— Во-первых, у меня впервые в руках тело, идущее вслед за душой. Во-вторых, ты используешь уникальный, невероятный способ равновесия с миром. В-третьих, само твоё тело очень и очень необычное. Всего неделя наблюдения за ним дала мне больше, чем десятилетия до этого, я осознал, где я ошибался, — дух снова наклонился ко мне. — Вот скажи, ты же ощущаешь, что три твои средоточия словно находятся не так, как нужно?
— Что? — в изумлении я даже ответил духу.
— Не ощущаешь? — нахмурился дух. Кивнул. — Возможно, это потому, что никто не открывал тебе глаз на это, но я вижу, и этого достаточно. А четвёртое — ты принёс с собой невероятный материал.
Через миг дух уже сжимал в руке мой Молот Монстров. Тот самый, что полностью стальной, сделанный Клатиром из ограничивающего душу металла и для которого я всё собирался разместить заказ на начертания, да постоянно откладывал.
— Разве можно такие совпадения считать случайными, моя жемчужина? Два дополнения к моей теории, идеально подходящее мне тело, которое так хорошо подготовлено именно к моему ритуалу, и материал, который тоже выдержит ритуал.
Я сглотнул. Идеально подходящее тело? Это он про меня, так ведь?
Дарсов безумный ублюдок.
Миг — и безумный дух исчезает, словно и не стоял передо мной.
Я закрутил головой, пытаясь найти его. Центр зала, флаги формаций, застывшие големы-стражники, всё ещё суетящиеся слуги.
Пусто. Его нет.
Неужели он…
Короткий вскрик слева лучше всяких слов ответил мне — нет, не ушёл.
Я рывком повернул голову в ту сторону и, наконец, увидел безумного духа.
Он сжимал пальцы на горле Ховала, оторвав его от стены. Кандалы, которые до этого намертво притягивали его к стене, как и всех нас, по-прежнему обхватывали запястья и лодыжки Ховала, но теперь словно были отстёгнуты от стены.
Я не моргал, впившись взглядом в Ховала и безумного духа, но всё равно пропустил миг исчезновения: вот они стоят, а вот уже вместо них пустота.
Я снова дёрнул головой, хотя бы на этот раз угадав — и безумный дух, и Ховал обнаружились в центре зала, в центре формации, в центре безмолвной охраны из големов.
Безумный дух небрежным жестом отшвырнул от себя Ховала, но тот не рухнул на пол, а, пролетев всего три шага, завис в воздухе, растянутый за руки и ноги. Мне отсюда почудился треск мышц и костей, настолько резко дёрнулись оковы, приковывая его к незримой преграде. Или же это не оковы, а сам дух использовал свою силу?
Я выругался, слыша со всех сторон сквернословие остальных собратьев.
Дух вдруг склонил голову к плечу. На миг я решил, что до его ушей донеслись наши проклятия, и он сейчас ответит, накажет нас. Лишь мгновение я так думал, а затем Ховал страшно, с надрывом закричал.
Я дёрнулся в оковах раз, другой, но оковы не шевельнулись. Ховал продолжал кричать, запрокинув голову, а флаги формации, окружавшие его и духа, едва заметно начали трепетать полотнищами, подсказывая всем, кто хоть немного понимал в формациях, что основы активированы и что-то сейчас делают.
Я стиснул зубы и кулаки, закрыл глаза, заставляя себя успокоиться, а затем распахнул их и закричал:
— Дух! Дух! Отпусти его! Если тебе нужен я и моё тело, то и возьми меня! Дух!
Тот даже не обернулся ко мне, но поднял руку с выставленным пальцем, а затем по залу прокатился рокот его голоса:
— ТИШИНА!
На полу подо мной полукругом вспыхнула яркая белая линия, а затем меня накрыло пеленой формации, отгородив от остального зала словно пузырём. Я выругался, тихо и безнадёжно. Что толку кричать, когда ты под куполом беззвучия? Я видел, как слева Дим кричит так, что жилы вспухают на шее, но не слышал ни звука из-под его купола тишины, зато отчётливо продолжал слышать крик Ховала: нескончаемый, рвущий душу, заставляющий шкуру вставать дыбом.
Я прикрыл глаза, не желая видеть это. Дарсов безумный дух.
Ховал вдруг замолчал. Я торопливо открыл глаза. Ховал обвис в воздухе, уронив голову на грудь. Потерял сознание от боли?
Ховал вдруг рухнул, словно его в один миг перестали удерживать.
С ненавистью поднял взгляд от безвольно лежащего собрата на духа и неожиданно встретился с ним взглядом.
Дух улыбнулся, безумие вновь легло отчётливой маской на его черты.
Тысячи шагов расстояния не стали препятствием для его голоса, который прозвучал так, словно дух стоял на расстоянии вытянутой руки от меня.
— Не вышло. Он не вынес соединения духовных и стихийных меридианов. Печально, но ожидаемо. Я давно привык, что с первого раза редко удаётся добиться успеха. Но я получил главное — опыт и ответы. Я обдумаю их, внесу изменения в ритуал и завтра вернусь.
Дух отвернулся, и до меня донеслось едва слышимое: «Убрать тело».
Дух исчез через миг, а у меня сердце пропустило удар. Тело?
Сглотнув, я опустил взгляд на лежащего в неудобной позе Ховала. Мёртв?
