— И руки, — машинально дополнила я.
— И руки, — согласился Уолтер и все же сверкнул смешинкой во взгляде.
Я чувствовала себя на редкость глупо, хотя, казалось бы, выдающийся ученый…
Уолтер предложил мне убрать из контракта самую ненавистную мне часть, оставив сплошные сливки, а я до сих пор не приняла предложение, за которое неделю назад уцепилась бы зубами?
Что изменилось?
Я? Уолтер?
Мое отношение к Уолтеру?..
Потому что он меня спас?
«Нет», — ответила я сама себе. — «Не поэтому».
Дело не в факте спасения, а в том, как он там оказался. Он отделался от герцога Тайринского, фигуры, от которой даже такому человеку, как Уолтер, непозволительно отделываться. И пошел за мной.
А теперь — вот. «Не могу принуждать».
Возможно, это тоже часть какой-то хитрой игры. А возможно, Энтони Уолтер не совсем тот человек, которым я его себе вообразила. И Флора права, что я иногда я слишком упряма…
— Я не травмированная девушка. — Я наконец подобрала слова и произнесла их строгим деловым тоном. — А вы, господин Уолтер, воображаете себя куда большим извергом, чем являетесь на самом деле. И если вы сами желаете освободиться от моего общества, то, насколько я помню, неустойки за это наш контракт не подозревает. А я способна выполнить взятые на себя обязательства. Но буду благодарна за предоставленную рассрочку в… скажем, семь дней. На больничный!
— Пять, — тут же сориентировалась акула ланландской промышленности. — Раз вы, госпожа Трейт, по собственному утверждению, не травмированы, то о каком больничном вообще идет речь?
— Семь, — упрямо повторила я исключительно из принципа.
— Через шесть дней премьера оперы «Вендетта». Я могу достать билеты в ложу.
— Лучше в амфитеатр, — соориентировалась я, легко «продавшись».
— Идет.
— Приятно иметь с вами дело, господин Уолтер.
— Рад это слышать, госпожа Трейт!
Я уткнулась в тарелку, стараясь не слишком кривить губы в улыбке.
В конце концов, что мешает и мне тоже по дороге из пункта «А» в пункт «Б» свернуть на достопримечательности?
Не те, конечно, о которых говорила Флора, но… театры, оперы, рестораны, приемы… все же в этом что-то было. Да и стоит признать очевидное, когда Уолтер меня не бесит, он мне вполне даже нравится. Важно просто, чтобы он не стал мне нравиться, когда бесит!
Я прикончила тост с независимым видом и только тогда покосилась на сидящего рядом мужчину. И что-то царапнуло. То какое-то слишком задумчивое выражение глаз, направленных на лежащую на крае стола газету, то ли вдруг прорезавшаяся складка между бровей…
— Что-то не так? — не утерпев спросила я. — У тебя все же будут проблемы из-за случившегося?
— С чего ты взяла? — Энтони встрепенулся и натянул дежурную физиономию успешного во всех отношениях мужчины.
Я перевела взгляд с него, на газету и протянула руку:
— Дай. Что там пишут? — Уолтер недовольно дернул ртом, и я добавила: — Ты же понимаешь, что я все равно прочитаю, не здесь, так в другом месте?
Промышленник закатил глаза, но все же протянул мне газету, даже любезно ткнув в нужную заметку.
«Разбой в золотом квартале!»
Я скривилась.
«Трое юношей из уважаемых и состоятельных семей были серьезно ранены в ходе разбойного нападения, прошлой ночью. Все трое госпитализированы. Нападение произошло после полуночи в двух шагах от Кармель-холла, где проходил ежегодный благотворительный вечер…»
Противно до тошноты, но ожидаемо. Из-за чего тут хмуриться?
И тут взгляд зацепился за имя.
«Отец одного из пострадавших, известный бизнесмен Дэвид Хант, комментировать нападение на сына отказался».
Дэвид Хант.
Это же…
Уолтер забрал у меня газету из рук и снова отложил подальше.
— Не бери в голову. Это моя проблема. Разберусь, если возникнет необходимость.
Остаток завтрака прошел в молчании — каждый был сосредоточен на своем.
А после Уолтер любезно проводил меня до дверей.
— Машину на завод за тобой завтра присылать или ты правда берешь больничный?
— Конечно, присылать! — возмутилась я: какие больничные на пороге открытий?
Энтони хмыкнул и вскинул руку.
Я ожидала прикосновения к щеке, почти традиционного. И поцелуя.
Но он только поправил выбившуюся из неряшливой утренней прически прядь и отстранился.
Я спустилась к ожидающему меня мобилю со странной смесью облегчения и досады.
Испытание 7
Тик-так, тик-так — ходики на стене отсчитывали время, а оно давно перевалило за полночь.
Вернувшись домой, я неожиданно снова легла спать и проспала половину дня, а теперь полуночничала, окончательно сбивая себе весь режим. Но что поделать, рядом нет мамы с папой которые покачают головой и скажут, что в девять свет должен быть выключен!
И Флоры нет.
Фло сегодня ночует не дома — “Не жди меня, Лив, я заскочу утром перед работой!” — а на вопрос, у кого ее искать, если вдруг что, она только смерила меня укоризненным взглядом: вот уж чего е надо, так это искать!
