Вот как это работало. Именно распространение слухов принесло пиратам их дурную славу, и именно дурная слава наделяла пиратов их могуществом. Использование магии устраняло всякую возможность распространения слухов. Она снимала слой секретности, на который опиралась наша культура, наш образ жизни, чтобы продолжать функционировать. Чтобы продолжать существовать.
Пиратство напоминало экосистему.
Пират у кого-то воровал, жертва развлекала своих друзей и семью историей, которая затем распространялась как лесной пожар, теша самолюбие пирата. Выигрывали все. Кроме, может быть, жертвы, у которой что-то украли. Но со временем жертва справлялась с этим, чтобы её снова обворовал кто-нибудь другой, и так продолжалось снова и снова.
А ещё были такие, как Мордред. При одной мысли о нём я закатывал глаза. Буйный идиот. Он олицетворял собой всё, что было плохого в современном пиратстве. Как вообще можно вести честную… или нечестную жизнь… с таким человеком, как он, который бегает повсюду и порочит всех нас?
Если все боялись капитана-вампира, как кто-то мог бояться старого доброго Блэкстоуна?
— Капитан Блэкстоун, — прошептал мне на ухо чей-то голос.
Я отвернулся в сторону. Мои руки были покрыты зелёной слизью и травинками.
— Я же просил тебя не связываться со мной, — прошептал я.
— Я знаю, но это важно.
Грелко, мой первый помощник. К слову о буйных идиотах.
— Что такое? — спросил я.
Пауза.
— Ну… нам быть интересно… Не приблизились ли вы хоть немного к нашему спасению.
— Вам было интересно.
— Что?
— Я исправляю твою грамматику. Ты бы удивился, если бы узнал, как далеко тебя заведёт правильный словарный запас, приятель.
— Верно… да. Хорошо, ну что, вы уже продвинулись?
— Ситуация стала… сложной, — я оглянулся через плечо на Кару. Она всё ещё оставалась без сознания. Я был близок к тому, чтобы приготовить для неё целебную мазь, и, похоже, кровотечение на её ноге замедлилось.
— Сложной? В смысле?
— Я работаю над этим, Грелко. Как поживает остальная команда?
— Проголодались, капитан. Нас плохо кормят. Мы получаем немного похлёбки, чтобы разделить их на всех, и, возможно, немного воды.
— Похлёбки?
— Да. Нам приходится с головой погружаться в это месиво и поглощать без помощи вилок или чего-либо ещё.
— Как вилка поможет с похлёбкой? Конечно, с ложкой было бы удобнее.
— Всё лучше, чем совать голову в похлёбку вместе с остальной командой.
— Да, я полагаю, это было бы… — я замолчал.
— Сколько ещё мы должны ждать вашего сигнала?
— Мне нужно ещё немного времени, приятель. Я работаю над этим.
— И мы ценим это, только мы тут немного отчаиваемся. Делать нечего, еда ужасная, и мы все начинаем ужасно вонять. Вы сказали, что человеческая девушка могла бы помочь нам выбраться отсюда.
— Она может.
— Ну?
Я нахмурился.
— Она сейчас немного без сознания. Но кое-что изменилось.
— Что именно?
Я снова повернулся лицом к прилавку, на котором работал, и опустил голову. Грелко и остальная команда ожидали, что я укажу им выход. Мы общались с помощью амулетов в наших серьгах с тех пор, как нас арестовали и бросили в разные темницы — мы общались даже тогда, когда я стоял на сцене и смотрел, как король объявляет награду в конце Испытаний Сирен.
Тогда я увидел способ спасти их. Способ вытащить нас всех из этой тюрьмы и ещё раз обмануть смерть. Всё, что мне нужно было сделать — это стать чемпионом Кары, и тогда, если она выиграет испытания, она освободит нас всех, став королевой. Это казалось хорошим планом… А потом она проснулась в панике и обняла меня, и что-то изменилось.
Она попросила меня разделить с ней постель, побыть рядом с ней. Я почти не спал. Было что-то такое в ней, в близости к ней, что заставляло мои кости… вибрировать. Я не смог бы описать это, даже если бы захотел.
Такое ощущение, будто магия постоянно пыталась проникнуть между нами, пройти сквозь нас, и чем ближе мы подходили друг к другу, тем сильнее становилась магия. Я никогда в жизни не испытывал ничего подобного, и я знал, что это не имеет ничего общего с церемонией связывания, которую принцесса провела для нас, потому что я чувствовал те же самые искры с тех пор, как впервые увидел её на Земле.
Я снова посмотрел на неё, на её неподвижное лицо, на её розовые щёки. Я с трудом сглотнул, когда волна жара прокатилась по моей груди. Она действительно была красивой и невероятно сильной, но в то же время уязвимой… и мне казалось, что я манипулирую ею, чтобы она помогла мне и моей команде сбежать.
— Послушай, — сказал я, — я знаю, что вы хотите выбраться, но мне нужно больше времени.
— Больше времени? — спросил Грелко. — Капитан, я не знаю, сколько времени у нас осталось.
— Меня заверили, что меня не убьют до окончания испытаний.
— И можете ли вы быть уверены, что эти заверения распространяются на остальную часть вашей команды и вашего корабля? Или мы брошены на произвол судьбы?
