Фургон молокозавода, развозивший свежую продукцию по магазинам, внезапно свернул с дороги и врезался в фонарный столб.
Пьяный с вечера шофер уснул за рулем.
От удара распахнулась дверь фургона, и крайняя тара с пакетами рухнула на черный асфальт.
Виновник происшествия благополучно вывалился из кабины и уснул, скорчившись в белой разливающейся луже.
Немецкому коту и сибирской кошке досталось совершенно бесплатно и кефира, и ряженки, и фруктового йогурта.
Дина предпочла сливки.
Аристократ подкрепился творогом.
Отсутствующий Бейджик тоже не отказался бы от привычного офисного угощения, а Гайка, которой редко перепадали подобные деликатесы, – тем более.
Когда элитный тевтонец заканчивал обильный ранний завтрак, фургон вдруг подло выдал непрошеную добавку.
С верхней полки накренившегося контейнера сорвалась увесистая упаковка с шоколадным коктейлем.
Аристократ не успел отреагировать на сладкий удар. Лапы проскользнули в липкой ароматной луже разлитого по асфальту молока.
Масса, предназначенная для юношеского десерта, угодила коту прямиком по хребтине.
Обошлось без перелома.
Но теперь элитный кот передвигался гораздо хуже, чем беременная кошка.
При каждом резком движении тело пронизывала боль.
Сибирская кошка то и дело останавливалась и вылизывала немецкому коту ушибленное место.
На мгновение боль исчезала, но стоило шевельнуться, как все начиналось по новой.
Шаг – боль – шаг – боль.
Покалеченный Аристократ приобрел жуткое сходство с увечной Гайкой.
Шаг – боль – шаг – боль.
Тевтонец маялся ломотой.
Тевтонец превозмогал судороги.
Тевтонец терпел, терпел и терпел.
Но срочно требовалась надежная обитель для восстановления растраченных сил и подорванного здоровья.
И в награду мужественный кот и беременная кошка получили в неограниченное владение целый музейный комплекс из недавно отреставрированных деревянных зданий.
По еще не убранным штабелям досок беженцы перебрались через тесовый забор.
Дина взяла на себя роль вожака.
Пострадавший от кисломолочной продукции Аристократ доверился чутью беременной кошки.
Двор оказался безопасен, широк и тих.
В отличие от завода тяжелого машиностроения, здесь не искрило, не блистало, не мигало.
Отсутствовал грохот, дребезжание и лязг.
И запахи, оставшиеся после ремонта, были вполне терпимы.
В подвалах еще не успели завестись мыши, угрожающие ценности уникальных экспонатов.
А хвостатые сторожа успели поступить на службу без резюме и конкурса, не претендуя на жалованье.
Часть четвертая Тевтонец – гордость России и убийственная мировая сенсация
Четырнадцатый этап. Испытание скукой
1. Эксклюзивные инсургенты
Заповедная архитектурная зона, воссоздающая подлинный уголок Иркутска середины девятнадцатого века, дала раненому коту и беременной кошке необходимый покой.
Семейная пара с молчаливого позволения администрации поселилась на музейной территории.
Аристократ отлежался в полуподвальном логове, куда заглядывали только главная хранительница и заведующий хозяйственной частью.
Посторонним вход был строго запрещен.
Внешний суетный мир почти не соприкасался с образцами деревянного зодчества, расположенными на краю старой части города.
Приходили вездесущие иностранцы и восторгались резными наличниками с языческими оберегами, ставнями с узорами, точеными балясинами, коваными решетками водостоков.
Экскурсионные автобусы регулярно доставляли любопытствующее пополнение.
За разноголосыми группами зарубежных туристов следовали классы шаловливых и неугомонных школьников, неохотно приобщавшихся к истории родного края.
Больше всего хлопот и беспокойства доставляли столичные высокопоставленные персоны в сопровождении мэра или губернатора.
Аристократ и Дина избегали людей, показываясь на глаза только смотрительницам, и то после окончания времени, отведенного для посетителей.
Беременная Дина все реже и реже появлялась на людях, предпочитая отлеживаться в кладовой среди предметов, не вошедших в постоянную экспозицию.
Аристократ, с присущей элитным котам скромностью, тоже не афишировал свои несомненные достоинства.
Элитный тевтонец постепенно набрал прежнюю боевую форму.
От кисломолочной травмы не осталось и следа. Боль в спине прошла.
И все благодаря Дине.
Беременная кошка день за днем неутомимо и старательно вылизывала ушибленного кота, снимая ломоту и судороги. Языковый массаж и целительная слюна оказали терапевтическое воздействие.
Элитный тевтонец и верная спутница втянулись в размеренный, строго регламентированный еженедельным расписанием неспешный музейный ритм.
Мемориальный комплекс был посвящен первым российским классическим революционерам. Не бунтующим крестьянам, не выдержавшим угнетения, не буянам-казакам, ищущим вольных земель, не раскольникам, готовым умереть за старую веру.