Полотнища флагов опали, больше не раздуваемые незримым ветром, в их круг торопливо заскочили сразу три человека. Один из них коснулся Ховала ладонью и тот исчез, лучше всяких слов отвечая мне — мёртв, живого нельзя спрятать в артефакт Путника. Двое других слуг засуетились, натирая пол техниками, словно… словно Ховал испачкал его одной только своей смертью.
Я прикрыл глаза и опёрся затылком в стену, пытаясь её прохладой унять жар ненависти. Ублюдочный безумный дух.
Когда-то давным-давно, в безымянном поселении, в самой большой заднице Нулевого круга я проходил испытание унижением.
Затем, во времена услужения в поместье Саул, я проходил испытание болью, познакомившись со столбом Боли.
Но никогда даже предположить не мог, что мне придётся проходить испытание чужими пытками.
Безумный дух сдержал своё обещание и вернулся на следующий день, сразу, без разговоров схватив ещё одного из собратьев и утащив его в формацию своего безумного ритуала. Ритуала, который убил его всего за двадцать вдохов. Или за целых двадцать вдохов невероятных мучений, которые до последнего мига заставляли его кричать.
По одной жизни в день. Мы уже знали, спустя три тысячи вдохов после рассвета, когда сияние солнца, бьющего через центральное отверстие в куполе, наберёт силу, появится дух и заберёт одного из нас. Одного из моих собратьев, но не меня.
В вечернем свете, за триста вдохов до того, как зажгутся артефакты света, слуги поили нас. Делая вид, что не слышат вопросов и не смотря нам в глаза. Я пытался не только разговорить их, но и дотянуться до них своим талантом, но… Безнадёжно. Я был полностью лишён всех своих сил. Я не видел глубины их силы, я не видел, есть ли над ними печати или же они служат безумному духу искренне и без принуждения.
Я был полностью беспомощен.
И только ненависть горела во мне с каждым днём всё сильнее и сильнее, пылая в груди раскалённым шаром.
Спустя три дня и три жизни от начала безумия дух задумчиво произнёс, стоя над телом Юнлиса:
— Пожалуй, не стоит спешить, пусть это выглядело многообещающе, но раз возникли сложности, стоит вернуть уже отработанное. Старое, но верное воздействие. Да, это нужно обдумать.
Четыре рассвета мы встречали, замирая в бессильном ожидании, четыре рассвета никто не умирал, а затем безумный дух вернулся и забрал ещё две жизни, с каждым разом заставляя моих собратьев страдать всё дольше и дольше.
— Отлично, отлично, — кивнул задумчиво дух, стоя над телом Талена. Того самого Талена, что когда-то использовал в зоне запрета технику, чтобы перерубить Флаг Миллиона Убийств. — Он, конечно, опять не пережил соединение меридианов, но прожил на этом этапе точно в семь раз дольше, чем первые, невзирая на свою слабость. Я был совершенно прав. Убрать.
Дух исчез, а слуги торопливо бросились вперёд.
Ховал, Лейдор, Юнлис, Ронтар, Тален.
Я повторял их имена раз за разом, словно мог хоть когда-нибудь забыть.
Эту ночь я не смог уснуть, просто бездумно пялился на неподвижно замерших статуями големов. Когда в малое окно на той стороне зала пробился первый луч солнца, я стиснул зубы и прошептал про себя: «Один».
Разжал я их, только когда досчитал до трёх тысяч, а уже через миг хрипло выкрикнул:
— Дух!
В ответ до меня донеслось недовольное:
— Тишина.
И меня тут же накрыл купол тишины.
Выругавшись, я повернул голову на звук голоса, и сердце в который раз пропустило удар.
Дим.
Безумный дух сжимал за горло Дима.
Через миг они исчезли, и я дёрнулся, переводя взгляд в центр зала, туда, где в тысячах шагах от меня Дима растянуло в воздухе. Через вдох полотнища флагов затрепетали, и Дим застонал. Спустя тысячу вдохов полотнища уже не трепетали, а наполовину расправились на незримом ветру, и Дим закричал.
То и дело он стискивал зубы, пытаясь справиться с болью, но уже через три-четыре вдоха заходился в крике. Лицо его было совершенно белым, по лбу стекали капли пота, а черты исказились.
Но я не отводил взгляда, надеясь на чудо.
«Не умирай, Дим, не умирай», — шептал я про себя.
Когда Дим обмяк в кандалах, моё сердце вновь пропустило удар, но уже через миг Дим открыл глаза, ярко-алые, и с ненавистью уставился на стоявшего напротив духа.
— Живой! — завопил Самум, распятый на стене на левой стороне зала, но через миг его, как и меня, накрыла формация тишины.
Дух же наклонился к Диму, положил ему ладонь на лоб и довольно произнёс:
— Посмотрим, посмотрим.
На посмотреть у него ушло всего тридцать вдохов.
Отстранившись, он довольно произнёс:
— Как всё оказывается просто, когда ты знаешь, куда и как нужно идти. То, что я пытался сделать долгие десятилетия, удалось создать за считаные дни. Что же, теперь пора переходить к главному.
С этими словами дух повернулся, и наши взгляды снова встретились:
— Первые две четверти ритуала, подготовка моего нового вместилища, проверены. Пора переходить к главному — к обретению свободы. Но не с этим же жалким телом, верно, моя жемчужина?
Наверное, Дим что-то ощутил, потому что в этот миг он прохрипел: