— Но у меня есть это.
В это мгновение из кольца появился фиал. Не тот, что я должен был добавить Дарае после окончания её службы, с аукциона Лазурного Облака, и свитком подтверждением подлинности. Зелье, которое я купил для Дараи в городе Тысячи Этажей. Прямо сказал, осознавая, что они могут впервые видеть такой вычурный фиал и не понять, что перед ними:
— Это зелье Древних. То самое, лучшее, которое помогает на два года при болезни Навеи, — с неловкостью произнёс я её имя. — И уверяю, оно стоит больше, чем вы должны за дом.
— Зелье Древних? — нахмурился Шадок, снова, похоже, не веря мне.
Ответить я не успел.
— Стоять, убийцы!
Ворота вышибли окончательно — они влетели во двор вместе с потоком духовной силы и десятком идущих, что перепрыгнули через стену.
— Останови поток! — рявкнула Виликор, разворачиваясь им навстречу. — Не дай ему попасть в дом!
Я подчинился, не раздумывая, выплёскивая из себя ответную волну силы, сбивая ей чужую, вставая на её пути, отшвыривая назад вместе с теми, кто её запустил, впечатывая их в забор, не успев задавить окончательно, через миг выплеснул ещё одну, сжимая её в плоскость и сбивая ей трёх людей уже с крыши дома.
— Стража города! — заорали от ворот. — Прекратите сопротивление!
Я сомкнул пальцы, пряча в кольцо зелье, а моё восприятие вновь накрыло всю округу, ощущая за воротами вместо нападавших странную пустоту, которая должна была смутить меня гораздо раньше.
Я прекрасно понял, о чём меня просила Виликор — Закалка Навея может не пережить даже отголосков спора Властелинов, а мне сейчас явно противостояли Властелины. Одна ошибка, одна небрежность, случайное касание незримой горы духовной силы идущего — этапа Властелина Духа, просто уничтожит, раздавит девочку.
Восприятие донесло до меня именно то, чего я и опасался: если те, что за забором, в пустоте и невидимости, непонятно что там делали, то сбитые с крыши решили идти напролом — сквозь дом — вскинули руки, формируя обращения и готовясь проломить стену.
С огромным трудом мне удалось удержаться от того, чтобы не ударить так, как привык в тренировках в кольце — добавив удар духа. Я могу устроить подобное для тех, кто передо мной, но обогнуть ударом дом? Это выше моих навыков, а значит, подобное точно ранило бы Навею.
— Стойте! — закричала Виликор, делая ещё шаг навстречу страже у ворот. — Это недоразумение! Это ошибка!
Скрипнув зубами, я сдержал и желание накрыть соседнюю улицу печатью Указа, сгустил духовную силу над крышей дома, вливая в неё как можно больше, и обрушил её вниз и вперёд, перепахивая мостовую и буквально подкидывая её вверх, ставя на пути техник стражи.
Булыжники и моя духовная сила стали достаточным щитом против того, чем готовились проломить хлипкие стены дома стражники, а уже через миг я швырнул Шадоку древко Флага и рявкнул не хуже Виликор:
— Используй эту защитную формацию!
— Да вы что творите⁈ — завопил и Ламур, приходя в себя. — Груаль, ты обезумел?
Ну, хотя бы сейчас Шадок не спорил и не подозревал меня в каком-то обмане — едва схватив древко, он тут же вбил его перед собой, вливая силу и активируя — всего через вдох дом накрыл мерцающий купол защиты.
Я не успел даже вздохнуть с облегчением, как меня вдруг окатило жарким порывом, и тело начало действовать само.
Шаг в сторону от ветра опасности, выплеск духовной силы, Коготь Роака прочерчивает пустоту, на миг разрывая её и обнажая чужую сталь, встретившуюся на половине пути. Шаг назад, Поступью, разрывая дистанцию.
Выплеск духа, который сопровождал шаг Поступи, заставил воздух пойти рябью.
Невидимка.
Невидимка, над которым я даже не вижу печатей.
Виликор изящным росчерком цзяня рассекает летающую в неё технику и топает ногой, покрывая землю вокруг себя льдом.
— Ламур, в сторону! Замри, и тебя не назначат соучастником попытки убийства госпожи Аэлиры! — через выбитые ворота во двор влетает ещё один стражник. Властелин, не меньше, чем пятой звезды. — Сдавайтесь или умрите!
Как бы не так. Ещё один шаг в сторону, вместе с едва слышным гудением струны, но его вполне хватает, чтобы сбить половину техник стражи. Они кривятся, охают от срывов, я же торопливо вылепляю в себе змея побольше и очерчиваю над стражниками печать.
Но раздаётся новый голос:
— Я тоже предлагаю тебе остановить своих людей или умереть.
И это голос Пересмешника. Вбежавший стражник-Властелин замирает в странной, неудобной позе, высоко тянет подбородок, выгибая шею, и все могут видеть торчащий словно из пустоты острый треугольник стали, что упирается ему под подбородок. И не просто упирается, а уже прорезал кожу, как-то продавив Покров Властелина.
— Старший Груаль! — охает кто-то из стражников.
Позади грохает — это в соседнем дворе пробуют на прочность формацию защиты дома, и недовольно цедит:
— Вижу, ты выбрал умереть, глупец.
