Я и сам скрипнул зубами, гася вспышку злости.
Значит, так вы справились с работами по городу? Никак не справились, если быть точным, не поверили в моё обещание, не дождались меня и решили нанять людей со стороны?
Справившись со вспышкой злости, я вновь перевёл взгляд на Логара.
Негоже искать за другим вину, когда своя гораздо хуже.
Когда я обещал вернуться?
На сколько недель я опоздал?
Когда я понял, что из всех троих моих слуг, чью силу я купил за лечение, он самый… Гнилой?
Давно. Очень давно. Ещё с первых подслушанных разговоров, которые не предназначались для моих ушей. Он всегда ставил под сомнение службу на меня. Всегда искал возможность вывернуться, не считать себя обязанным и прочее.
Что я сделал, поняв это?
Ни-че-го.
Сначала мне нужна была его сила, это понятно.
А потом? Потом, когда этой самой силы с приходом Седого и комтуров Ордена, у меня стало достаточно, чтобы при желании забрать власть у Морлан?
Ни-че-го.
Ничего я не сделал. Я предпочёл оставить это как есть, решил просто дотянуть до конца контракта.
Дотянул?
Нет.
Старейшины, как моего слугу, которому я доверяю, и на котором есть мой Указ, как слугу, не связанного с Орденом, отправили его в родной город, чтобы он воспользовался связями и нанял там две-три сотни людей.
Он их нанял. Но первое, что он сделал, оказавшись в родном городе — купил артефакт, снявший с него мой Указ.
Второе, что он сделал, связался с Алыми Пиками, которые в его городе тоже предлагали гору духовных камней за Седого. И ведь сумел же управиться за день, тварь.
И на этом не остановился, а помог Алым Пикам отыскать проходы через Поле Битвы. Нет, не провёл за руку лично, но там подслушал разговор ребят Рутгоша, там через плечо заглянул на карты земель Сломанного Клинка, и вот — список самых многообещающих направлений и точек выхода готов.
С той самой, противоположной от Морлан стороны, о которой так переживали старейшины.
Четвёртое, что он сделал в своём предательстве — внёс флаги формации в резиденцию, установил первый из них и помог ударить в спину защитникам.
Келлер затратил на оценку снятого с Логара нефрита Голоса не больше десяти вдохов.
— Очень хорош. Это работа артефактора Повелителя.
Я криво усмехнулся:
— Что же, нам стоит поискать второй такой среди вещей убитых. Например, в кольце Кресаля, — перевёл взгляд на Седого. — Ты же снял его перед тем, как отдать тело?
Седой молча кивнул. Что же, я не сомневался в нём.
— Глава, — решительно произнёс Рутгош.
Но я заставил его замолчать коротким жестом. Спросил у всех, кто собрался в этой комнате под формацией тишины:
— У кого-то ещё есть вопросы к предателю?
Если они и были, то их никто не решился произнести. Рутгош коротко сказал:
— Нет, глава.
Я медленно кивнул. Логар всё понял, сглотнул и торопливо выдохнул:
— Господин!
Я не собирался его слушать и завершил всё быстро:
— Умри.
Несколько вдохов я глядел на его рухнувшее тело, не испытывая ни радости, ни удовлетворения, только усталость и горечь, затем отвернулся и глухо сообщил:
— Остальных пока в темницу, — опомнившись, уточнил. — Она у нас есть?
— Устроим, глава, — согнулся Рагедон. — Это не сложно.
— Хорошо. Все остальные дела тоже потом. Я буду на… — голос на миг сорвался, — кладбище.
— Глава. Глава. Глава… — никто не возразил, не упрекнул, не заметил, что это не лучший выбор.
Никто. Даже старейшины и советник Бахар, который мог бы это сделать, и оказался бы прав.
Правда, я бы всё равно их не послушал.
В случившемся сегодня есть и моя вина. Глупо накладывать на себя наказание, но ещё глупей оставить вину без него.
Позади, за спиной, там, где недавно была формация тишины, раздались голоса и мыслеречь, которые не могли скрыться от моей текущей силы.
— Не думаешь, что глава показал нам правильный выход?
— О чём ты? — буркнул Седой.
— Дарагал. Может, стоит закончить всё сегодня?
— Нет. Ни за что! — теперь Седой, скорее, рычал. — Он умрёт, только своими глазами видя восстановленное величие Ордена. Он что, очнулся?
— Под Указами? Нет, конечно.
— Значит, Небо не против такого…
У меня дёрнулась щека. Небо. Не против.
В центральном зале первого этажа лежали рядами тела павших защитников. Дарая, Гамая, почти безымянные мужчины и женщины…
Я сделал первый шаг и коснулся первого тела, отправляя его в кольцо Путника.
Сжал сферу восприятия, отгородился от своего таланта подслушивать, не желая больше ничего слышать. Страж Холгар сказал, что у фракции Сломанного Клинка сегодня было испытание. Как бы я был рад, если бы Небо испытывало только меня. Но это невозможно. Я не один иду к Небу.
Если уж говорить откровенно и следовать учению Изарда, то сегодня главное испытание было у меня и Кресаля. Но одновременно оно проходило у сотен моих подчинённых и сотен его подчинённых. Я прошёл его. Пока не знаю, получил ли хоть что-то, кроме потерь, но я его прошёл. Кресаль и его люди — не прошли. Их путь к Небу окончен.
