Синтез кошмаров прошлого и настоящего находит отражение в структуре второй главы «Оно» посредством многочисленных флэшбеков, а также во взаимосвязи двух фильмов. Как обнаруживают взрослые Неудачники, когда возвращаются в Дерри, на самом деле они не оставили позади свое детство (даже если о нем и временно забыли), и прошлое неизменно будет вторгаться в их настоящее и влиять на него. В контексте рассказов о взаимосвязи прошлого и настоящего Бергер непропорционально много внимания уделяет истории Майка о том, как он получил опыт племени Шокопива и украл у них ценный старинный артефакт – вазу, на которой изображен ритуал Чудь, якобы способный уничтожить Оно[17]. Несмотря на то, что Майк сам «чужой» (он темнокожий), Бергер недовольна тем, что культура Шокопива присваивается и используется представителями доминирующей культуры. И хотя до этого Бергер несколько раз осуждала проявления расизма в отношении Майка, можно сказать, в данном случае она строит некую иерархию расизма: угнетать темнокожих плохо, но индейцев – еще хуже, даже если их угнетают темнокожие. Вместе с тем фигура Майка не так проста. В реадаптации Мускетти изменены некоторые значимые детали биографии Майка. В романе и мини-сериале 1990 года интерес Майка к прошлому Дерри является наследием его отца. Хэнлоны – одна из немногих афроамериканских семей в Дерри. Майк – не только хранитель темной истории Дерри, но и тот, кто остался жить в Дерри (в отличие от всех остальных членов Клуба неудачников). Кевин Уитмор – младший считает, что Майк символизирует простую истину: быть темнокожим в Америке – означает никогда не «позволять» забывать историю насилия и угнетения в стране. В реадаптации эта характеристика персонажа устраняется, а Майк становится сиротой (Wetmore. 2020).
Каждый житель Дерри отмечен чувством принадлежности и уникальной природой Дерри. На футболках Неудачников изображены логотипы местных компаний. В городе есть местное детское телевизионное шоу «Детский час Дерри». Оно регулярно возникает в кадре на протяжении обеих глав. Бергер отмечает, что ни в одном из фильмов Мускетти дети не смотрят эту программу – за исключением эпизода, когда злобный подросток Генри Бауэрс (который преследует Неудачников и на которого в итоге свалили убийства детей в первом томе) готовится убить своего отца-тирана, при этом шоу часто смотрят несколько взрослых персонажей. Взрослые Дерри – странные, часто жестокие существа. Например, в первой главе люди проезжают на машине мимо банды Генри, напавшей на Бена (Неудачника с лишним весом), и отворачиваются, игнорируя то, что они увидели. Правда, на то, что в данном случае прямо повлияло Оно, указывают красные шарики, которые поднимаются и заполняют заднее стекло машины. Однако в некоторых случаях, когда происходит насилие, этого шарика нет. «Насилие процветает, детей убивают, а жизнь продолжается» (Burger. 2023. Р. 37). Бергер очень точно замечает, что Оно, конечно, влияет на жителей Дерри, чтобы те совершали плохие поступки, но также может быть и обратное: Оно питается насилием, которое жители города совершают и совершили бы под воздействием на них монстра или нет: «Независимо от конкретных линий влияния отношения между Оно и людьми Дерри носят симбиотический и деструктивный характер» (Burger. 2023. Р. 39). Жители Дерри могут отвернуться в другую сторону, чтобы проигнорировать ужасные вещи, происходящие в их городе, или же могут сами быть источниками страха, оскорблений и насилия по отношению к другим. Тем самым Дерри, Оно и ужасы, на которые способны жители города, неразделимы. Влияние Оно формирует идентичность Дерри, фактически становясь брендом места.
Третья глава исследования Алиссы Бергер посвящена образу монстра. Сперва она приводит свидетельства в пользу того, что в культуре клоун всегда считался страшным существом: недаром существует болезнь, называемая «коулрофобия» – боязнь клоунов. Далее она переходит к фигуре Пеннивайза. Сперва она рассказывает, как он, появляясь в самых неожиданных местах (канализация, место под зрительской трибуной на бейсбольном поле и т. д.), вступает в диалог с детьми и манипулирует их эмоциями, точно находит их слабые места, например, заявляя мальчику, что его старший брат будет им разочарован, если тот не возьмет у него бумажный кораблик, хотя всем понятно, что из этого не выйдет ничего хорошего. Подробно Бергер останавливается на внешнем облике клоуна. Если Пеннивайз Тима Карри был похож на современного клоуна, то в фильмах Мускетти в костюме чудовища присутствуют элементы образов викторианских клоунов и акробатов из других периодов. Это делает Пеннивайза клоуном из другого времени, подчеркивает его «древность», то есть историю циклов его злодеяний, хотя я бы сказал, что это скорее делает его «вечным». Приглушенная и грязноватая цветовая гамма костюма Пеннивайза часто позволяет ему скрываться на заднем плане. Самым ярким элементом образа Пеннивайза Билла Скарсгарда является его красный воздушный шар (в версии «Оно» 1990 года он был желтым), который контрастирует со всем в фильме. В целом, Пеннивайз – не важно, откуда он – из книги, первой или второй адаптации, заслужил себе место в каноне величайших монстров, в том числе XXI столетия (Olson. 2020; Riekki. 2020; Riekki. 2022).
