– Поверьте, это случайность! То, что вчера вечером мы мельком пересеклись, а сегодня я у вас в квартире, никак не связано…
– Но вы ведь уже вчера что-то заметили? – невежливо перебила я.
Светлана помолчала, обдумывая свой ответ.
– Вы никогда не видели по телевизору передачи о землетрясениях, извержениях вулканов? Годами, а то и столетиями растет напряжение движущихся навстречу тектонических плит, годами бурлящая магма давит снизу на пробку в жерле. Со стороны эти процессы совсем незаметны, зафиксировать критическую точку подчас не в состоянии самые чувствительные сейсмодатчики. А потом в какой-то момент происходит разрядка, взрыв, выброс, разлом!.. Говорят, собаки что-то ощущают, начинают проявлять беспокойство. Но могут ли собаки предотвратить извержение?
– Вы могли бы меня предупредить, – меланхолично пожала я плечами.
– И что бы это поменяло? Вы, насколько я поняла, провели еще один чудесный вечер с кавалером…
– Ну, как минимум вы избавили бы его от потрясения! – Я что-то вспомнила и совсем по-идиотски прыснула.
– Да, – улыбнулась в ответ Светлана, – стресс у мальчика был мощнейший. Но к его чести стоит сказать, что он таки вызвал скорую и даже дождался бригаду. Правда, по ту сторону двери.
– Могу представить! – Я попыталась рассмеяться, но в результате хрипло закхекала. – Простите, мне нужно позвонить.
– Я пока приготовлю чаю. Хотите?
Она вышла из комнаты, а я набрала рабочий номер. Трубку сняла не Эльвира, а Гаянэ. Ничего себе!
– Гая, здравствуй! – прокаркала я. – У меня сегодня отгул.
Девушка хмыкнула и после паузы (видимо, смотрела на часы) произнесла:
– Добрый день, жёнфиль Татьяна. А мы догадались про отгул. Что с вашим голосом? Заболели?
– Ерунда. Видимо, шампанское вчера было слишком охлажденным. – Я так яростно накручивала телефонный провод на указательный палец, что чуть не сдернула аппарат с полочки. – У вас все в порядке?
– Да, текучка. Звонков нет, наводим порядок после вчерашнего. Вы виделись с Еленой?
– Нет, а что? Она звонила?
– Увы, не звонила. И это меня беспокоит. Я вчера ездила к ней домой, но дверь мне не открыли…
– Зачем? – поперхнулась я от удивления.
– Мне кажется, ей нужна наша поддержка. В офисе ей появляться нельзя, да и пропуска нет, поэтому я и решила…
– Ты молодец, Гая. Ладно, если будут какие-то вопросы – звони, я либо дома, либо у Лены.
Наверное, мне должно было стать стыдно. Но мне почему-то сделалось страшно. А ливанувшие слезы – ну, кто их разберет, от стыда они или еще от чего-то. Ленка! То есть Ленка вчера утром пережила такое же, ощущала то же самое, была больной, разбитой, раздавленной морально и физически – и приперлась на работу?! Как? Почему? Мне, все еще находящейся под воздействием препаратов, было так херово, что я и помыслить не могла попасться на глаза кому-то из знакомых, а она? Не вызывая скорой, не пообщавшись со специалистом из службы поддержки, приехала аккурат к презентации – почему? Чувствовала ответственность, не хотела подводить коллектив? Или ей было невыносимо оставаться одной?
– МНЕ ХЕРОВО!!! – завопила я в потолок.
На кухне что-то грохнуло, покатилось, затем появилась Светлана, сунула мне в руки стакан – нет, не с чаем, с холодной водой. Клацая зубами, я выпила все до дна, позволила отвести себя к постели, упала плашмя поверх одеяла.
– Вам нужно поспать, Таня, – мягко проговорила вьель. – Я буду рядом, когда вы проснетесь.
Возможно, я ненадолго отключилась, потому что в следующий момент поняла, что все повторяется: шторы, бра, сидящая с книгой Светлана. Только за окнами уже были сумерки. Я вскинулась.
– Мне нужно ехать!
– Куда? – спокойно повернулась она.
– Моя подруга… с ней тоже вчера случилось… Я должна быть рядом с ней! Я обещала ее матери!
– Успокойтесь, Таня! Вы сейчас не в том состоянии, чтобы помочь подруге. Продиктуйте ее адрес, я позвоню в центр, вызову специалиста – о ней позаботятся.
Да, конечно, так будет лучше всего. Пусть с ней пообщается специалист. Он подберет нужные слова, он ответит на все вопросы… Почему мы не задаемся этими вопросами раньше? Почему мы брезгуем обсуждать старость, пока сами молоды? Почему, зная о предстоящем, оказываемся не готовы?
– Почему? – шепнула я в подушку.
Светлана вновь услышала, но поняла вопрос по-своему.
– Стрессы, экология, изнуряющие нагрузки, плохая наследственность…
Я хотела возразить, что у меня прекрасная наследственность, но поняла, что глупо спорить об очевидном.
– Вы поймите, Таня, для вас ничего не закончилось! Вы можете завести семью, родить детей… Да, конечно, лучше бы это сделать в возрасте жёнфиль…
– Знаете, почему я не родила? – подскочила я с перекошенным лицом. – Потому что все вокруг утверждали, что роды ускоряют процесс, приближают старость! Моя подруга появилась на свет, когда ее мать была еще в возрасте жёнфиль, а в первый Ленкин день рождения Софья была уже вьель!
