– Нет, президент будет тот же. Гарантирую.
– А все остальное?
– Остальное изменится в пределах ветки моей семьи, с затуханием резонанса на стадии отношений «друзья – знакомые». Незнакомых с ней вообще не коснется. Это локальное воздействие.
– Ладно. – Хобот облокотился на длинную низкую витрину. – Ладно. Но стрелять все равно надо?
– По-другому никак. Пробой будет всего на пару секунд, проткнуть колеса шилом я просто не смогу, не успею, тем более на ходу. Я же объяснил, что знаю только точное время и точную координату. У меня как раз будет время прицелиться и выстрелить.
– В водителя?
– Ты дурак, Хобот?! В колесо!
Хобот задумался.
– В колесо, Мась, еще попасть надо. Тем более ночью. Тем более на ходу. А если попал, то надо еще и пробить, чтоб лопнуло на выстрел, чтоб рвануло в клочья. Тогда да, тогда он с дороги слетит. Главное, чтобы вместо твоей бабушки он никого другого не…
– Там никого больше не было, – сказал Мась. Прозвучало глухо. Столько лет прошло, а горло перехватывает. – Бабушка шла по тротуару, одна, улица была плохо освещена, осень, дождь… Этот Суворкин был выпивши, занесло, не справился… Он через год вышел, а бабушка…
Помолчали.
– Ты же понимаешь, что так его самого могут вынести? – спросил потом Хобот. – Ну, когда ты выстрелишь?
Он сказал «когда», а не «если», словно не сомневался в том, что Мась выстрелит.
Мась кивнул.
– Он одинокий. И прожил потом еще два года. Выпивал, дебоширил. Умер от водки.
– Ты и впрямь все просчитал. – Хобот хлопнул Мася по плечу. – Кроме одного. Как ты сам потом с этим жить будешь?
Мась посмотрел на него внимательно. Смотрел долго.
– Хобот, – сказал он потом. – Я же этого, по всей твоей фантастике этой, не вспомню. Меня тут даже не будет. Я буду сюда на каникулы приезжать. Папа с мамой не разведутся – мама ведь после бабушкиной… смерти такая стала. И с тобой мы не познакомимся.
Тут голос у него дрогнул, и Мась замолчал. На Хобота он не смотрел.
– Не, ну нормально, чо, – сказал тот. – И впрямь – все продумал. Молодец! Работаем.
– Работаем? – не поверил ушам Мась.
– Ну само собой. Мы ж друзья.
Так и сказал – друзья. Не кореша, не корефаны, нет.
Друзья.
– Тогда работаем, – с облегчением выдохнул Мась.
– А с чего ты вообще взял, что у твоего деда здесь, среди всего этого тик-такающего хлама, отыщется вдруг машина времени? – спросил Хобот гораздо позже, когда они исчеркали полстопки бумаги схемами, графиками и планами. – Он у тебя что – профессор Эйнштейн из «Назад в будущее», что ли? Где тогда его «Де-Будуар»?
И заржал, очень собой довольный.
– Браун. Эммет Браун. И машина называлась «Де-Лориан», дубина.
Мась тоже улыбался, сложно было удержаться, глядя, как Хобот сучит ножками в воздухе.
– Сейчас покажу, – сказал он.
Мась дотянулся до верхней полки, аккуратно снял с нее ажурную конструкцию из хрома, никеля, прозрачных пластин и индукционных катушек, исходящих низкочастотным гулом и мелкой вибрацией, и осторожно водрузил ее на лабораторный стол. Надпись на бирке гласила: «Вариатор реальностей».
– Слышь, чел, это че-то другое. Не машина времени, – мудро заметил умеющий читать Хобот.
– На заборе тоже написано, как ты помнишь, – огрызнулся Мась. – А за забором пилорама.
– Шаришь, – ощерился улыбкой Хобот. – Ну ладно, какие твои доказательства?
Мась постучал пальцем по планшету, приделанному к конструкции на гибкой штанге. Планшет включил экран, на котором появилось стандартное приветствие.
– Интерфейс, – сказал Мась.
– И что с ним не так?
– Все с ним так. Просто здесь есть окна для ввода пространственных координат и времени. Время, кстати, местное, алгоритм сам считает.
– Та-ак… И сколько человек этот вариатор может с собой в прошлое утащить? И на сколько лет? А с грузом с каким? – Интерес Хобота тут же сделался из праздного практичным.
– Постой-постой. – Мась помахал перед лицом Хобота ладонью. – Алло, Земля? Вернись к нам. Не гони коней. Это не машина времени. Никого она никуда не увезет. И не унесет.
– Тогда на фига она нужна? – возмутился до глубины души Хобот.
– Это зонд. Телеприемник. Мы ему координату задаем, а он нам показывает время, место и… событие.
Хобот помолчал. Потом спросил сразу, в лоб:
– Ты смотрел?
Мась, помешкав, кивнул.
– А… дед?
Мась пожал плечами.
– Не знаю. Наверное. Или нет.
– И… Как? – спросил Хобот.
– Тяжело, – не стал врать Мась. – Я потом реву каждый раз.
– Так ты сколько раз это смотрел?! – шепотом закричал Хобот. – И зачем?!
– Много, – ответил Мась. – Изучал обстановку. Со всех мест, со всех сторон. Отсечку времени делал, посекундный хронометраж. Все посчитано, Сережа. Должно получиться.
– И ты сам как?
– Готов. Теперь осталось понять, как хронозонд превратить в хронотранспортер.
– Деда спроси, – без обиняков посоветовал Хобот.
