уномодуляторов и только потом сообразил, что надо было выпить нанодоктора. Нанодоктор у нас хранится в заблокированном от детей отделе аптечки, но все в нашей банде уже давно скачали патч, позволяющий обойти этот блок (патч, написанный какими-то африканскими программерами, называется «Айболит-666»).
В общем, я проглотил нанодоктора, он пошебуршил у меня внутри и через полтора часа попросился наружу. Согласно инструкции, я подержал его в дезинфицирующем растворе, а потом вставил в ридер. Полная расшифровка всех процессов, происходящих у меня в организме, заняла тридцать страниц мелким шрифтом, но саммари было коротким и ясным: за исключением локального всплеска иммунитета, вызванного передозировкой стимуляторов, я был совершенно здоров.
Значит, меня колбасило чисто от нервов, в-на?
К этому моменту я уже несколько раз ловил себя на том, что не только разговариваю, но и думаю на языке своих предков. Глубокое погружение в культуру и психологию эпохи Великой Пандемии не прошло бесследно. Ни один из моих сверстников – за исключением, разумеется, нашей банды – не понял бы, что означает «колбасит чисто от нервов». При чем тут колбаса – старинное и неполезное кулинарное изделие, что-то вроде кулебяки или ендовы? Почему «чисто» – ведь речь не идет о блокчейне и невидимых для налоговой инспекции проводках либры? Помню, на второй ступени преподаватель литературы и вербалистики прочел нам, малышам, стихотворение древнего поэта Пушкина – «бразды пушистые взрывая, летит кибитка удалая» – и попросил рассказать, как мы себе это представляем. Конечно, все решили, что речь идет о военном аппарате типа шаттла, пилот которого выжигает лазером гнезда инопланетян-фурри, и очень удивились, когда учитель показал нам, как выглядела эта кибитка и что она на самом деле взрывала.
Как бы там ни было, а успокоиться я не мог. Мелькавшие в воображении картины бескрайних пространств за пределами Города вызывали у меня почти непреодолимое желание запереться в своей комнате, зарыться в груду одеял и не вылезать оттуда по крайней мере до начала учебного года. Как славно было бы сейчас войти в общешкольный чат, погрузиться в успокоительную рутину образовательного процесса, провести восемь часов в онлайн-классе, потом два-три часа на тренажере VR (хотя я не так спортивен, как Тайсон, но люблю стрелять и охотиться на монстров), потом валяться на кровати, делая домашние задания, ужинать с предками или их голо (это даже прикольнее), до поздней ночи болтать в конфе с нашей бандой…
И тут я понял, что меня пугает больше всего.
Не бескрайние пространства. Не пустота и безлюдье заГорода.
Больше всего я боялся увидеть своих товарищей по банде. Не на экране терминала, не в режиме конфы или прайвит ченнел – я частенько общался так со Слоном, иногда с КумТыквой и гораздо реже со Скисой и Поней. Нет – полностью в риал-лайф, как своих собственных предков за столом на кухне во время ужина.
Я постарался успокоить дыхание и проанализировал свои эмоции.
Да, все так. Именно мысль о том, что завтра мы все окажемся рядом, близко друг к другу, и приводила меня в ужас.
Мы, конечно, будем соблюдать социальную дистанцию. И конечно, никто из нас даже не подумает дотронуться до другого. Но ведь дело не только в прикосновениях!
Когда ты годами общаешься со своими друзьями, одноклассниками, учителями посредством камеры и микрофона, ты становишься виртуозом визуализации и акустики. Ты выстраиваешь свет так, чтобы он подчеркивал только лучшие черты твоей внешности. Ты кропотливо подбираешь фильтры. Ты тратишь часы на поиск и настройку программ, которые замажут прыщи у тебя на лбу, зашлифуют поры у тебя на носу, сделают твой подбородок более мужественным, а ресницы – густыми и пушистыми. Ты калибруешь эквалайзер, чтобы голос твой звучал громко и четко, а все эканья и меканья стирались бдительной цензурной прогой. Ты превращаешься из человека по имени Артем в аватар с ником Туань – и этот аватар становится для твоих друзей более реальным, чем ты сам.
Потому что и они, твои друзья, тоже не столько настоящие люди, сколько аватары.
Конечно, мы можем встречаться в реале, никаких запретов на встречи не существует. В нашем кластере есть и общие залы для занятий спортом, и молодежные клубы – но они по большей части пустуют. И теперь я начал понимать почему.
Завтра мои друзья увидят меня таким, какой я есть на самом деле. И я увижу их – без фильтров и без адаптирующих программ.
Вот тогда-то я по-настоящему пожалел, что ввязался в эту историю. Но было уже поздно.
Мы встретились на платформе маглева «Люберцы» в девять часов утра.
Со стороны это, наверное, выглядело смешно. Собственно, это и выглядело смешно – КумТыква запустил дрон, и он, невидимый в висящей над Городом дымке, снимал все наши перемещения. Потом я несколько раз прокручивал этот эпизод у себя на планшете. Шесть маленьких темных фигурок с разных сторон двигались к одной точке посередине платформы, останавливались в нерешительности, замедляли шаг, кто-то порывался повернуть назад и уйти, явно борясь с внутренними голосами. И все-таки все шестеро, кто раньше, кто позже, пришли к назначенному месту встречи.
– Привет, – сказал я, подходя. – Я Туань.
– Привет, Туань, – ответил большой толстый парень в футболке с анимированным принтом, изображавшим мультяшного слона Дамбо. – Я Слон.
Это действительно был Слон, мой лучший друг. Не могу сказать, что он сильно изменился по сравнению с тем Слоном, которого я все эти годы видел на экране своего терминала. Может быть, реальный Слон выглядел чуть более жирным. Более рыхлым. Дамбо у него на футболке смешно махал огромными ушами. Рядом со Слоном стоял огромный, почти как он сам, рюкзак. И еще от него чем-то пахло. Чем-то слегка кисловатым. Я подумал, что он, наверное, должен сильно потеть.
Слон помахал в воздухе пухлой пятерней. Я ответил таким же жестом.
– Мы пока вдвоем, – сказал Слон, смущаясь. – Остальные, наверное, еще в дороге.
– Ну да. – Я зачем-то вытащил из кармана терминал. – Сейчас только девять. У нас еще полно времени.
Я чувствовал себя ужасно неловко. Нужно было о чем-то говорить, но я не знал о чем. Странно – мы со Слоном дружили десять лет, с самого детского сада, и постоянно разговаривали. Моя мать даже смеялась – если не отключить вам канал, говорила она, вы до утра протрещите. И так оно и было.
А вот теперь, когда мы оказались в двух метрах друг от друга, говорить сразу стало не о чем.
Нас спасла Скиса. Она появилась из дальнего выхода наземных линий и приблизилась невесомой, словно скользящей над землей походкой. На мгновение я подумал, что это не сама Скиса, а ее голо. Но нет, это была она – свежая, сияющая, очень красивая в узких синих джинсах и обтягивающем грудь белом топике с надписью «Don’t hate me cause I’m beautiful». Это была строчка из старинной песни, которую любила слушать героиня моего сценария, Крис. Чтобы напечатать эту надпись, ей наверняка пришлось повозиться с настройкой своего 3D-принтера. Я ощутил горячее чувство благодарности.
– Привет, Киса, – сказал я, делая шаг ей навстречу. Она тут же остановилась, и на лице ее отразилось замешательство.
– Туань?..
Мое сердце пропустило удар.
– Я бы тебя не узнала на улице, – улыбнулась Скиса. – Ты явно перебарщиваешь с фильтрами.
Не знаю, что она хотела этим сказать, но в глазах ее не было осуждения или неприязни, там блестели лукавые искорки. И мне сразу стало легко и свободно.
Четвертым подошел КумТыква, оказавшийся маленьким, серьезным человечком с острым носом и вдумчивыми оливковыми глазами. В руке КумТыква держал плоский, как листок бумаги, планшет, с которого и управлял дроном.
– Давайте заключать пари, – сказал он, не здороваясь. – Кто придет последним – Лысый или Поня? То есть я имел в виду – Тайсон или Кэнди?
– Тайсон, – буркнул Слон.
– Кэнди, – сказал я.
– Они придут одновременно, – предположила Скиса.
– Ставки сделаны, – резюмировал КумТыква. – Проигравший платит за проезд банды.
– Нечестно! – одновременно сказали мы со Слоном.
– Поздно, – безжалостно отрезал КумТыква. – А вот и они.
Тайсон и Кэнди действительно появились одновременно. Больше того – они шли к нам, ДЕРЖАСЬ ЗА РУКИ!
– О-хре-неть, – отчетливо произнес Слон.
– Скиса выиграла, – ухмыльнулся КумТыква. – Вы двое покупаете нам билеты.
Я внимательно посмотрел на Скису. Она загадочно улыбалась.
– Ты знала, – тихо сказал я ей. – Знала ведь, правда?
– No comments, – покачала она головой. – Заявлений для прессы не будет.
Тайсон и Кэнди подходили все ближе. Тайсон и вправду выглядел громилой – рост под метр девяносто, широкоплечий, с буйной копной вьющихся, как у африканца, волос. На его фоне Кэнди смотрелась совершеннейшей дюймовочкой – казалось, Тайсон может посадить ее себе на ладонь, поднять и поднести к лицу, чтобы рассмотреть получше. Но когда они приблизились, я увидел, что это не Тайсон держит ее за руку, а она его – тонкие пальчики Кэнди по-хозяйски лежали на его мощном запястье. Похоже, что инициатором этого вопиющего нарушения социальной дистанции была именно она.
– Хорошие новости, – сказал Тайсон гулким голосом. – Мы с Кэнди теперь пара.
– Хорошие новости, – в тон ему откликнулся КумТыква. – Слон и Туань за всех платят.
Теоретически маглев развивает скорость до 500 км/ч, но на отрезке до Мурома больше 350 не разгоняется. В Муроме мы были в десять, а еще через полчаса роботакси высадило нас у ворот усадьбы дедушки Слона.
Я мог бы соврать вам, рассказывая о захватывающих дух пейзажах, проносившихся за окнами вагона, но, во-первых, на такой скорости видами особенно не полюбуешься, а во-вторых, всю дорогу я смотрел на Скису.
То есть, конечно, не в открытую. Я делал вид, что работаю над сценарием, – положил перед собою планшет и задумчиво стучал по нему пальцами. На самом деле я настроил камеру планшета так, что она ловила в объектив Скисино лицо и обтянутую топиком грудь – это было нетрудно, потому что Скиса сидела прямо напротив. Я смотрел на нее и думал: как странно, что до сегодняшнего дня я даже не догадывался, какая она на самом деле красивая. И еще – интересно, что чувствует Тайсон, когда его ладонь обхватывают пальчики Кэнди?