— Я… Я не знаю.
— Капитан, вы можете всё исправить. Вы можете помочь нам — вы должны.
— И я собираюсь это сделать, только дай мне больше времени.
— У вас есть один день.
Я нахмурился.
— Один день? Что будет через день?
— Мы возьмём дело в свои руки.
— Грелко, приятель, пожалуйста, скажи мне, что ты не думаешь о том, чтобы пойти и сделать какую-нибудь глупость.
— Нет, капитан. Я пойду и сделаю что-нибудь умное.
— Грелко… Грелко! — прошипел я, но он уже исчез.
Я покачал головой. Он их всех погубит или, что ещё хуже, поднимет мятеж против меня. Я должен их вытащить, но не знал как. Кара не в том состоянии, чтобы оказывать кому-либо услугу, и я не мог оставить её одну… если только…
Я посмотрел на дверь в отведённую нам комнату. Я осторожно подошёл к ней, потянул за ручку и повернул её. Мы всё ещё находились где-то на арене. Под ней. Я не мог слышать жителей города над нами, но я слышал, как их ноги топают по полу, сотрясая сам фундамент этого места. Пыль с потолка попала мне в нос, заставив меня подавить желание чихнуть.
Этот звук оповестил бы любого в коридоре о моём присутствии, но здесь никого не было. Весь коридор пустовал.
Я посмотрел влево и вправо. Меня привели сюда через проход справа, а это означало, что выход тоже там. Я не хотел оставлять Кару одну. Всё, что я хотел сделать — это разведать обстановку, убедиться, что всё чисто. Затем я приму решение о том, что делать и как это сделать.
Если бы я мог убедиться, что Кара не умрёт от ран, прежде чем кто-нибудь спустится проведать нас, тогда, возможно, у меня будет шанс найти остальных членов моей команды и вытащить их всех до того, как Летние Фейри смогут их казнить.
Я сделал пару неуверенных шагов по коридору, наблюдая и прислушиваясь. Шаги противника было бы трудно различить из-за постоянного грохота надо мной, но я всё равно решил продвигаться вперёд, прижимаясь спиной к стене, чтобы не высовываться.
Я был примерно на полпути по коридору, когда почувствовал что-то странное в груди. Это была не совсем боль, но скорее дискомфорт, что-то вроде тесноты. Я продолжал двигаться, немного ускорив шаг, чтобы попытаться добраться до угла коридора впереди меня. В конце должна быть дверь, и если она открыта или незаперта, значит, у меня будет выход отсюда.
Но когда я дошёл до угла, этот дискомфорт в груди превратился в боль — настоящую, пронзительную боль. Я схватился за грудь и сделал глубокий вдох, но это тоже причиняло боль. Моё сердце бешено колотилось, и каждый удар приносил с собой новое, пронзительное ощущение.
— Уф, — простонал я, — это что-то новенькое…
Я попытался дойти до угла коридора, но боль становилась такой сильной, что я почти ничего не видел. Мои ноги начали подкашиваться, и тогда я понял, что это ненормально. Ни в малейшей степени. Я повернул голову и посмотрел назад, в коридор, на дверь, от которой только что отошёл.
Отчаявшись, я сделал несколько шагов в ту сторону, крепко прижимая руку к груди, к сердцу. Боль в груди мгновенно начала ослабевать, стихать. Мой разум лихорадочно работал, глаза расширились, и я всё понял. Чем ближе я подходил к двери Кары, к самой Каре, тем меньше боли я чувствовал.
К тому времени, когда я добрался до комнаты и снова закрыл за собой дверь, боли в груди почти не было — только тупое ноющее ощущение напоминало мне о моей глупости.
Я уставился на лежащую без сознания Кару, стоя в дверях и часто моргая.
— Связывание, — прошептал я себе под нос. — Должно быть, это оно.
Принцесса сказала мне, что я не смогу расстаться с Карой. В то время я думал, что она имела в виду фигурально, практически и, возможно, даже юридически. Мне даже в голову не приходило, что она могла иметь в виду физическое или даже духовное состояние.
Как я должен помочь своей команде, если я не могу отделить своё тело от тела этой женщины?
Глава 20
Я не помнила, как закрыла глаза, но когда я открыла их снова, он был там. Блэкстоун. Он смотрел не прямо на меня, а скорее на моё тело. Я оцепенела на мгновение, на одно долгое мгновение, но потом что-то почувствовала. Его руки на моей ноге… его пальцы скользили вверх и вниз по моему бедру, и что-то холодило кожу.
Почему он прикасается к моей ноге?
Почему он без рубашки?
Боже мой, он без рубашки.
Я чувствовала слабость и шаткость, а мои конечности весили тонну, но вид этого мужчины, стоящего рядом со мной без рубашки, вызвал во мне такую волну адреналина, что я широко раскрыла глаза. Он заметил это и наклонился ко мне.
— Прости, — произнёс он, — я сделал тебе больно?
— Нет… Что… происходит? — спросила я.
— Ты пострадала. Я пытаюсь обработать твою рану.
Его рука всё ещё лежала на моей ноге, точнее, на верхней части бедра.
— Насколько всё плохо?
— Ты потеряла много крови, но жить будешь.