– Тогда остается ужастик, – вздохнул Слон. – Люк говорит, в прошлом большинство дебютов с копеечным бюджетом были сняты как раз в жанре хоррор.
Он начал задвигать телегу про какую-то ведьму из Блэр, но все уже загорелись новой идеей и стали наперебой предлагать свои варианты развития сюжета. Лысый, то есть Тайсон, настаивал на вторжении похитителей тел из параллельного измерения – его привлекала перспектива в каждой серии драться с кем-нибудь, в кого вселялись бы эти похитители, и, конечно, каждый раз побеждать. Экономный КумТыква предложил, чтобы вместо похитителей, которых сложно будет визуализировать при наших ограниченных средствах, действовала бы тайная организация, запустившая свои щупальца в школьные базы данных, в архивы полиции и даже в мэрию. Таким образом, ни в чем не виноватые подростки (то есть мы) внезапно оказались бы в глазах общества убийцами, аферистами и вообще самыми разыскиваемыми преступниками в стране.
– И в чем тут хоррор? – мрачно спросил Тайсон, недовольный тем, что его предложение не вызвало бурного восторга. – Ну, поменяют они нам файлы, так любая вертикальная проверка все восстановит. Или суб-кэш они тоже будут дистортить, в-на?
Я ни разу не имел дела с суб-кэш-хранилищами (да и никто, кроме веб-архивистов, думаю, не имел), но слышал, что это квантовые библиотеки бесконечной вместимости, в которые можно добавить неограниченный объем данных, но вот уничтожить или изменить записанную туда информацию невозможно. КумТыква, видно, тоже об этом знал, потому что погрустнел и не стал развивать свою идею дальше.
– А может, это будет исторический ужастик? – робко спросила Скиса.
Слон посмотрел на нее таким взглядом, будто видел в первый раз. То есть посмотрел он, конечно, в камеру, но я не сомневаюсь, что взгляд его был направлен на Скису.
– Поясни-ка, Кисуля, – сказал он неожиданно нежно. Когда Слон говорит таким тоном, это может значить две вещи: либо он сейчас распсихуется и начнет орать, либо он очень удивлен и заинтересован. Оказалось, второе.
– Все очень просто, – заторопилась Скиса, пока никто не вздумал ее перебить. – Это будет сериал про наших предков. Ну, когда они были такими, как мы сейчас. Четырнадцатилетними. Помните, нам на истории рассказывали про Великую Пандемию?
Великая Пандемия поразила мир в двадцатом году нашего столетия – и свирепствовала почти два года, изменив многие привычки и обычаи человечества. Потом она как-то очень быстро, буквально за несколько февральских дней, сошла на нет (отголосками тех давних событий стали особые квоты для русских студентов, вроде той, которой воспользовался брат Слона) – но дело было уже сделано. Социальная дистанция, глобальный медицинский контроль, рейтинг вакцинированных – все, без чего невозможно представить себе нашу цивилизацию, – берет свое начало в Великой Пандемии. Конечно, последовавшие за ней эпидемии 2030-х годов только укрепили заложенные тогда основы нового миропорядка.
– Было такое, – важно кивнул КумТыква. – То есть ты хочешь сказать…
– Что нам не понадобится никаких спецэффектов! – торжествующе перебила его Скиса. – Ну, почти никаких. Мы… то есть наши герои… будут просто заражаться этим… как его…
– Коронавирусом, – подсказал Слон. Он почему-то выглядел очень довольным.
– Да! И превращаться в зомби! А зомби вообще элементарно делаются. Мы с Поней еще в детском саду такие снэпчатики лепили, скажи, Поня?
– Кэнди, – поправила Поня ледяным голосом.
– Да ну, какая разница сейчас-то? В общем, вот мое предложение. Сначала нас будет шестеро, потом заболеет кто-то один, потом заразит второго. Эти двое станут зомби, а остальные будут от них спасаться. Где-нибудь в заброшенном доме. И с каждой серией зомби будет все больше и больше. В конце концов останется только один… или одна. И тогда…
– Тогда прилетят эмчеэсовцы и его спасут, – закончил за нее Лысый-Тайсон. – Или ее. А всех зомбей спалят из огнеметов.
– Ну, – сказал Слон, не обратив внимания на его сарказм, – в этом что-то есть. По крайней мере, с этим уже можно работать.
Мне показалось, что эту фразу он целиком позаимствовал из лексикона своего старшего брата.
– Туань, – Слон окружил мое окошко в конфе зелеными огоньками – тем самым он подчеркивал, что обращается ко мне со всем уважением, – ну как, возьмешься написать?
– Попробую, – сказал я.
Нельзя сказать, что я никогда не выезжал из Города. Выезжал, конечно. Когда был совсем маленький, родители возили меня на море. Правда, я ничего из этой поездки не запомнил, но когда я стану совершеннолетним, то получу право использовать регрессивную терапию, чтобы восстановить информацию, сохранившуюся у меня в подкорке. Если захочу, конечно, – в чем я совершенно не уверен. В одном пакете с воспоминаниями о восхитительном море и мороженом на палубе прогулочного катера могут оказаться травмирующие впечатления от воспитательного шлепка по попе или от так и не купленной, несмотря на все мои вопли, игрушки на набережной. Вот уж без чего я совершенно спокойно обойдусь.