– Это случайность, – мягко уговаривала меня Светлана. – То есть, конечно же, женский организм подвергается колоссальной нагрузке во время беременности и родов, но вот чтобы спровоцировать… Впрочем, мы сейчас не о том говорим.
– А теперь что? Теперь нагрузка будет меньше, что ли? Я даже представлять не хочу, что могу спровоцировать, если решу забеременеть сейчас! Хорошо мужчинам!
– Вы считаете, что проснуться лысеющим импотентом проще?
Светлана ошарашила меня этим вопросом. Некоторое время я сидела на постели, погрузившись в раздумья, а потом вдруг расхохоталась, да так, что ей пришлось вновь идти на кухню за водой.
В результате от всех этих потрясений и перепадов настроения я вконец обессилела.
– Езжайте! – сонно уговаривала я Светлану. – Ничего со мною не случится!
– Я с удовольствием подежурю возле вас и ночью.
– У вас нет семьи? Вас никто не ждет?
– Мои дети выросли, мой вьё давно смирился с моим графиком.
– Вьё… Светлана, мне раньше как-то в голову не приходило справиться, а вы ведь наверняка знаете – почему вьё и вьель? Почему жёнфиль и адолесан?
– Человек стыдлив по своей натуре. И, сознавая разницу между молодостью и старостью своих, допустим, собеседников, ему трудно в глаза назвать старика стариком. Еще труднее самому назваться стариком. Гораздо проще использовать искаженное французское – вьё.
– Старуха Таня… – примерила я на себя. – Да уж, вьель Татьяна звучит куда симпатичнее!
– Забавно, что и в других языках используются заимствования, подчас совершенно неожиданные. Например, вы знали, что в Гане, Зимбабве и Конго используются русские слова «бабушка» и «дедушка»?
Я представила себе маленьких негриков, носящихся по джунглям и вопящих по-русски: «Бабушка Нгуаби! Дедушка Аманква!»
– Прикольно! – улыбнулась я.
Задумавшись о детях, я вдруг пришла к парадоксальному выводу.
– Светлана, – начала я издалека, – вот вы говорили о годах нарастания напряжения, о непредсказуемых выплесках… А почему же у детей все по-другому? Почему они меняются постепенно?
– Отнюдь. Там тоже есть свои этапы, просто они более быстротечны и менее заметны глазу. В нашей жизни нет ничего постепенного, Таня. Возьмите роды – вот у нас плод, всецело зависящий от материнского организма, а вот уже настоящий человечек делает первый вдох и захлебывается первым криком! А девственность? А зачатие? А…
– Смерть? – подсказала я. – Да, кленовый листок однажды осенью раз и навсегда оторвется от ветки, но перед этим он постепенно распускается, наливается под солнцем, трепещет на ветру, желтеет, увядает… У него точно есть время подготовиться! У него есть время принять и свыкнуться! Почему же его нет у нас?
– Вы бы предпочли постепенно расставаться с юностью? Постепенно переходить из молодости в зрелость, из зрелости в старость?
– Да, разумеется! И раз уж природа не догадалась о таком щадящем режиме, почему бы человеку самому не создать лекарство против внезапной старости?
– А вы уверены, что это будет хорошо? – Светлана вздернула брови. – Сейчас посредством возрастных метаморфоз природа дает нам подсказки: вот вы стабилизировались как жёнфиль или адолесан, значит, уже можно задуматься об образовании, выборе профессии, половой жизни, потомстве; вот вы стабилизировались как вьель или вьё, значит, пришла пора отказаться от всякой ерунды, посвятить себя семье и детям. Если не будет этих вех – не упустит ли человек свое время? С другой стороны, подходить каждое утро к зеркалу и видеть минимальные, едва заметные постороннему глазу изменения внешности – один новый седой волосок, одну новую морщинку – разве это не более жестоко? Увядать постепенно, каждый день, каждую секунду – разве кто-нибудь скажет спасибо за такое лекарство?
Я была в сомнениях. Да, слова Светланы были логичны, но… Разве те жертвы, что мы с Ленкой приносили ради собственной молодости, оправдали себя? Изнуряющие тренировки в спортзале, отказ от пирожных и тортов, лучшие косметические средства – разве все это не должно было оттянуть наступление старости? Надежда на лишние десять лет молодости в обмен на отказ от удовольствий, надежда, которую хоронят в мгновение ока, – разве это справедливо?
Может, действительно выйти на каких-нибудь ученых, предложить им проект, пусть совершат переворот в современной медицине и социальном устройстве общества, пусть…
Зазвонил телефон. Я опять забыла про Ленку! Вот дрянь…
– Жёнфиль Татьяна Тулина? – осведомился усталый мужской голос.
– Вьель Тулина, – поправила я; неужели свыклась?
– Простите. Следователь Гранин. Кем вы приходитесь Елене Крыловой?
– Я ее близкая подруга, – обмирая, просипела я. – Что с ней?
– Подскажите, есть ли у нее родственники в нашем городе? К сожалению, в записной книжке только иногородний номер ее матери, по которому никто не отвечает.
– Нет родственников… Да что случилось?
– Я не могу сказать с полной определенностью… Специалист психологической помощи, прибывший по адресу Крыловой, почувствовал запах газа, доносящийся из квартиры. Вызванные им спасатели обнаружили в квартире труп женщины. По всей видимости, самоубийство. Проблема в том, что соседи не смогли опознать тело: по их словам, по этому адресу до последнего времени жила жёнфиль Крылова, а обнаруженное тело принадлежит вьель…