Пеннивайз часто зловеще улыбается, пытаясь запутать своих потенциальных жертв якобы приветливой доброжелательностью. В совокупности с ухмылкой особый ужас образа создается посредством взгляда клоуна, у которого глаза смотрят в разные стороны: «…еще более тревожным является их [глаз. – А. П.] незафиксированный характер, поскольку Пеннивайз часто смотрит в двух направлениях одновременно: один глаз устремлен на того, с кем он разговаривает, а другой слепо смотрит в сторону» (Burger. 2023. Р. 61). Два больших резца, как у кролика, выдают недобрые намерения монструозного существа. А когда он предвкушает убийство ребенка, у него начинается обильное слюноотделение, после которого мотивы чудовища сложно скрыть. Также у Пеннивайза Скарсгарда необычный макияж: его лицо выкрашено в белый цвет, но при этом оно обветрено и потрепано, особенно это заметно в глубоких трещинах на его высоком лбу. Другой элемент макияжа Пеннивайза – красные губы, линии которых идут вверх от уголков рта, следуют по щекам, а затем через глаза.
Хотя «викторианский клоун» – видимо, любимый облик Оно, это не истинная его форма. Во второй главе «Оно» Майк напоминает друзьям, что «все живые существа должны подчиняться законам формы, в которой они обитают». Проблема в том, что на протяжении обеих глав монстр принимает всякие формы, как увеличиваясь в размерах, так и уменьшаясь, а также превращаясь в самых разных существ, например в гигантского паука – и если во второй главе «Оно» Мускетти этот паук выглядит впечатляюще, то в «Оно» 1990 года это самый слабый элемент дизайна, который выглядит довольно нелепо, хотя это и придает ему особенный шарм. Истинная форма Оно – это «мертвые огни». Визуально они изображены как три маленьких огонька, расположенных треугольником, – довольно банальная иллюстрация непредставимого зла. Здесь Алисса Бергер ссылается на исследование Джеймса Артура Андерсена «Лингвистика Стивена Кинга» (Anderson. 2017), отмечая вслед за Андерсеном, что имя Оно невероятно мощное, поскольку не имеет четкого значения, то есть это существо невозможно описать: назвав объект, можно управлять им, но сущность, которую именуют Оно, трудно (и, вероятно, невозможно) уничтожить (Burger. 2023. Р. 64).
Четвертую главу Алисса Бергер посвящает первой главе «Оно», то есть детскому опыту Неудачников. Напомню, что если в первой части действие происходит в 1989/1990 году, то вторая повествует о взрослых Неудачниках и перемежается с флэшбеками в 1989/1990 году. Выбирая в качестве аналитического инструмента ностальгию, Бергер пишет про важность 30-летнего цикла популярной культуры. Это отражается во многочисленных отсылках в «Оно» Мускетти именно к 1980-м годам, которые, в свою очередь, идеализировали 1950-е годы. Город Дерри в изображении Мускетти пропитан иконографией 1980-х годов: от «New Kids on the Block» и аркадной игры «Street fighter» до афиш к фильмам «Гремлины» («Gremlins», 1984, режиссер Джо Данте) и «Битлджус» («Beetlejuice», 1988, режиссер Тим Бертон), украшающих стены комнаты Билла. В местном кинотеатре идут фильмы 1989 года, в числе которых «Бэтмен» («Batman», режиссер Тим Бертон) и «Смертельное оружие 2» («Lethal Weapon 2», режиссер Ричард Доннер), но особенно часто в кадре мелькает «Кошмар на улице Вязов 5. Дитя сна» («A Nightmare on Elm Street 5: The Dream Child», режиссер Стивен Хопкинс) – фактически объявление о фильме, присутствующее в кадре довольно ненавязчиво, – едва ли не последнее, что зрители видят в конце второй главы «Оно». Все это служит не только барометром поп-культуры, но и источником ностальгии для взрослых зрителей. Бергер объясняет это тем, что поколение Мускетти наконец смогло воссоздать на экране собственное воображаемое прошлое.
Алисса Бергер ссылается на концепцию ностальгии Светланы Бойм, чтобы заявить, что «Оно» Мускетти включает в себя разные типы ностальгии. В первой главе присутствует общая эмоция – это торжествующее единение, подавленные травмирующие воспоминания и лакуны, которые раскрываются и исследуются только во второй главе «Оно». Однако картина 1980-х годов в фильме не самая приятная: сложные и порой абьюзивные отношения с родителями, апатия общества, которое при этом прикладывает очень мало усилий, чтобы защитить своих детей, а также угроза насилия и даже смерти от рук банды Генри Бауэрса (Burger. 2023. Р. 71). Критики часто сравнивали первую главу «Оно» и культовый фильм Роба Райнера 1986 года «Останься со мной» («Stand By Me»), представляющий адаптацию новеллы Стивена Кинга «Тело» (1982), где действие также происходило в 1950-е годы. «Останься со мной» – по общему мнению критиков, одна из самых успешных экранизаций Кинга. Мускетти взял из нее лучшее, чтобы создать первую главу «Оно». Рецензенты также неоднократно сра