Второй раз я выезжал из Города, когда мне было восемь. Отец получил семейное приглашение на корпоративный уик-энд на Селигере, и мы вчетвером отправились туда на специальном шаттле. Эту поездку я помню хорошо. Шаттл прибыл за нами рано утром, и я нарочно сел в крайнее кресло, чтобы видеть сквозь прозрачную стену капсулы залитый лучами восходящего солнца фантастический пейзаж – хрустальные башни Строгино, розово-золотые ступенчатые пирамиды Химок, блестящие эбонитовые небоскребы Долгопрудного… Потом запестрели ряды таунхаусов, разрезанные на сектора забитыми разноцветными точками машин скоростными автотрассами, серебристо-черные поля солнечных батарей, леса ветряков, зеркала водных резервуаров – все это тянулось и тянулось далеко внизу под сверкающей каплей нашего шаттла, и казалось, не кончится никогда. Но кончилось – в какой-то момент искусственная среда сменилась природной, и под нами тянулся уже не Город и не его пригороды, а ровная темно-зеленая шуба лесов. Кое-где над лесами поблескивали такие же капли, как наша, выше, в разрывах облаков, проплывали гигантские медленные дирижабли, а один раз я заметил вдали огромный пестрый воздушный шар – и позавидовал людям в его корзине, ведь их обдувал не воздух из кондиционера, а настоящий ветер, который, как мне казалось, был наполнен запахами цветов и хвои. От самого Селигера у меня, как ни странно, впечатлений осталось меньше – все два дня, что проходило мероприятие, погода стояла скверная, и из отеля нас не выпускали. Четко помню только стеклянную террасу над неспокойным озером, колотящийся о прозрачную стену ветер и жуткие раскаты грома над дальним темным лесом. А обратно в Город мы возвращались поздно вечером, и я хоть и сидел опять у самого окна, видел только разноцветные огни – в небе и на земле.
Два раза за четырнадцать лет – не слишком-то богатый опыт. Поэтому съемки на натуре стали для меня настоящим шоком.
Впрочем, и для остальных членов нашей банды – тоже.
Первые несколько серий мы спокойно отсняли, не выходя из собственных квартир. Технологии, доступные любому школьнику, позволяли снимать каждого героя в отдельности, а потом монтировать планы, микшируя фон и создавая необходимые интерьеры. Сшивать эти сцены было сложно, но интересно – получалось что-то вроде очень хитрой анимации, в которой вместо рисованных персонажей действуют живые люди.
Настоящие проблемы возникли, когда мы дошли до финальных эпизодов – по сценарию, который я сам же и придумал, герои убегают из Города, охваченного превращающей всех в зомби пандемией коронавируса, чтобы переждать катастрофу в затерянной в глухих лесах усадьбе. Они не знают, что один человек из их компании получил царапину в схватке с живыми мертвецами, и коварный вирус уже проник в его кровь.
Снять такую усадьбу в городских условиях оказалось сложнее, чем я предполагал. Даже тщательно собранные из разных элементов интерьеры, а главное – экстерьеры, – выглядели неправдоподобно. Но сложнее всего было выстроить в этих откровенно искусственных декорациях массовые сцены – такие как штурм усадьбы толпой голодных зомби.
После двух недель мучений Слон был вынужден признать, что отснять финальные сцены сериала в Городе просто не получится. К счастью, сказал он нам во время очередного рабочего совещания, у него есть родственник, вообще говоря, родной дед, который уже лет двадцать проживает в жуткой глуши, под городом Муромом, где у него выстроена как раз подходящая для наших целей усадьба.
– Ничего не поделаешь, народ, – резюмировал Слон не терпящим возражений голосом. – Придется съездить. Будем считать это экспедицией для съемок на натуре.
Слон позаботился о необходимых формальностях – загодя подал заявку в Разрешительный отдел миграционного департамента мэрии, а потом, как настоящий зануда, по десять раз напоминал нам, что нужно зарегистрироваться на сайте «Путешественник. ru» и получить личный ID. Конечно, каждый из нас и так имел свой ID, но оказалось, что для путешествий за пределы Города нужно оформлять еще один, особенный. Правда, много времени это не отняло. Я зарегистрировался в понедельник вечером, а во вторник утром меня разбудил мелодичный сигнал личного терминала. С экрана мне широко улыбался румяный мужчина в старомодных стеклянных очках – наш ЦифроМэр.
– Поздравляю, гражданин Артем, – торжественно произнес ЦифроМэр, – вы получили ID Путешественника для свободного перемещения за пределами Большой Столичной Агломерации. Срок действия ID – один месяц, но он может быть продлен неограниченное число раз. Просто не забывайте заполнять форму на продление за три рабочих дня до конца месяца. Удачи и хорошего настроения, гражданин Артем!
ЦифроМэр исчез, и на экране появился бирюзовый прямоугольник с серебристой впечатанной в него голограммой. Я дал принтеру команду его напечатать – просто на всякий случай – и поплелся в ванную чистить зубы. Не вполне люблю чистить зубы.
В тот же день получили ID Путешественника Слон и КумТыква. В среду – девчонки, а в четверг – Тайсон, который, как обычно, затянул с регистрацией. Вечером четверга меня внезапно начала бить нервная дрожь. Этого я никак не ожидал – перед поездкой на Селигер я испытывал, скорее, радостное возбуждение, впрочем, тогда я был на шесть лет младше. Я даже испугался, не подхватил ли какой-нибудь новый вирус. Рассказывали, что иногда новые штаммы переносились просто через вентиляцию, хотя учитель биологии не раз объяснял, что это только глупые слухи. В панике я наглотался имм