Мась покачал головой:
– Не поможет. Более того: либо мне доступ сюда прикроет, либо разберет тут все, и поминай как звали. Тогда что в одном случае, что в другом – всей затее конец. Шанс у нас, Хобот, будет только один. И надо его не прос…
– Не ссы. Не просрем.
Хобот задумался.
– Покажь, как работает, – попросил он потом.
Мась показал. Планшет сигналил огнями интерфейса.
– Давай куда-нибудь заглянем? – попросил Хобот. – Не, не в день, когда… Ну, ты понял. В какой-нибудь Древний Рим, к гладиаторам. Или к мушкетерам, во!
Мась откровенно лыбился, наблюдая за очередной вспышкой хоботовского энтузиазма.
– А ты сам куда-нибудь заглядывал уже? – спросил Хобот. – Ну, кроме того дня?
Мась покачал головой.
– Нужды не было, – пояснил он, чувствуя себя несколько глупо.
Хобот посмотрел на него с неподдельным сочувствием.
– Чува-ак… – протянул он. – Не, ну так нельзя. Надо ведь иногда расслабляться. А ну-ка, давай! Тут голосовой ввод есть? А то я не фанат всего этого тыц-тыц-тыца.
Голосовой ввод был.
– Ща, не подсматривай! – И Хобот, склонившись над устройством, что-то зашептал в микрофон.
– Координаты приняты, – сообщил планшет.
– Во! – обрадованно заорал Хобот. – Айда глядеть!
Мась устроился рядом.
Устройство привычно загудело, запахло перегретой изоляцией, озоном и почему-то окурками. Экран планшета осветился, и Мась увидел джунгли.
Камера планшета словно бы висела в нескольких сотнях метров над сплошным ковром тесно переплетенных крон. Над лесом, пронзая свод листвы, корявыми свечками возносились здесь и там могучие стволы отдельных деревьев-гигантов. «Гингко», – почему-то вспомнилось Масю. Чуть дальше, в полукилометре к востоку, как пояснял компас планшета, лес кончался, переходя в поросшую редкими деревьями и древовидными папоротниками саванну. По саванне расхаживали…
– ОХРЕНЕТЬ!
…динозавры.
Большие и маленькие, одиночные и стадами, растительноядные и хищники, всех возможных форм, цветов и размеров. Мась навскидку вспомнил трицератопсов и диплодоков, а всякой прочей суетливой мелочи в его памяти определения не нашлось. Не глядя, он включил динамики, и эллинг наполнился ревом, хрустом и посвистыванием.
– Настоящие динозавры!!!
Хобот рядом пребывал в благоговейном экстазе.
Саванна, полная доисторической живности, подступала почти вплотную к берегу морского залива. За широкой полосой пляжа спокойные воды сверкали в лучах заходящего солнца. А над морем…
Над морем в паре километров от земли висел, медленно вращаясь вокруг своей оси, астероид.
Больше всего он был похож на ноздреватую картошку километров десяти в диаметре. Там, где астероид едва не касался поверхности моря, вода выгибалась горбом, словно в попытке дотянуться до небесного гостя, невесть каким образом обретшего покой за мгновение до столкновения и глобальной катастрофы.
На поверхности астероида зеленели леса, и колонны перекрученных лиан спускались с него прямо в океан. Вверх и вниз по этим колоннам шныряли какие-то мелкие существа, рассмотреть которых получше не позволяла оптика планшета.
– Сеанс наблюдения завершен, – сказал планшет, и экран мигнул и погас.
– Это вот что сейчас было? – спросил Мась неведомо у кого минут через пять, которые прошли в гробовом молчании.
– Не, ну я это… Я хотел импакт позырить, – без особой уверенности пояснил Хобот.
– Импакт?!
– Ну, когда астероид этот, который динозавров убил, в Мексику вдарил.
– А он, как ты видишь, не вдарил.
– Не-а, – согласился Хобот.
– Но это же прибор для наблюдений.
– Ну, ты же помнишь ту фигню из квантовой теории? – внезапно вспомнил Хобот. – Ну, которая про котов еще и коробки? Там что-то было, что наблюдатель меняет реальность. Как-то так, короче. Выходит, мы изменили. Только и всего.
– Только и всего…. Ты как задание сформулировал, гений? – спросил Мась.
– Так и сформулировал: дескать, Земля, Центральная Америка, Мексика, полуостров Ютакан, ударный кратер Чискулуб, 66 миллионов лет назад, момент импакта плюс-минус тыща лет… Не, ну я думал, фейерверк посмотрим, развеемся… А тут такое.
Мась прокрутил запись команд в планшете, вывел графическую расшифровку, вывел текст.
– Надо же, – сказал он. – Значит, Ютакан.
– А что не так? – спросил Хобот.
– Все не так. Ты буквы перепутал.
– Ну, на мексиканском не каждый может сразу правильно говорить, – принялся оправдываться Хобот.
– Проехали. Если не сработал автокорректор и преобразование координат прошло по оригинальному тексту с таким результатом, то если мы сформулируем задачу с заведомо ошибочным условием… Используем эрратив вместо нарратива…
– Слышь, Мась, ты чего там бормочешь? – обеспокоился Хобот, но Мась, полностью поглощенный своими мыслями, не обратил на него внимания. Подтянув к себе планшет, он запустил интерфейс, включил голосовой ввод и начал четко диктовать:
– Земля, Евразия, Сибирский федеральный… ПГТ Знаменогорка, перекресток… год 202… месяц… Число… Время… Момент, когда Краймова Валентина Иннокентьевна, 195… года рождения, была сбита автомобилем…