А дворянам, возмечтавшим свергнуть иго самодержавия, разогнать жандармское управление, ликвидировать крепостное право, дать народам огромной империи конституцию, республиканское устройство и выборную (по-честному) власть.
Уникальное, чисто русское явление: диссиденты из высшего сословия, представители древних и славных родов. Князья, графы, бароны. Герои Отечественной войны 1812 года, армейская элита – от генералов до прапорщиков.
С теоретическим фундаментом, выстроенным на европейских идеях: свобода, равенство, братство.
С дерзкими революционными планами: вооруженное восстание, штурм царского дворца, убийство всех членов императорской фамилии, массовый террор против сатрапов.
Благородные господа, которым полагалось делать придворную карьеру, выслуживаться, превращаясь в казнокрадов и мздоимцев, записались в народные благодетели.
А красавцы офицеры, устав изнурять роты парадной шагистикой, отдали приказ к бою в мирное время.
В пасмурное декабрьское утро 1825 года отчаянные головы, одержимые жаждой справедливости, вывели на Сенатскую площадь, на берег реки Невы гвардейские полки.
Три тысячи человек.
Но солдаты с заряженными ружьями так и простояли бессмысленно целый день в каре возле монумента основателю новой столицы.
Дворяне, посягнувшие на вековые устои, так и не решились пролить кровь правящего класса – кровь родственников, соседей, однокашников, сослуживцев, друзей и собутыльников.
И только поручик в отставке, назначенный в цареубийцы, не добравшись до коронованной особы, застрелил с досады генерал-губернатора. Полководца, имеющего немалые заслуги перед отечеством и пользующегося уважением у низших воинских чинов.
Отставной поручик, бретер и гуляка, еще уложил наповал из пистолета командира лейб-гвардии Гренадерского полка.
И легко ранил какого-то щеголя из свиты.
Неизвестно, сколько бы пуль истратил молодой человек, вошедший в азарт, если бы не вмешался наследник, занявший престол закону вопреки.
Новый правитель не стал разводить церемоний и приказал расстрелять нерешительных противников из пушек.
После второго залпа каре рассыпалось, и глупые солдаты, приведенные на площадь умными офицерами, в панике разбежались.
Мятеж был подавлен за полчаса.
К дворянам, понаторевшим в сочинении пламенных манифестов, но не сумевшим на практике захватить власть, приклеилось странное, не отражающее сути, прозвище «декабристы».
Декабристы: как будто участники государственного переворота не готовились к безжалостной резне, а отмечали завершение года, наряжая елку к Рождеству. Но вместо картонных игрушек, стеклянных шаров, бумажных гирлянд и разноцветных бус наготове были острые сабли, булатные кинжалы, граненые штыки, масонские стилеты и морские кортики.
Декабристы…
Пятерых, самых ярых зачинщиков, казнили.
Остальных за казенный счет отправили на каторгу в Сибирь.
Рядовых – пешком.
А родовитых преступников, закованных в железо, – на тройках с бубенцами, вторившими кандальному перезвону.
Так большая часть несостоявшихся героев оказалась в Иркутске.
Сменили барскую негу и обеспеченное благополучие на тяжкий изнуряющий труд в сырых темных штольнях серебряно-свинцовых рудников.
Наверняка декабристы оценили бы поведение элитного тевтонца, отказавшегося от гламурного комфорта, охраняемого уюта, сытного быта.
Наверняка заговорщики охотно бы приняли в тайное общество кота, выбравшего свободу.
2. Непреднамеренное кощунство
Пока элитный тевтонец выздоравливал после нелепой кисломолочной травмы, в усадьбе золотого магната по-прежнему сохранялось казарменное положение.
Чтобы скрасить неудобства и поощрить солидарное молчание об исчезновении потомка любимого кота фюрера, провели внеплановую выдачу щедрого аванса.
Деньги – не на пластиковые карточки, а лично в руки – получили все участники добровольной изоляции.
Ветеринар отложил сумму на перевод любимой дочери, проживавшей с бывшей женой в другом городе.
Тренер предался мечтам, как напьется до потери сознания, чтобы забыть нелепую возню с туповатым Двойником, уступающим по сообразительности утраченному оригиналу.
Уборщица кошачьих апартаментов задумала приобрести лично для себя породистого котенка, на зависть родственникам.
Мастер по груммингу решила справить новое платье.
Стражи ворот и дежурные у мониторов скинулись на шикарный подарок для молодого бойца, наметившего на осень свадьбу.
Начальник охраны съездил на кладбище и заказал на могилу незабвенной матери новый памятник с развернутой эпитафией.
Супруга магната презентовала каждому по номеру газеты, присланной из Германии: на первой полосе фигурировал русский идиот из Сибири с немецким щелкунчиком в руках.
Все получили достойное вознаграждение, кроме эрзац-кота.
Двойник схлопотал очередной срок в изоляторе.
За вопиющий проступок.
А начинался тот вечер для недостойного носителя ошейника с именем Аристократ на редкость удачно.