Груаль злобно сверкает взглядом, хрипит, дёргается, словно скованный, но, похоже, не собирается ничего приказывать своим людям, вместо этого толкает от себя мыслеречь: «Тревога! Убийцы Глаза в городе!», и уже я рявкаю, на этот раз вкладывая в слова и мыслеречь дух, тщательно отмеряя его и направляя вперёд и только вперёд:
— ВСЕМ СТОЯТЬ!
Полноценный, ясно ощутимый звук лопнувшей струны прокатился по двору, выметая пыль из всех щелей, дёрнул одежду, толкнул в грудь. Последовавшая за ним духовная сила заполнила весь двор, сковала всех, кто в нём был, нащупала всех трёх невидимок и навалилась на всех стражников, безжалостно придавливая их к земле.
На миг мне показалось, что я ошибся, перестарался, но плёнка защиты на доме лишь чуть дрогнула, да и на Индаре и Шадоке халаты даже не дрогнули — удар духа их не коснулся. Отмерил и направил верно.
Прорычал, впившись взглядом в этого Груаля и вбивая слова в его тупую башку:
— Останови это безумие! Я всего лишь гость города. Твоё обвинение про убийц — это ложь и ошибка.
— Теперь уже неважно, — прохрипел тот в ответ, не обращая внимания на текущую по шее кровь. — Нападение на стражу города — это серьёзное преступление.
— А нападение на гостя города — это не преступление? — зло цежу я в ответ и требую: — Зови сюда главу стражи города. Ну! Мыслеречью, артефактом, что там у тебя? Зови!
Груаль лишь зло усмехнулся. Верный. Ничуть не менее верный, чем любой из моих людей. Но очень, очень невовремя мне он попался. И кто же мог подумать, что такая простая вещь, как пробежка по городу, повлечёт за собой такие проблемы?
Восприятие по-прежнему показывало мне странно ощущаемый вытянутый овалом участок за воротами — какую-то маскировочную формацию, за которой и собрались для нападения стражники, а ещё оно показывало мне десятки фигур, что спешили, бежали, летели сюда со всего города.
В себе и даже в Пересмешнике я не сомневался. Но здесь была Виликор, всего лишь Предводитель. И здесь была Навея — дочь Дараи — всего лишь под формацией средней силы. Сражаться в таких условиях — безумие. И ещё большее безумие — не попытаться разрешить это недопонимание и позволить ему перерасти в битву.
Поэтому я рявкнул, используя голос, технику его усиления и мыслеречь:
— Я глава фракции Сломанного Клинка! Нападение на меня — это нарушение всех законов Империи! Остановитесь или я вызову Стража!
Вот это уже подействовало: мчащиеся к нам идущие пусть совсем немного, но замедлились, сбились, засомневались; стражники напротив меня переглянулись, переговариваясь без слов, одними взглядами; да и Груаль выпучил глаза, изумлённо хрипя:
— Что?
Я потребовал у него:
— ГЛАВУ СТРАЖИ ГОРОДА! ЗОВИ!
Через миг Груаль вздрогнул, ещё сильнее раскраивая себе шею. Да и не только он один. Я и сам с трудом удержался от подобного, уж слишком много гнева плескалось в обрушившейся на стражников мыслеречи.
Похоже, кто-то из подчинённых упрямца донёс события до нужных ушей.
— Оружие убрать. Улыбаться. Молчать. Ждать, — напоследок пророкотала чужая мыслеречь.
Груаль облизал губы и невнятно промычал:
— Эм-м-м, — собравшись, он сглотнул, поморщился, когда это принесло ему боль, и произнёс: — Уважаемый гость, глава стражи сейчас прибудет.
Я кивнул и коротко приказал:
— Отпусти его, Пересмешник.
Тот ничего не ответил, но сталь у горла Груаля исчезла, а через миг тот и вовсе опустил вывернутую до этого голову: незримые руки, что держали его — исчезли. Но сейчас я ощущал, как что-то медленно раздвигало мою духовную силу, уходя левей и назад.
Стоило мне чуть ослабить духовную силу, начать втягивать её в себя, как это смутное ощущение исчезло, но в спину ужалила полная ненависти мыслеречь:
— Друг, говоришь? Наниматель, на службе которого и погибла Дарая, так будет вернее. Как только у тебя совести хватило прийти сюда и…
Я не собирался это выслушивать и коротко приказал:
— Замолчи.
— С чего бы? — отказавшись от мыслеречи, вслух спросил Шадок. — С чего я должен молчать, наниматель Дараи? Я её единственный друг и я отлично знаю, что она никогда бы не взяла рискованный контракт. Никакие деньги не заменят ребёнку матери, а это значит, что ты обманул Дараю и твоя ложь обернулась её смертью.
— Ч-что? — неверяще переспросила слуга Индара.
— Я заключил честный контракт, — твёрдо ответил я, обернувшись и глядя только на Шадока. — Но путь идущего к Небу — это опасный путь. Дарая находилась в самом защищённом месте города, но её предал напарник, ударив в спину.
— И этого напарника выбирала она? — количеству яда в этой короткой фразе позавидовал бы и Пересмешник.
У меня был только один ответ, но произнести его я не успел — раздался голос Виликор:
— Да, она. Ведь она не позвала тебя с собой.
Шадок дёрнулся, словно это были не слова, а пощёчина. Я же отвернулся от него. Не потому, что не хотел больше оправдываться, а потому, что время оправданий истекло: восприятие показывало стремительно приближающегося идущего, который падал сверху на наш двор.