Но это неважно, важно то, что квартира свободна, и я одна, и свет, горящий всю ночь, никому не помешает!
В кружке крепкий сладкий чай, в зубах карандаш, в голове расчеты, внутри все горит нервным предвкушением, возбуждением и азартом — я люблю свою работу. Нет ничего лучше, чем работа, чтобы отвлечься от дурных мыслей, даже если результаты этой работы внушают скорее опасения, чем надежду.
“Тик-так, всё-так!” — соглашаются ходики.
Сама знаю, что “всё так”, отстаньте, не до вас!
На письменном столе места прискорбно не хватило, и разложенными в хронологическом порядке листами с данными анализа фона вокруг завода за последние две недели нашлось место только на полу, ну а мне — вместе с ними. За мной на пол переползла кружка с чаем и тарелка с бутербро… прошу прощения, уже без бутерброда! Ужасно хотелось есть и в желудке тянет, но сходить на кухню — невозможно. Не оторваться!
Цифры укладывались в формулы, формулы выстраивались в математические модели, а те, в свою очередь, рисовали прогнозы. Какие-то совершенно неприглядные прогнозы.
“Как-так, как-так?!” — негодуют со стены ходики.
А вот как-то так, часики…
И я нахмурилась, пытаясь разобраться, с какого именно места мне нужно пересчитывать, чтобы исключить возможность ошибки. И даже если нет ошибки — всё равно нужно пересчитывать.
Лучше всего — с самого начала. Так надежней.
В желудке снова тянет, и на этот раз не от голода.
В слишком уж страшные прогнозы выстроились цифры.
Когда там Энтони предполагал остановку генератора? Завтра? Послезавтра?
Я снова зарылась в бумаги, прошлась пальцем по ключевым показателям две недели назад, неделю назад…
Как надолго его остановят? Я не спросила, забыла.
Сутки? Пара часов? Нужно больше.
Послушает он меня, если я скажу ему, что заводу стоит отстояться как минимум неделю, иначе…
Иначе что?
Иначе очень скоро он рискует не запуститься уже никогда.
Сколько я говорила там сначала? Десять*двадцать лет?
Боюсь, что этот прогноз был не просто оптимистичным, а совершенно нереальным.
…даже неделя это мало, ничтожно мало. Судя по тем результатам, что я получила во время испытаний нового генератора в ИЦ…
Я закусила губу, отчаянно ее пожевала.
Надо что-то делать, а что?
Нельзя же остановить всю промышленность в королевстве, пока я не разберусь?
Да и какое тут возможно решение?
Вернуться в прошлый век? К паровым машинам и газовым лампам? К углю и свечам?
Весь мир живет на магии!
И почему, почему я?
Зачем мне этот груз ответственности за мировую магическую катастрофу? Я просто хотела фон изучать!
А все остальное — я не умею!
Паника накрыла с головой и отхлынула — зато умеет Уолтер.
У него такие деньги и такие связи, которые мне и не снились. Если я смогу убедить его, в том, что я это все не придумала. В том, что опасность реальна. И она куда ближе, чем кажется. То он-то уж найдет, как убедить всех остальных.
Он мне нужен.
Но как? Как его убедить?..
Остановка генератора послезавтра.
Возможно…
Я окинула растерянным взглядом ковер из заполненных данными и выводами листков.
Итак миссия номер раз, доходчиво и наглядно сжать для Уолтера информацию!
Миссия номер два, не уснуть в процессе!
Миссия номер три, не умереть с голоду!
С нее, пожалуй, и начнем!
На следующий день, я, как и следовало ожидать, проспала. Проспала до того, что шофер даже успел заволноваться, поднялся до квартиры и разбудил меня стуком в дверь и обеспокоенным «Госпожа Трейт, с вами все в порядке?».
Торжественный список миссий дополнился невыполнимой — умыться, одеться и позавтракать за пять минут.
Прибыв на завод, я по устоявшейся уже привычке сначала обошла маркеры вокруг стены, скрупулезно собрала и записала данные. И только затем углубилась на территорию завода. Перед выходными я уточнила у старшего инженера, какой крышей могу воспользоваться, и сегодня планировала сделать замеры на возвышенности. И, оценив, что пониматься для этого мне придется по вертикальной пожарной лестнице, надела самую провокационную вещь моего гардероба, которая вообще оказалась в нем загадочным образом. Брюки.
Однажды Флора потащила меня по магазинам, и там была такая продавщица… слово за слово, кажется я сдалась на том, что мне подгонят их по фигуре совершенно бесплатно, да и девушка, отражающаяся в зеркале магазина, выглядела очень необычно — дерзко, смело.
Но надеть эти брюки я с самой покупки так ни разу и не решилась. А вот сегодня их час настал, где еще мне выглядеть дерзко и смело, как не перед пожарной лестницей?
С крыши одного из складов вид открывался фантастический. Я не удержалась и прошлась туда-сюда, разглядывая завод сверху, и зацепилась взглядом за несколько человеческих фигур внизу.
Уолтер (конечно, за кого еще мне цепляться!), Лихтенфльд и Джонсон, главный инженер, стояли и что-то живо обсуждали, периодически жестикулируя, и было очевидно, что разговор всех троих увлек не на шутку.