Последняя мысль совпала с последним шагом. Оказавшись на террасе резиденции, оставив за спиной пустой зал, где только кровь на полу напоминала о мёртвых, я поднял голову к небу. Оно было полно летающих фигур. Все, кто достиг этапа Предводителя, использовали полёт. Сейчас Исток был свободен от запретов. Мы отстояли свой город.
Идущие сновали по нему туда-сюда в непонятной со стороны суете.
Что же, моя помощь во всём этом будет незаметна и неощутима. Но есть одно место, где она будет… Что значит будет? Есть место, где она нужна, где она необходима.
Сосредоточившись, я накрыл весь город мыслеречью:
— Говорит глава Ирал. Всех погибших из семьи Сломанного Клинка принести на кладбище семьи. На горное плато, туда, где похоронены погибшие искатели Сломанного Клинка.
Через миг взмыл в воздух, первым отправляясь в ту сторону.
Мой путь не был долог. Спустя всего сотню вдохов медленного полёта я опустился перед могилой Бирама, возле края каменного плато.
Несколько месяцев назад я стоял на этом же самом месте. Тогда я потерял всего девятерых и был полон тоски и сожалений. Сегодня…
Отступив на тридцать шагов, выложил тела защитников резиденции. Первые из тех, что окажутся здесь сегодня.
Я задержал взгляд на мёртвых лишь на один вдох. Нет времени на пустые сожаления, у меня много работы. Отвернувшись, шагнул прочь, опять к могиле Бирама, на ходу вытаскивая из кольца меч.
Когда доставили новые тела, я успел вырезать в камне три могилы. Больше того, я уложил возле каждой могилы по телу. Первая могила была для Дараи.
Первая, но не последняя, сегодня погибло очень много. Слишком много для нашей небольшой семьи. А мои, тайком выученные в свободное время, техники для работы с камнем были не самыми лучшими — я бы не успел справиться, но к тому времени, когда солнце коснулось вершины закатной горы, я был уже не один — бок о бок молча и хмуро трудился сам Потий и ещё трое его учеников, тела рядом с моими могилами укладывала Амма, ещё не меньше десятка других идущих трудились немного в отдалении.
— Эй, парень! Парень! Ты оглох, что ли?
Я не сразу понял, что обращаются ко мне, а поняв, едва завершил технику.
В изумлении обернулся, обнаружив чуть в стороне старика-безумца. Как он сюда попал?
— Парень! — старику-безумцу не было дела до моего удивления. Он ткнул пальцем себе под ноги. — Ленишься. Совсем короткая могила. Вон, — старик перевёл указующий палец чуть в сторону, — Косой не влезет, а он ведь даже ростом не выделялся. Мне его что, укорачивать?
Не влезет в могилу… У меня задёргалась бровь, и я торопливо прижал её пальцем левой руки. Дарсов старик, как он просто об этом говорит.
— Нас Властелин земли накрыл, — показал дыру на рукаве пыльного халата старик. — Мне повезло, выскочил, а ему не повезло. Вот если бы наоборот, то я бы в твою могилу влез, а раз умер не я, а он, то будь добр, удлини её.
Я выругался и шагнул вперёд, цедя на ходу:
— Удлиню, а ты будь добр, помолчи.
— Чего молчать-то? — удивился безумный старик.
— Старик, у меня был тяжёлый день, не зли меня.
Тот покачал головой:
— У молодого поколения сегодня недостаёт уважения к старшим, пытаются оправдаться такими жалкими словами. Кто у тебя погиб сегодня, что тебе тяжело? Мать? Жена? Может, сына убили?
Рядом возникла Амма:
— Господин, мне убить его?
Старик фыркнул:
— Твой господин слишком справедлив, чтобы убивать меня за справедливые вопросы.
— Зато я никогда не была справедливой, старик, — ответила Амма, делая к нему шаг.
— Остановись, — буркнул я, обходя её.
Дождавшись, когда я в три движения клинка расширил яму, старик уложил рядом тело, довольно хмыкнул, обнаружив, что в этот раз я вырубил камня с запасом, отряхнул руки и продолжил разговор, словно и не было между нами словесной перепалки:
— Чего молчать, если живой остался? Мне вот ещё после первой большой битвы…
Я криво усмехнулся:
— С сектантами?
— Почему с сектантами? — удивился старик. — С соседями нашими, такими же имперцами, прям как у тебя сегодня. Мне вот ещё тогда, когда я глядел на улицы родного города, заваленные мертвыми, среди которых были и важные для меня люди, старейшина наш сказал: жизнь продолжается, молодой господин, держите выше голову, — старик огляделся, покачал головой. — Гляжу, твои старейшины где-то потерялись, значит, мне придётся за них это тебе сказать, младший, — наши взгляды встретились. — Жизнь продолжается. Так живи её. У всех них, — старик обвёл рукой ряды могил и тел, — были надежды и незаконченные дела. С надеждами сложней, но вот дела мёртвых живые завершить могут. Этот вот, — старик без затей и уважения ткнул тело у себя под ногами сапогом, — всё хотел напиться. Придётся сегодня за него это дело сделать. Пусть ему приятно будет. И ты заверши дела своих погибших подчинённых. Уважь их.