обычное приданое для девушек из незнатных семей? — поинтересовался я у него.
— От пятнадцати до двадцати пяти флоринов, синьор Иньиго, не больше, — ответил он.
— А сколько примерно, может быть, таких девушек в Неаполе?
— Никто не знает синьор Иньиго, но вряд ли больше тысячи, — он покачал головой.
— Ну тогда давайте объявим, что тысяче девушек из бедных семей мы предоставим приданое в размере двадцати пяти флоринов при условии, если они позовут меня к себе на свадьбу, — продолжил я, видя, как он начинает кашлять.
— Синьор Иньиго, — прохрипел он, — это огромные деньги!
— Ну и разумеется, — я продолжал говорить, не замечая его изумления, — бои зверей, театры и всё прочее, что вы так красочно описали.
— Синьор Иньиго, вы хотите потратить всё своё состояние? — едва не рыдал он, — я люблю Неаполь, но он точно такого не стоит.
— Не волнуйтесь Бенедетто, — посмеивался я, смотря за его реакцией, — для меня это конечно большие расходы, но на пару бутылей вина и краюху хлеба у меня ещё останется.
Он покачал головой, но за тысячу флоринов согласился всем заняться, хотя и не понимал, зачем это всё мне.
Я в отличие от него прекрасно понимал, что делаю, поскольку в Риме меня дожидалось письмо от Сергио, в котором он меня оповещал, что король Фердинанд I срать хотел на всё, что обещал раньше мне и папе, и не то, что не даёт начать ему аудит рудников, так и вообще даже не принимает у себя, кормя уже который месяц обещаниями. Так что, зная об этом, я не собирался становиться всеобщим посмешищем, когда прибуду в город и меня начнут мурыжить отказами аудиенции так же, как и Сергио. Король должен просить меня о встрече, а не я его, особенно после того, что я для него сделал, когда договорился с папой о его инвеституре, за которую кстати, он мне ещё ничего не дал.
Поэтому денег на всё было не жалко, поскольку я представлял, что будет, когда Бенедетто начнёт осуществлять то, о чём мы с ним только что договорились. Если жители Аликанте готовы были меня носить на руках только за то, что я их кормил и поил при своих возвращениях, то что будет здесь, я старался пока даже не думать.
Глава 15
19 июля 1459A.D., Неаполь, Неаполитанское королевство
Королева зашла в спальню короля, который лёжа на кровати в одной нижней рубашке, кидал свинцовые шарики в привязанную к круглому щиту любовницу. Девушка морщилась от попаданий, но терпела, поскольку за каждый крик полагалось наказание.
— Ферранте! — Изабелла поджала губы, подошла к кругу и ножом разрезав верёвки приказала девице убираться. Та, подхватывая свою одежду, быстро ушла из комнаты.
— Фердинанд! — королева строго посмотрела на супруга, — ты должен его принять! Мы с каждым днём, становимся всеобщим посмешищем! За ним по улицам города чернь уже таскает деревянную корону, прося принять её из их рук.
— Подлые предатели! — прошипел от злости король, — но ничего я доберусь до всех их в своё время.
— Фердинанд, у тебя бароны не сегодня, завтра взбунтуются! Город на руках носит приезжего кастильца, который напоминаю тебе, является любимчиком нынешнего папы! А ты вместо того, чтобы собраться, принять удар и встретить его как полагается, отдав все полагающиеся почести, занимаешься тут непонятно чем! Очнись, молю тебя, пока ещё не поздно!
— Он заберёт все мои рудники, — нехотя признался король, — мы лишимся большой суммы налоговых поступлений.
— Об этом нужно было думать до того, как ты заключал сделку с папой, а не сейчас, — резонно ответила ему Изабелла, — сейчас ты либо выполняешь всё, о чём подписал в договоре, либо говоришь, что не будешь его исполнять. Об этом графе говорят всякое, но я его помню прекрасно по первому знакомству, он не тот человек, которого можно прилюдно унизить и думать, что за этим ничего не последует.